для кого правильный? тут возвращаемся к истории раннего христианства - сколько там времени, что бы выделились вожди и разбогатело священство? в любом объеденении людей найдуться те, кто через пару - тройку циклов найдет способ, как заработать.
Весной 1947 года молодой пастух из одного бедуинского племени случайно обнаружил тайник среди скал, окружающих Мертвое море. В пещере хранились кожаные свитки с древними письменами. Так было положено начало целой серии открытий, проливших неожиданный свет на религиозные движения, которые исторически предшествовали христианству[2].
За прошедшие с тех пор 30 лет в этой области проделана большая работа с участием археологов, историков и библеистов. Обследовано 200 пещер, и из одиннадцати извлечено более 600 рукописей, целых и сохранившихся в виде фрагментов, что составляло огромную по тем временам библиотеку. Произведены раскопки в развалинах укрепленных лагерей в районе Кумрана и Айн-Фешхи, где некогда жили создатели этой библиотеки. Состояла она из книг Ветхого Завета, комментариев к ним, апокрифов и различных документов, неизвестных ранее историкам.
Исследование манускриптов вызвало оживленные дискуссии как среди специалистов, так и в широкой публике. Возникла целая область науки — кумрановедение. Труды, им посвященные, насчитывают сейчас уже тысячи названий на многих языках. Немалый вклад в кумрановедение внесли и советские ученые
Кто же были обитатели Кумрана? Одно время их пытались отождествить с зелотами, первохристианами и даже с еретиками-эвио-нитами, но в конце концов возобладало мнение, согласно которому кумраниты принадлежали к ессейской (или эссенской) ветви ветхозаветной религии
Ессеи - предшественники раннего христианства. «Во второй половине II в. до н. э. они, во всяком случае, уже существовали. Флавий впервые упоминает их в связи с событиями 145 г. до н. э. Сведения о ессеях сохранились в сочинениях античных авторов, которые рисуют обобщенную картину главным образом социального строя и внутренней организации ессейских общин и том виде, в каком они лично наблюдали их и слышали о них в I в. н. э.
Истории ессейского движения указанные авторы совсем не касаются и только мельком останавливаются на отдельных сторонах идеологических воззрений ессев. Численность ессеев Филон и Флавий определяют в 4000 человек, расселённых в различных местах. Плиний Старший и ритор Дион Хрисостом (I-II вв. н. э.) локализуют ессейские поселения в районе западного побережья Мёртвого моря. Общими в описании названных авторов являются следующие принципы социальной организации ессеев. Отвергая частную собственность, рабство, торговлю, ессеи объединялись в общины, в которых господствовал принцип общей собственности, совместного труда и коллективного быта. Занимались они земледелием, скотоводством, пчеловодством, ремеслом, но не связанным с изготовлением военного оружия и снаряжения. По словам Филона Александрийского (I в. до н. э.), «у них вы не найдете ремесленника, изготавливающего луки, стрелы, кинжалы, шлемы, панцири, щиты, и вообще никого, делающего оружие, орудие или что бы то ни было, служащее для войны». Занятие отхожим промыслом предусматривало внесение всего заработка в общую кассу. «Свидетельством свободы, - пишет Филон, - является их (т. е. ессеев) образ жизни. Никто из них не имеет ничего собственного: ни дома, ни раба, ни земельного участка, ни скота, ни других предметов и обстановки богатства. Всё внося в общий фонд, они сообща пользуются доходами всех. Живут они вместе, создавая товарищества... и всё время проводят в работе на общую пользу. Усердно трудясь, они смело соревнуются, не выставляя в качестве предлога ни жару, ни холод, ни какие бы то ни было изменения погоды. За привычную работу они принимаются ещё до восхода солнца, а оставляют её только после заката, сохраняя при этом здоровье не меньше тех, кто участвует в гимнастических состязаниях... Ежедневно питаясь вместе за общим столом, они радуются одному и тому же, будучи сторонниками малых потребностей и отвергая расточительность как болезнь тела и души. Общим у них является не только стол, но и одежда…
И если кто-нибудь из них заболеет, то его лечат из общих средств и все помогают ему заботами и вниманием. Старики же, если они окажутся без детей, обычно завершают жизнь не только как многодетные, но как имеющие очень хороших детей... Отлично видя, что брак - единственное, что может в большей мере разрушить их общность, они отказались от него и вместе с тем прекрасно соблюдают воздержание…».
В другой месте Филон говорит об отношении ессеев к торговле и рабству: «Нет у них и тех мирных занятий, которые легко ведут ко злу: так, они даже во сне не знают ни крупной, ни мелкой, ни морской торговли, ибо отклоняют от себя побуждении к корыстолюбию... У них нет ни одного раба, но все они свободны, взаимно оказывая друг другу услуги. Они осуждают господ, владеющих рабами, не только как людей несправедливых, оскверняющих равенство, но и как нечестивцев, нарушающих закон и установления природы, которая, подобно матери, всех породив и выкормив равным образом, сделала людей законными братьями не только по названию, но и в действительности…».
Более подробно, нежели Филон, сообщает о внутренней жизни ессейских общин Флавий - порядок приёма новых членов и их испытания, выбора должностных лиц общины, распорядок дня общинников, некоторые их обряды и в первую очередь обязательное омовение холодной водой, изучение и комментирование в нерабочее время священных книг, административные наказания за проступки членов общины и др. Флавий рассказывает и мужественном поведении ессеев во время войны с римлянами, когда они подвергались страшным пыткам, но не изменяли своим убеждениям. Говоря об идеологических воззрениях ессеев, Флавий сближает их с пифагорейскими учениями. Флавий сообщает также о существовании двух ветвей ессейства, одна из которых признаёт брак в интересах продолжения человеческого рода. Филон отмечает наличие ессейских общин и за пределами Палестины. В частности, в специальном трактате «О созерцательной жизни» Филон изображает общину терапевтов в Египте, имеющую ряд сходных черт с палестинскими ессеями. Даже отрывочные сведения, сохранившиеся в трудах античных авторов, рисуют весьма примечательную картину. Возвеличение физического труда, признание его обязательным для всех членов добровольно созданного коллектива, отказ от частной собственности и торговли, полная коллективность быта, резкое осуждение рабства как социального института, противоречащего естественному равенству людей, осуждение войн - программа необычная для того времени и несомненно представляющая собою одну из ярких страниц в истории социальных учений. Не случаен поэтому тот интерес, который проявляли к учению и образу жизни ессеев социальные реформаторы и утописты вплоть до XIX в.». Амусин И.Д., Общественные и религиозные течения в Палестине во II в. до н.э. – I в. н.э. Курманская община / История древнего мира. Расцвет древних обществ, Книга 2, М., «Наука» 1989 г., с. 373-375.
Десятки тысяч фрагментов, найденный в кумранских пещерах, составляли некогда около 600 книг. Из них полностью или в значительной своей части сохранились лишь двенадцать свитков из 1-й и 11-й пещер[1]. Все остальные книги дошли в виде фрагментов разной величины, вплоть до мельчайших клочков, на которых едва различаются отдельные знаки. Бόльшая часть найденных фрагментов — остаток около 400 книг — приходится на 4-ю пещеру, искусственно созданную и бывшую, по-видимому, основным хранилищем книг кумранской общины. Издание всех рукописей, обнаруженных в районах Мертвого моря, осуществляет международный комитет ученых, возглавлявшийся до 1972 г. выдающимся французским археологом и библеистом, ныне покойным Роланом де Во
.. далее идет описание непосредственной работы со старинными свитками..
Сразу же после опубликования первых рукописей из Кумрана в науке разгорелись две «битвы» — за их подлинность и древность, и обе они были блистательно выиграны. Подлинность новонайденных рукописей была доказана как находками самих археологов рукописей in situ в пещерах 1,3—5,7—10 (в том числе фрагментов рукописей, обнаруженных бедуинами), так и другими бесспорными аргументами. Древность рукописей была окончательно установлена с помощью физического, радиокарбонного метода исследования льняных оберток, в которые были завернуты рукописи (см.: Sellers, 1951; Laperrousaz, 1976, с. 223—227); палеографического анализа рукописей; с помощью археологических раскопок пещер, в которых обитали и укрыли свои рукописи члены кумранской общины, и центрального строения общины — Хирбет-Кумран. Как нам уже известно (см. гл. II), результаты археологических раскопок и нумизматические находки позволили Р. де Во создать общепринятую теперь археологическую периодизацию обитания здесь общины в течение II в. до н. э.—I в. н. э. При этом было установлено, что 68 год н. э. является датой ante quem, т. е. датой, до которой рукописи были укрыты в пещерах. Таким образом, был получен положительный ответ на третий из поставленных перед наукой вопросов.
..
Известные нам кумранские рукописи можно условно разделить на три группы: 1) ветхозаветные тексты как на языке оригинала, так и переводы их на арамейский и греческий языки; 2) апокрифические сочинения; 3) ранее, за исключением Дамасского документа, неизвестные произведения, созданные преимущественно в кумранской или близкой к ней среде. Было бы неправильно приписать кумранской библиотеке гомогенный характер и предполагать, что все рукописи, найденные в кумранских пещерах, созданы в самой кумранской общине. Против этого говорит наличие среди кумранских рукописей таких произведений, как «Медный свиток», кн. Бен-Сиры и других сочинений, бесспорно созданных вне Кумрана. Рассмотри эти три группы рукописей в указанной последовательности. При этом в нашу задачу здесь отнюдь не входит представить сколько-нибудь исчерпывающий обзор всех опубликованных рукописей и рукописных фрагментов. Теперь это потребовало бы особой книги. Б и б л е й с к и е р у к о п и с и В З. Более одной четверти всех кумранских рукописей приходится на библейские, ветхозаветные книги. Для библейских студий «век Каирской генизы» дополнился, таким образом, «веком кумранских пещер». Хотя и во фрагментированном виде, из пещер дошло различное количество экземпляров ветхозаветных книг: Псалмов — 30, Второзакония — 25, Исайи — 19, Бытия — 15, Исхода — 15, Левит — 8, Малых (двенадцать) пророков — 8, Даниила — 8, Чисел — 6, Иезекиила — 6, Иова — 5, Самуила — 4, Иеремии — 4, Руфи — 4, Песни Песней — 4, Плача Иеремии — 4, Судей — 3, Царей — 3, Иисуса Навина — 2, Притч — 2, Экклесиаста — 2, Эзры—Нехемии — 1, Хроник — 1[13]. По необъяснимой пока причине не дошла только одна из книг ветхозаветного канона — кн. Эсфири. По мнению Скихена, «представляется более вероятным, что этой книги избегали, а не то, что она просто не была известна» (Skehan, 1965, с. 89 — Skehan, 1976, с. 266)
. Но причины этого «избегания» не являются сколько-нибудь ясными. Подавляющая часть библейских книг найдена в 4-й пещере (например, Второзакония — 18 экз., кн. Исайи — 15, кн. Псалмов — 17 экз., всего — 118 экз.), и в основном они еще не изданы.
…
Изучение уже опубликованных библейских текстов обнаружило примечательный факт: бесчисленные исправления библейского текста, предложенные научной библейской критикой за последние два столетия, как правило, не подтверждаются древнейшими в настоящее время библейскими рукописями из Кумрана. Это говорит о том, что дошедший до нас масоретский текст или textus receptus, основан на хорошей рукописной традиции. При сравнении textus receptus с библейскими рукописями Кумрана оказывается, что последние содержат много новых чтений, часть из которых превосходит чтения textus receptus, а часть уступает ему, как это было отмечено выше в связи с конкретным случаем 1Q Isa. Надо надеяться, что опубликование всех найденных библейских текстов привлечет к исследованию многих специалистов и откроет новую страницу в изучении и научной критике библейской литературы. Как заметил в свое время многократно упоминавшийся нами профессор Гарвардского университета Ф Кросс, «быть может, не будет большой смелости надеяться, что в свое время специалисты по Ветхому Завету смогут установить подлинно критический или сводный текст Ветхого Завета, который восстановит его дохристианское состояние» (Cross, 1958, с. 145).
Большой интерес представляет социально-этические проблемы, затронутые в кн. Еноха. Приведем несколько примеров социального обличительства в кн. Еноха. «Горе строящим дома свои во греху, ибо со всех оснований своих они будут ниспровергнуты... Горе вам, богатые, ибо понадеялись на богатства свои: от всех богатств своих будете оторваны, ибо не вспомнили Всевышнего во дни вашего богатства. Вы творили мерзость и нечестие, поэтому будьте готовы ко дню пролития крови, ко дню мрака и великого суда. Так я говорю и возвещаю вам, что Сотворившим вас будете низвергнуты и падению вашему не будет сострадания, а Сотворивший вас будет радоваться гибели вашей...» (94:7-11). Или: «Горе вам, неправедно собирающий серебро и золото и говорящий: разбогатели мы и достигнем всего, что пожелаем. Теперь осуществим все, что задумали, ибо накопили мы деньги, сокровищницы наши переполнены, как водой, и многие землепашцы (живут) в наших домах. Как вода, утечет ложь ваша, ибо богатство ваше не устоит и быстро уйдет от вас. Так как собрали все это (богатство) нечестивым путем, будете (преданы) великому проклятию» (97:8-10). Или, наконец: «Горе вам, строящим дома свои тяжким трудом других; строительным материалом (вашим является) кирпичи и камни греховности. Говорю вам: не будете иметь покоя» (99:13). В резких выступлениях против богатства и преступлений богатых слышатся отголоски пафоса социального обличительства Исайи, Амоса, Михея и других ветхозаветных пророков, но также и мотивы будущих обличений в новозаветных произведениях, например в Послании Иакова. Новый мировой порядок, согласно кн. Еноха, установится с приходом Мессии — «сына человеческого». Этой проблеме, одной из наиболее важных для христианской теологии, посвящена обширная научная литература, в том числе обстоятельная монография Эрика Шёберга «Сын человеческий в эфиопской книге Еноха», опубликованная непосредственно перед открытием кумранских рукописей (Sjöberg, 1946). С приходом Мессии связываются воскресение мертвых, всемирный суд, наказание грешников и их муки в аду, воздаяние праведным и их блаженство в раю. Полагают, что яркое описание ада и рая в кн. Еноха послужило прообразом дня «Божественной комедии» Данте и «Потерянного рая» Мильтона. В кн. Еноха получила дальнейшее развитие библейская мифология (восстание грешных ангелов и их наказание и др.). Особый интерес представляют астрономические главы, в которых разработан принцип солнечного календаря: год состоит из 364 дней и делится на 52 недели. Этот принцип подробно разрабатывается позднее также в кн. Юбилеев (гл. 6), откуда он заимствует кумранской общиной, руководствовавшейся в своей повседневной практике именно этим солнечным календарем из книг Еноха — Юбилеев. На кн. Еноха имеются прямые ссылки в апокрифических книгах Юбилеев и Завещание 12 патриархов (что свидетельствует и об относительной хронологии этих памятников), а также в новозаветном Послании апостола Иуды (1:14-15), в котором кн. Еноха отнесена к пророческой литературе. Некоторые исследователи пытаются обнаружить намеки на кн. Еноха в Первом послании Петра и в апокрифическом Послании Варнавы. Как было отмечено, проблема Еноха заняла видное место в христианской теологической литературе (ср.: Rowston, 1975). Близость социальной позиции, апокрифических и эсхатологических воззрений и календарного принципа кумранской общины и кн. Енохи объясняет интерес, проявленный кумранской общиной к этому произведению. По мнению некоторых исследователей, кн. Еноха вышла непосредственно из кругов ессейско-кумранской секты (ср., например, Grintz, 1973, с. 329). Но если и не заходить так далеко, то, во всяком случае, близость между ними бесспорна и интерес кумранской общины к кн. Еноха очевиден. В частности, он выразился в том, что в библиотеке кумранской общины сохранилось не менее 11 фрагментированных рукописей кн. Еноха. Эта фрагменты были изданы Миликом в 1976 г. в его фундаментальном труде «Книги Еноха, Арамейские фрагменты из кумранской 4-й пещеры»[
В кумранских пещерах было найдено 12 фрагментированных рукописей кн. Юбилеев
Интерес кумранской общины к кн. Юбилеев был обусловлен не только астрономическими исчислениями, легшими в основу кумранского календаря. Надо полагать, что в не меньшей мере кумранитов могли интересовать апокалиптические и эсхатологические изображения эсхатологического катаклизма: «(18) Из-за их (нечестивцев) деяний погублена будет земля, не будет насаждений виноградников, не будет елея, ибо все деяния их — обман и ложь; из-за сынов человеческих погибнет и зверь, и скот, и птица, и вся рыба морская. (19) И будут бороться друг с другом — молодые со стариками, а старые с молодыми, бедный с богатым, униженный с почтенным, нищий с вельможей... (20) И поднимутся (на них) мечами и войной, чтобы вернуть их на путь, но не возвратятся они (на путь праведный), пока не прольют много крови друг друга на земле. (21) И спасшиеся не отвратятся от зла (и не вступят) на путь праведности, но хитростно и с жаждой богатства поднимутся, чтобы отобрать то, что принадлежит другому; и хотя назовут великое имя, но не по истине и не по праведности и осквернит святая святых нечистотою разрушительной их мерзости. (22) И великое наказание воспоследует от Бога за деяния этого поколения, и Он предаст их мечу, и суду, и плену, и разграблению, и пожиранию...» (Юб.23:18-22). Такие идеи были близки кумранитам. Мне представляется, что, например, с только что цитированным стихом 21 перекликается текст фрагментированной кн. Тайн: «Разве не из уст всех народов раздается голос истины? (Но) есть ли уста и язык, придерживающиеся ее?.. Где на [род], который не грабил бы богатс[тва] другого…»
Индивидуальность -это хорошо...эти люди не станут говорить на чёрное что оно белое- когда толпой манипулируют. Почему хлопоты о коллективном... потому что светлые разрозненны...Тёмные как не странно очень сплочены. А те кто несёт свет- они борцы индивидуалисты, у них методы такие- без навязывания своего...Это путь одинокий.
ИМХА, потому НатаРаджа особенно уделяет внимание что бы всех собрать под правильный зонтик
Индивидуализм и коллективизм - это можно сказать, два полюса, вокруг которых строится весь миропорядок, и любой строй, любая религия работает на тот или другой полюс. возьмите капитализм и коммунизм, капитализм как апогей индивидуализма и коммунизм как высший пик коллективизма. Так же и религии... если взять древний иудаизм, то в нём было 3 течения - ессеи, фарисеи и саддукеи. Ессеи проповедывали общинность и приоритет Общего над частным, это течение легло в основу православия, фарисеи наоборот, были чистыми индивидуалистами , для этой философии частное всегда было выше общественного, фактически протестантизм вырос из этого течения, по сути это сатанизм)) а саддукеи пытались приспособить и совместить личную выгоду с общественной, для этого были приспособлены институты церкви, для управления массами. Это католицизм , папство)
Поэтому из всех религий самым чистым является православие, тк оно ближе всех к религии ессеев, к которой принадлежал и Иисус Христос.
Неужели не понятно, что борьба в мире идёт между частными и общими интересами) Либералы заявляют, что русские находятся на низшем уровне развития, потому что они ставят интересы своей страны выше своих личных интересов, считая индивидуализм высшей стадией развития личности.
Власть Советов - это альтернатива и капитализму и индивидуализму. У России есть этот опыт, он зародился в недрах крестьянской общины, в коллективном бессознательном русского народа)
Почему -то у нас не помнят такого замечательного русского "утописта" как Н.Н. Неплюев, его опыт организации христианской общины был положен в основу израильских кибуц...
Поэтому из всех религий самым чистым является православие, так оно ближе всех к религии ессеев, к которой принадлежал и Иисус Христос.
про ессеев надо покопать), а про русских утопистов потом уже..
Там еще какие-то египетские терапевты)--Как и ессеи, терапевты не оставили заметного следа в еврейской духовной жизни . Однако возможно, что образ жизни общины терапевтов послужил прототипом христианского монашества , возникшего впоследствии в пустынях Египта. На этом основании некоторые из раннехристианских авторов полагали, что терапевты были христианским орденом (так, ошибочно отождествлял терапевтов с христианами Евсевий Кесарийский . Однако современные исследователи видят в терапевтах радикальное течение в иудаизме, возможно, отпочковавшееся от ессеев. Как полагают исследователи, терапевты представляли собой группу ессеев, которая переселилась в Египет, спасаясь от гонений в нач. 1 в. до н. э. Сторонники отождествления терапевтов с ессеями понимают слово θεραπευταί (терапевты) как греческий перевод арамейского слова ’asayya’ ‘врачи’, от которого, как полагают, произошло и название «ессеи».
Ко II веку нашей эры понятие «Логос» плотно вошло в сферу иудейских и христианских учений. Термин «Логос» был переосмыслен как слово личного и живого Бога, который «окликает» словом (Логосом) вещи и тем самым вызывает их из небытия[2]. Для Филона Александрийского Логос — это образ Бога, как бы «второй Бог», посредник между потусторонностью Бога и посюсторонностью мира.
В христианстве , в Евангелии от Иоанна ([i] , и затем у отцов церкви , Логос (Слово) — это единородный Сын Божий, который воплощается и рождается: становится Богочеловеком Иисусом Христом . В христианском [ о Троице Логос (Слово) или Сын Божий это вторая ипостась (второе лицо) единого Бога — Троицы , который вместе с Богом Отцом и Богом Духом Святым сотворил видимый мир и ]невидимый мир . Логос, вместе с Отцом и Духом Святым является не только Творцом всего мира, но и промыслителем[ о всём мире. Согласно догмату о Троице Логос вечно, без времени, рождается от Бога-Отца — это первое рождение Логоса; второе рождение Логоса[ — это Его рождение во времени о Девы Марии . Логос (Слово) единосущен Отцу и Святому Духу
древний иудаизм, то в нём было 3 течения - ессеи, фарисеи и саддукеи.
Наиболее краткое сообщение принадлежит Плинию Старшему: "К западу от Асфальтова озера, но в достаточном отдалении от берега, чтобы избежать вредных испарений моря, проживают ессены — племя уединенное и наиболее удивительное из всех во всем мире: у них нет ни одной женщины, они отвергают плотскую любовь, не знают денег и живут среди пальм. Изо дня в день число их увеличивается, благодаря появлению толпы утомленных жизнью пришельцев, которых волны фортуны влекут к обычаям ессенов. Таким образом, хотя этому и трудно поверить, в течение тысяч поколений существует вечный род, в котором никто не рождается, ибо отвращение к жизни среди других людей способствует увеличению их числа. Южнее их был город Энгади — некогда второй после Иерусалима по плодородию и пальмовым рощам, а ныне — второе (после Иерусалима) кладбище"
Ната, тебя не смущает, что у ессеев был обет безбрачия? Я таких идеалов не понимаю) -кто-то где-то должен согрешить, чтобы ессеи не перевелись на белом свете, а они, такие все в белом будут идти к Богу своим ессейским путем.. Такое положение вещей нельзя распространить на все человечество..
Черты сходства между первохристианством и кумранитами усматривают в следующих основных пунктах:
1) общность имущества у тех и других; 2) баптизм (погружение, омовение) кумранитов и крещение у христиан; 3) благословение хлеба и вина за общей кумранской трапезой и христианская Евхаристия; 4) эсхатологические чаяния; 5) отдельные терминологичсекие и фразеологические совпадения.
Насколько в действительности указанные мотивы являются тождественными в обеих религиях и позволяют ли они идентифицировать первохристианство с кумранитством?
1. "Как нам известно, и для ессеев, описанных Филоном и Флавием, характерны не только общность имущества и трапез, но и обязательный совместный труд, этот совместный труд был в значительной мере обусловлен изолированным, "монастырским" образом жизни. Что касается раннехристианских общин, то в дошедших до нас источниках нет никаких указаний на обязательный совместный труд, дополнявший общность имущества". 2. В кумранской общине ритуальные омовения были постоянными и повседневными обрядовыми действиями, не имеющими значения таинства и нисколько не связанными с личностью и делом Мессии, к которым к тому же допускались лишь полноправные члены общины. В христианстве же, с самого его возникновения, крещение - это не только акт однократный в жизни каждого уверовавшего, но и понимается оно как единение с умершим и воскресшим Христом Спасителем. 3. "Для кумранской общины совместные трапезы, как об этом свидетельствуют и археологические данные и Устав, были повседневным явлением, характерной чертой быта, естественно вытекающей из общности имущества и труда... Однако, по существу, хотя кумранская трапеза с ее обрядом благословения и отличается от повседневного иудейского обычая, еще в большей мере она отличается от будущего христианского таинства Евхаристии... Само собой разумеется, что в кумранском обряде благословения хлеба и вина нет еще намека на мотив "искупления кровью", столь характерный для христианской Евхаристии", нет и мысли о их преложении. 4. "Одной из наиболее важных черт сходства является эсхатологическая концепция ожидания "конца времени"... Однако в отличие от кумранских рукописей, в которых кульминация и финал извечной борьбы двух противостоящих друг другу сил света и тьмы, добра и зла, царства Бога и царства дьявола находятся в будущем, в новозаветной литературе победа в этой космической борьбе уже одержана. Так, в первом послании Иоанна сказано, что "Для того-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дело дьявола" или: "тьма проходит, и истинный свет уже светит" . [11] 5. Некоторое сходство в терминологическом и фразеологическом отношениях между кумранскими текстами и Писанием Нового завета, конечно, не может служить основанием для сближения двух различных религиозных воззрений. Более того, было бы странно, если бы в литературе одного и того же периода, одной тематики не единой библейской основой, хотя и разных религиозных направлений, отсутствовали бы общие термины, обороты, фразы и даже отдельные сходные и тождественные мысли (например: "сыны света"; "нищие духом"; "власть тьмы" и тому подобные).Черты сходства между христианством и кумранитством, таким образом, носят, как видим, чисто поверхностный характер.
В то же время многие отличия первохристианства от кумранитства принципиальны.
1. "Основное и решающее отличие заключается в том, что кумранская община ограничивалась верованием в грядущий приход Мессии, в то время как само возникновение христианства связано с верой в уже состоявшийся приход Мессии - Христа. Насколько можно судить по опубликованным кумранским документам, выступающий в них Мессия еще не наделен специфическими чертами Спасителя (хотя верующим в учителя и обещано спасение), в то время как новозаветный Христос прежде всего - Избавитель и Спаситель мира, пришедший в мир, чтобы жертвенно принять на Себя его грехи и Своей кровью искупить их".
2. "В кумранских текстах нет даже намека на такие христианские догматы, как воплощение Бога в Иисусе, искупление Им первородного греха людей, учение о Троице". 3. "Одно из наиболее отчетливо выступающих кардинальных отличий заключается в том, что кумранская община была и, осталась замкнутой, даже конспиративной организацией, отгородившейся от внешнего мира, полностью ею осуждаемого, и таящей от него свое учение (ср.: "Следует скрывать свет учения ("Торы") среди людей Кривды, а наставлять знанием правды и справедливого суда избравших правильный путь"). Отсюда, как было уже указано, вытекает, что замкнутость и обособленность кумранской общины исключало миссионерскую деятельность, христианство же, отделившись от иудейства, стремится, напротив, охватить своей пропагандой весь средиземноморский мир, растворить его в себе, превратиться в универсальную религию, отбросившую племенные и государственные перегородки". 4. "Кумранский Устав предписывает ненависть ко всем, находящимся вне общины: "Вот правила пути для разумеющего в эти времена, для его любви наряду с его ненавистью, вечной ненавистью к людям погибели в духе тайны". Христианство же провозгласило всеобщую любовь, распространяющуюся и на врагов. Ряд мест Нового Завета... производит даже впечатление специальной полемики с кумранскими положениями" (напр,: 1Ин. 2,9-11; Мф.5,46-48;19, 21).
5. "Кумранская община... ограждала себя от людей с физическими недостатками и ущербных. Так, в тексте "Двух колонок" говорится: " ... и всякий человек с телесным недостатком: с больными ногами или руками, хромой или слепой, или глухой, или немой, или (тот), чьей плоти коснулась порча, так что (это) заметно глазу, или старик, спотыкающийся (настолько), что не может держаться твердо среди общества, эти пусть не приходят, чтобы предстать среди общества именитых людей, ибо святые ангелы в их обществе". [16] Подобное же читаем и в Дамасском документе: "люди глупые, безрассудные, бестолковые, сумасшедшие, слепые, калеки, хромые, глухие, несовершеннолетние, - никто из них не вступит в общину, ибо ангелы святые находятся в ней". Если сравнить эти тексты с словами Спасителя не приглашать на трапезу братьев, друзей, богатых, соседей, которые и тебя могут позвать, но звать нищих, хромых, слепых и увечных (Лк. 14, 13), то невольно возникает предположение о сознательном даже противопоставлении Иисусом Христом своего учения кумранистскому. б. У кумранитов находим строжайшие предписания в отношении соблюдения субботы, в то время как Господь решительно возглашает: "Суббота для человека, а не человек для субботы" (Мр.2, 27). Любопытно в этой связи сопоставить одно место из Дамасского документа, в котором предписывается: "Пусть никто не оказывает в субботу родовспоможение скотине; и если она упадет в колодец или яму, пусть не поднимает ее в субботу" - с евангельским текстом : "Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она упадет в яму, не возмет ее и не вытащит?" (Мф. 12, 11). 7. Кумранская община отказалась от жертвоприношений в Иерусалимском храме, считая его оскверненным. Господь же Иисус Христос, апостолы и все первохристиане смотрели на храм Иерусалимский как на святыню и совершали в нем требуемые законом молитвы и жертвоприношения. 8. Кумранская община пользовалась календарем, отличным от иудейского. Этого мы не видим у первоначальной Церкви. 9. “Важнейшим, - по мнению И.Тантлевского, - элементом ессейско-кумранской идеологии является учение о предопределении, детерминистическая (или, точнее, предестинационная) теология” (Указ. соч. С. 281). Важнейшим же положением христианского учения является синергия.Перечисленные выше, как и целый ряд других, отличия заставляют даже атеистических исследователей делать вывод о непричастности кумранитства к происхождению христианства. Так, советский крупный религиовед А.П. Каждан пишет: "Мы не можем выводить христианства из ессейства. Здесь не было простой филиации идей".
Кумранские рукописи "лишь уточняют наши сведения о некоторых явлениях в жизни иудейского сектантства и в становлении раннего христианства". Проф. С.И. Ковалев в статье "Основные вопросы происхождения христианства" пишет: "Правда, у некоторых иудейских сект, например, у ессеев, существовал потребительский коммунизм. Однако у нас нет никаких оснований считать ессеев прямыми предшественниками христиан в идеологическом и организационном отношениях, что делает Р.Ю. Виппер". [ А в статье "Находки в районе Мертвого моря и миф о Иисусе Христе" (“Вечерний Ленинград" от 3. 1. 1959) С.И. Ковалев писал: "Самое большее, о чем можно говорить, это о том, что ессеи были одними из предшественников христиан, причем далеко не единственными". "Даже такой в высшей степени компетентный исследователь, - пишет И. Амусин, - как английский семитолог и библеист Раули, заявляет, что рукописи Мертвого моря ничего не дают для изучения раннего христианства: “Предположение, что свитки могут доставить нам какие-либо свидетельства о природе раннего христианства, является фантастичным... Эти рукописи не могут быть с достаточным основанием использованы ни для христианской, ни для антихристианской пропаганды".
Ната, тебя не смущает, что у ессеев был обет безбрачия?
Когда-то читала, не помню где, что ессеями становились уже зрелые мужи, кто выполнил свой долг и у кого уже были 2 детей) а также, что в некоторых сектах брак допускался только с целью деторождения) ессеи много путешествовали , проповедовали и пророчествовали и при таком образе жизни семья становилась бременем)
Имя доктора исторических наук И. С. Свенцицкой хорошо известно всем, кто интересуется древней историей вообще и историей христианства в частности. В 1980 г. вышла в свет ее книга 'Тайные писания первых христиан', рассказывающая о формировании вероучения и 'священных' текстов христиан, а в 1985 г. была опубликована книга 'От общины к церкви', в которой автор показывает, в силу каких причин произошло превращение сравнительно малочисленных, разрозненных, преследуемых римскими властями христианских общин в могущественную церковь, занявшую господствующее положение среди других религиозных культов Римской империи. Идя навстречу пожеланиям читателей, издательство подготовило настоящее издание, в котором объединены обе вышеназванные книги. Издание рассчитано на массового читателя.
"Разумеется, при общем совпадении изложения и даже отдельных деталей (полностью совпадает, например, рассказ об исцелении расслабленного во всех трех евангелиях) между синоптическими евангелиями много расхождений. Достаточно сказать, что хотя у Марка приводятся отдельные речения Иисуса, но они не сведены в единую проповедь, как это сделано у Матфея (знаменитая Нагорная проповедь) и у Луки. Евангелие от Иоанна отличается от первых трех евангелий Нового завета очень существенно – и по религиозно-философской концепции (Иисус выступает в нем как Логос – извечное божественное Слово), и по рассказу о жизни Иисуса. Его деятельность, по Иоанну, проходит главным образом в Иудее, а не в Галилее. Целый ряд событий упомянут только в этом евангелии (Подробно содержание канонических евангелий, их расхождения и совпадения рассмотрены в книге: Косидовский З. Сказания евангелистов. М., 1979).
Исторические сведения, содержащиеся в апокрифических евангелиях, к сожалению, очень отрывочны, так как полностью до нас дошли как раз те евангелия, которые передают только учение Иисуса, а не детали его биографии, но сопоставление фрагментов ранних апокрифов с новозаветными произведениями и друг с другом позволяет выделить наиболее древнюю традицию, касающуюся первых шагов христианского учения. Во всех раннехристианских произведениях, как канонических, так и апокрифических, независимо от вопроса об их авторстве (о проблеме авторства коротко будет сказано ниже в связи с характеристикой внутренней жизни первых христианских общин) содержится много ценных сведений о составе, умонастроении, организации христианских общин, но прежде всего, конечно, общин, современных этим произведениям. Наибольшее значение в этом отношении имеют послания, адресованные различным христианским общинам, Деяния апостолов, а также обнаруженное только в конце прошлого века своеобразное руководство для христианских общин «Учение двенадцати апостолов», или, как его обычно называют в научной литературе по первому греческому слову текста, «Дидахе». Что же касается данных о самом начальном этапе становления нового учения, о людях, стоявших у его истоков, то извлечь эти данные можно только путем тщательного анализа и сопоставления всей совокупности источников, христианских и нехристианских. При этом необходимо помнить, что все раннехристианские произведения – вероучительные, религиозные, а не исторические сочинения. И даже там, где речь идет о тех или иных событиях, связанных с деятельностью Иисуса или апостолов, главной задачей авторов продолжало оставаться религиозное назидание. Разумеется, традиция (а религиозная традиция особенно консервативна) донесла до авторов христианских писаний некоторые подлинные факты и части действительно произнесенных устных проповедей, но все эти факты были пропущены через религиозное восприятие христианских групп и через индивидуальное понимание христианского учения, свойственное составителю того или иного сочинения. Не всякое расхождение и противоречие свидетельствует об ошибке или тем более о сознательном искажении. Авторы религиозных книг были связаны традицией, но они могли опустить одни факты и подчеркнуть другие, переставить акценты (как, например, это можно видеть в рассказе Марка и Матфея о том, что Иисус не совершил чудес). Поэтому нельзя ни полностью отбрасывать сведения о событиях и людях, содержащиеся в раннехристианских произведениях, ни принимать все эти сведения полностью на веру.
Можно говорить о достоверности таких сообщений, которые связаны с наиболее древней традицией и повторяются всем кругом источников (как, например, галилейское происхождение основателя христианства), соответствуют общей исторической обстановке и не имеют специально назидательного смысла."
Римская империя в I в.Для того чтобы понять причины появления христианского вероучения, его эволюцию, формы организации его сторонников, нужно представить себе время и место исторического действия, социальную среду и духовный климат, в котором жили первые христиане, психологию тех людей, которые проповедовали новое учение и которые его принимали. В этой главе я постараюсь раскрыть перед читателем историческую обстановку зарождения христианства. Итак, время и место действия: Римская империя немногим менее двух тысяч лет тому назад, в I в. н. э. Империя эта включала в себя фактически все Средиземноморье; ее границы в Западной Европе проходили по Рейну и Дунаю; римские легионы достигли Британии. Все области, находившиеся вне Италии, считались провинциями, покоренными землями («провинция есть собственность римского народа», провозглашали победители), они управлялись наместниками, в них стояли гарнизоны римских солдат.
Разные страны и народы, покоренные Римом в течение III-I вв. до н. э., находились на самых различных уровнях социально-экономического и культурного развития: были области, где еще существовали родо-племенные отношения; в состав державы входили греческие города-полисы, имевшие длительную традицию самоуправления, культурные достижения которых во многих областях превосходили уровень победителей; в I в. до н. э. римляне покорили Переднюю Азию и Египет. Управлять всеми этими народами и странами, держать их в повиновении было делом трудным, тем более что в процессе завоеваний менялась социальная структура самого римского общества, обострялись его внутренние противоречия. I в. н. э. был временем становления новой политической формы — империи, выработки системы стабильных отношений между Римом и провинциями; этот век характеризуется поисками и в области экономической (переход к более широкому использованию труда арендаторов-колонов вместо рабов), и в области духовной. Вся совокупность процессов, происходивших в этот период, способствовала появлению, а затем и распространению христианства на территории Римской империи. Постараемся представить себе эти процессы более конкретно.
Возникновение империиРим, подчинивший себе Италию, а затем и все Средиземноморье, представлял собой первоначально сравнительно небольшое государственное образование — античную гражданскую общину: объединение свободных людей, пользовавшихся определенными экономическими и политическими правами: правом владеть землей, участвовать в управлении (выбирать должностных лиц, принимать законы в народном собрании и т. п.); граждане обязаны были с оружием в руках защищать свой город; служение гражданской общине (римляне называли ее civitas) считалось почетным долгом: в Риме выборные должности не оплачивались, сам факт занятия такой должности должен был восприниматься как награда достойному гражданину. Вне гражданской общины находились рабы и чужаки (в данном случае неримляне). Разумеется, единство гражданской общины было лишь идеалом: экономическое развитие, прежде всего развитие товарно-денежных отношений, приводило к росту экономического неравенства, к сосредоточению власти в руках небольшой группы граждан, к усилению социальной борьбы внутри гражданского коллектива. Римские завоевания резко усилили все эти противоречия. Войны и ограбление провинций привели к накоплению богатств в руках отдельных лиц; в Рим постоянно шел приток дешевых рабов из всех стран Средиземноморья. В то же время длительные военные походы надолго отрывали крестьян от земли, способствовали их разорению. Древний историк Аппиан так характеризовал обстановку II в, до н. э.: «Расположенные поблизости от принадлежащих им (т. е. богатым землевладельцам) небольшие участки бедняков богатые отчасти покупали у них с их же согласия, отчасти отнимали силою… При этом богатые пользовались в качестве рабочей силы покупными рабами…» Обезземеливание крестьян приводило к выступлениям против крупных землевладельцев, скопление и усиление эксплуатации рабов — к рабским восстаниям (самым крупным из которых было восстание рабов под предводительством Спартака в 74-71 гг. до н. э.). Покоренные Римом народы при малейшей возможности стремились освободиться от власти римлян. Когда в 88 г. до н. э. Митридат, царь небольшого полузависимого от Рима малоазийского государства Понт, решился выступить против римлян, его поддержало почти все население римских владений в Малой Азии: в один день было перебито 80 тысяч римлян. Многие города Греции присоединились к Митридату и провозгласили отделение от Рима. В 70-х годах до н. э. вспыхнуло восстание в Испании… Фактически начиная с 30-х годов II в. до н. э. и по 30 г. до н. э. в римском государстве шла непрерывная борьба: восстания, волнения, драки на площадях Рима и, наконец, борьба полководцев друг с другом за захват власти. Это был период, вошедший в историю под названием гражданских войн.
Религиозные верования
В I в. до н. э. в городах Греции, Италии, Малой Азии авторитет древних античных божеств падал, происходил кризис полисной религии. Как писал английский историк В. Тарн, «много причин содействовало решению судьбы олимпийцев. Они принадлежали городу-государству и падали вместе с ним: философия убила их в глазах образованных, а индивидуализм - в глазах простых людей» ( Тарн В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949, с. 306). Античные божества не были ни добры, ни милосердны, ни всемогущи. Греческие мифы изобилуют историями борьбы богов, проявлениями их жестокости и мести. Хотя в греческих городах продолжали строиться храмы и воздвигались многочисленные статуи богам-покровителям города, Зевсу или Афине, однако это все больше и больше превращалось в декорацию. Сцены из греческих мифов по-прежнему изображались, например, на многочисленных саркофагах, но это было просто своего рода украшение, дань традиции. То же происходило и на территории ближневосточных стран, где после завоеваний Александра Македонского распространились греческие верования и греческая культура. В первые века нашей эры в Сирии, Финикии, Северной Аравии здания украшались рельефами и мозаиками с изображением греческих богов и сцен из мифов, но свои молитвы жители этих провинций, как показывают многочисленные надписи, обращали к другим богам: греческая мифология не имела для них религиозного смысла. Кризис античной религии сказывался и в появлении в городах официальных культов органов власти. Так, до нас дошли упоминания о постановке статуй и рельефов обожествленному Демосу (народу), Совету, Римскому сенату. Сохранилось даже изображение Демоса из одного малоазийского города: это немолодой мужчина с бородой, напоминающий скорее философа, чем персонифицированного гражданина. Ничего героического и тем более божественного в его облике нет. Характерно, что под изображениями Демоса, как и других абстрактных божеств, стоит подпись, кто именно изображен. Это и понятно. Ведь для народных масс все эти символические фигуры были чужды и вряд ли могли внушить религиозное чувство представителям реального демоса. В качестве божеств почитались и персонифицированные Честь, Добродетель, Мудрость... Им тоже ставились статуи. Однако существование подобных божеств не могло удовлетворить потребность общества в этических ценностях. http://religion.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000007/st006.shtml
Историк, интересующийся возникновением христианства, становлением его вероучения, должен изучить самые разнообразные источники: произведения античных писателей, которые упоминали о христианах, сочинения христианских богословов и их противников, а также, конечно, те книги, которые сами христиане почитают священными и боговдохновенными, где изложены основные догмы христианской религии, легенды о жизни ее основателя - Иисуса, приведены его слова и поучения. Какие же книги называли священными первые христиане, жившие в Римской империи в I-II вв.? На первый взгляд ответ на этот вопрос прост: это те же самые книги, которые христианские церкви и поныне почитают таковыми, т. е. произведения, включенные в Новый завет: четыре евангелия (от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна), Деяния апостолов, двадцать одно послание апостолов (автором четырнадцати из них считается Павел; среди остальных семи, так называемых католических или соборных, адресованных всем христианам, - одно послание Иакова, два послания Петра, три послания Иоанна, одно послание Иуды); последнее по порядку расположения произведение Нового завета - Апокалипсис (Откровение) Иоанна. Научная литература, посвященная Новому завету, огромна {Из научно-популярных книг, где разбираются тексты Нового завета, можно, в частности, указать: Ленцман Я. А. Сравнивая евангелия. М., 1967; Кубланов М. М. Новый завет. Поиски и находки. М., 1968; Косидовский 3. Оказания евангелистов. М., 1979.}. Исследователи стремятся установить время и место создания отдельных его книг, ставят вопросы об их авторстве, источниках, выявляют противоречия, содержащиеся в этих книгах. Уже сам состав Нового завета, каким бы привычным он ни казался, вызывает целый ряд вопросов. За исключением евангелий (в основном трех первых) и посланий Павла (и то не всех), произведения Нового завета и по жанру, и по содержанию слабо связаны друг с другом. Послания апостолов представляют собой самостоятельные произведения, написанные по разным поводам. Среди посланий, в том числе и среди посланий Павла, наряду с пространными рассуждениями о вероучении, нор- мах поведения, об организации христианских общин есть письма, адресованные частным лицам по частным поводам. Например, в письме Павла некоему Филимону говорится о беглом рабе последнего, христианине Онисиме, которого Павел просит принять обратно. Или совсем маленькое третье послание Иоанна, адресованное Гаю, где автор письма хвалит адресата за верность, мимоходом упоминает какого-то Диатрефа, который "не принимает нас". Никаких догматических, никаких религиозно-этических положений в этом послании не раскрывается; письмо написано по конкретному поводу, не вполне ясному из содержания письма. Особенно резко от остальных произведений Нового завета по образному строю, языку и даже по религиозным представлениям отличается Апокалипсис Иоанна, рисующий устрашающие картины суда божия над человечеством. Как случилось, что все эти разнородные произведения были объединены и признаны священными? Были ли включены в Новый завет все христианские писания, созданные в первые века существования христианства? Или, может быть, только наиболее ранние из них, так сказать освященные ореолом давности? Когда произошло это "освящение"?
Современная наука может с достаточной определенностью ответить на эти вопросы. Мы знаем, что произведения, входящие в Новый завет, некогда были лишь частью обширной христианской литературы I-II вв.: евангелий, откровений, посланий, деяний отдельных апостолов. В самом Новом завете содержатся некоторые прямые и косвенные указания на существование такой литературы, а также, возможно, устной традиции, не использованной в четырех евангелиях. Евангелие от Луки, третье по порядку расположения в Новом завете, начинается словами: "Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями слова, то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил". Итак, во время написания третьего евангелия составлялись или были уже составлены многие подобные произведения. Сам характер апостольских посланий в Новом завете показывает, что они не могли быть единственными произведениями такого рода; в послании Павла к коринфянам, которое названо первым, есть упоминание о предшествующем послании (там сказано: "Я писал вам в послании..."). В третьем послании Иоанна также есть ссылка на ранее посланное письмо, которого не послушался некий деятель ("любящий первенствовать у них") Диатреф. Источником всех сведений о жизни и поучениях Иисуса церковная традиция считает четыре новозаветных евангелия. Между тем анализ посланий Павла показывает, что в них встречаются изречения Иисуса и трактовка его образа, отличные от тех, которые есть в этих евангелиях. Например, в послании к филиппийцам сказано: "Но уничижил себя самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек" (2:7). В евангелиях, включенных в Новый завет, нет упоминаний о том, что Иисус принял образ раба; даже если воспринимать текст послания иносказательно, то в нем отражено отличающееся от евангельского восприятие Христа, принявшего человеческий облик, по виду сделавшегося "подобным людям". Согласно каноническим евангелиям, Иисус- богочеловек, обладавший и божественной и человеческой сущностью. В первом послании Павла к фессалоникийцам приводится "слово господне" о воскресении из мертвых, которого нет среди речений Иисуса, содержащихся в новозаветных евангелиях. Подобные примеры можно найти и в Деяниях апостолов (20:35): "...ибо он сам сказал: "блаженнее давать, нежели принимать". Следовательно, евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна не были единственными, где приводились поучения Иисуса: авторы посланий и Деяний апостолов знали иные его изречения, услышанные ими или прочитанные в каких-то не дошедших до нас сочинениях. У христианских писателей II в., которые защищали и систематизировали новое учение, встречается еще больше указаний на христианские писания и сказания, отсутствующие в Новом завете. В середине II в. писатель Юстин адресовал правившим тогда императорам специальное произведение, рассказывавшее о сущности христианства и защищавшее его от нападок язычников. Юстин в качестве основного источника сведений об Иисусе называет "воспоминания апостолов". Речь идет об евангелиях, но о каких? {Ни Лука, ни Марк, согласно христианской традиции, не были непосредственными учениками Иисуса и не считаются церковью апостолами. Лука, по преданию, был спутником апостола Павла, Марк - Петра.} Рассказывая о суде над Иисусом, Юстин ссылается на слова апостола Петра (Апология, 1:35). В Новом завете нет свидетельств Петра о жизни Иисуса и судебном процессе над ним, однако таковые наверняка существовали, раз Юстин ссылается на них. В другом своем произведении, "Разговор с Трифоном-иудеем", Юстин упоминает, что Иисус делал земледельческие орудия, - подробности, отсутствующие в четырех евангелиях (в Евангелии от Марка Иисус назван просто плотником). У более поздних писателей (начиная с конца II в.) прямо называются многие христианские произведения, которых нет в Новом завете, и приводятся цитаты из них. Особенно много упоминаний о таких произведениях у Иринея (конец II в.), епископа города Лутудуна (современный Лион) в Галлии. Ириней написал сочинение "Против ересей", где он выступает за почитание четырех евангелий - от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, отстаивает их святость и осуждает писания различных христианских групп. Он с возмущением пишет о людях, которые "приводят несказанное множество тайных и подложных писаний". ...
Кроме евангелий в произведениях христианских писателей упоминаются и другие не вошедшие в Новый завет книги, претендовавшие на "священность": Апокалипсис Петра, деяния отдельных апостолов, послания апостолов (например, послание Павла к лаодикейцам), Учение двенадцати апостолов (Дидахс), "Пастырь" Гермы, принадлежащий к жанру откровений. Защитники христианства, полемизируя с этими сочинениями, цитировали или пересказывали многие из них. Но сведения, приводимые ими, отрывочны и не всегда достаточно точны: эти писатели путали разные произведения, объединяли их, а подчас сознательно искажали их содержание. И вряд ли бы мы знали больше, чем их названия и отдельные фразы из них, если бы не археологические открытия, которые дали в руки ученых значительные отрывки и даже целые сочинения христиан первых веков нашей эры, не признанные современной церковью. Такие открытия были сделаны прежде всего в Египте. Там сохранилось много письменных памятников прошлого: художественные произведения, научные трактаты, частные письма, арендные договоры. При археологических раскопках были найдены также папирусные фрагменты новозаветных евангелий и ряда других христианских произведений. В 1897 г. в Оксиринхе среди множества записей, сделанных на папирусе, были обнаружены восемь изречений на греческом языке, каждое из которых начиналось словами: "Говорит Иисус". В 1904 г. в том же Оксиринхе было открыто еще шесть изречений. Некоторые из них оказались полустертыми, но те, что удалось полностью прочесть, показали огромную ценность для науки собрания речений, или логий, как они назывались по-гречески. Эти речения расходились иногда по существу, иногда в деталях с речениями новозаветных евангелий. В 1905 г. (тоже в Египте) был обнаружен маленький листочек, исписанный микроскопическими буквами, который служил, по-видимому, своеобразным амулетом. По прочтении текста выяснилось, что это отрывок из какого-то неизвестного евангелия, содержащий описание посещения храма Иисусом и его учениками и конец речи Иисуса. Еще раньше, в конце XIX в., в одной из могил в Ахмиме (Египет) был найден отрывок из Евангелия Петра, содержащий описание суда над Иисусом, его казни и воскресения. Вместе с этим отрывком был обнаружен Апокалипсис Петра.
Среди христианских книг, не признанных церковью, особое место занимают писания, связанные с именем апостола Петра: отрывок из евангелия, названного его именем, и Апокалипсис Петра. Оба эти сочинения, очень разные по содержанию и стилю, отражают важные изменения, происходившие в христианстве с начала II в. Согласно Новому завету, Петр был первым учеником Иисуса. Почитание его играло и играет большую роль в христианской церкви, особенно католической. По христианской легенде, именно Петр был основателем римской религиозной общины, соответственно папа римский считается преемником Петра. В Евангелии от Матфея имеется фраза, которая возвеличивает Петра и на которой основывают свои притязания папы римские: "Ты - Петр (греч. "камень" - И. С.), и на сем камне я создам церковь мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи царства небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах" (16:18-19). Вероятно, эта фраза - сравнительно поздняя редакторская вставка. Ее нет в других канонических евангелиях, ее не упоминают писатели Ив. Появилась она, скорее всего, тогда, когда римские епископы боролись за создание единой церковной организации под своим началом. Но Петр почитался не только римской общиной. И в Деяниях апостолов, и в посланиях Павла он выступает как один из руководителей палестинской общины, сторонник иудео-христианства, призванный проповедовать новое учение именно среди иудеев. Поэтому иудео-христианские группы также считали Петра своим апостолом. Трудно представить себе, чтобы под именем этого столь почитаемого апостола не появились "священные" книги первых христиан. В Новый завет включены два небольших послания, написанные от его имени. Но среди апокрифической литературы существовало Евангелие Петра, которое знал Юстин, и Апокалипсис Петра, который упомянут в "Каноне Муратори". Почему же эти произведения были отвергнуты церковью? О чем они повествовали?
Как уже говорилось, в Ахмиме (Египет) в могиле средневекового монаха были найдены отрывок из этого евангелия и Апокалипсис Петра. Произведения были написаны по-гречески. В отрывке из евангелия автор называет себя "я, Петр". Евангелие Петра вызвало большие споры и в среде теологов, и в среде ученых. Богословы старались доказать позднее происхождение и "подложность" Евангелия Петра; ученые-историки стремились ответить на вопросы, где, когда и какими христианскими группами создано это евангелие. Полного единодушия в решении этих вопросов до сих пор нет, - может быть, отчасти потому, что Евангелие Петра впитало в себя взгляды разных групп и характеризует своеобразный переходный период в истории первоначального христианства, когда шло нарастание чудесного в рассказах об Иисусе, когда разгорелись споры о виновности иудеев в его распятии, когда вера в близкое царство божие на земле сменялась верой в индивидуальное загробное воздаяние. Отрывок, найденный в Ахмиме, начинается с описания суда над Иисусом. Во главе судей оказывается Ирод Антипа, римский ставленник, правитель Галилеи (по его распоряжению еще раньше был казнен Иоанн Креститель). Понтий Пилат - прокуратор Иудеи - умывает руки, он не хочет участвовать в этом судилище. Смертный приговор выносит Иисусу именно Ирод: "Ирод, царь, повелевает взять господа, сказав им (судьям), что я повелел сделать вам с ним, делайте". Иисуса схватили, по дороге к месту казни над ним всячески издевались: "Одели его в порфиру и посадили его на судейское кресло, говоря - суди правильно, царь израильский". Подробно описывает автор этого евангелия казнь, погребение и воскресение Иисуса. Его распяли меж двумя злодеями. Один из злодеев пожалел его и сказал палачам, что они, разбойники, несут наказание за свои злодеяния, но этот человек ни в чем не виновен. Тогда стражники решили не перебивать, как обычно, разбойнику ноги, чтобы продлить его мучения. "И тем свершили участь свою" (т. е. довершили свою вину). Иисус во время всех мучений не сказал ни слова. Только перед самой смертью он воскликнул: "Сила моя, сила, зачем покинула меня!" И тут же "отошел" (т. е. умер). Уже здесь видно не только фактическое, но и принципиальное расхождение с Новым заветом! По каноническим евангелиям, Иисус страдал и кричал на кресте. Один раз он вскрикнул: "Боже мой, боже мой, для чего ты оставил меня!", а второй раз просто "возопил" (Матфей, 27:46-50; Марк, 15:3437). Существенные расхождения с новозаветной версией содержатся и в последней части Евангелия Петра. После смерти Иисуса иудеи стали раскаиваться в содеянном. "Книжники, фарисеи и старейшины, собравшись, услышали друг от друга, что весь народ ропщет и бьет себя в грудь, говоря так: "Если из-за смерти его были такие великие знамения, то вы видите, насколько он праведен". Они очень испугались и пришли к Пилату, прося его: "Дай нам воинов, чтобы они охраняли гроб его три дня, чтобы ученики его, придя, не украли бы его и чтобы народ не поверил, что он воскрес из мертвых и не сделал бы нам зла..." Пилат посылает стражников; а вместе с ними охранять гроб отправляются иудейские старейшины. И тут на виду у всех происходит воскресение: разверзаются небеса, два мужа сходят с неба, камень, прикрывающий вход, откатывается сам собой, и они входят в гробницу. Затем они выходят оттуда, ведя с собой третьего, причем "голова ведомого ими простиралась выше неба", а за ними... сам по себе двигался крест. Картина совсем уж фантастическая! Стража и старейшины в ужасе прибежали к Пилату, "будучи в великом смущении и говоря: "Воистину сын был божий". Пилат отвечает: "Я не повинен в этой крови, вы сами этого хотели". Тогда пришедшие "стали умолять его, чтобы он приказал центуриону и воинам никому не говорить о том, что они видели. Ибо, говорили они, мы предпочитаем быть виновными в величайшем грехе перед богом, но не попасть в руки иудейского народа и не быть побитыми камнями". Пилат выполнил их просьбу и повелел центуриону и воинам не говорить ничего. Дальше рассказывается, как Мария Магдалина с женщинами тайком, опасаясь гнева иудеев, пришли к гробнице, как они увидели открытый гроб и сидящего там юношу, который и возвестил им о воскресении Иисуса. Отрывок обрывается на полуслове.
Особенность трактовки образа Христа в Евангелии Петра заключается в том, что, согласно этому евангелию, Христос не испытывал страданий. Некоторые ученые на этом основании считали данное евангелие созданием группы христиан-докетов (название происходит от греческого глагола "докео" - казаться), которые считали телесное существование Христа нереальным, "кажущимся". Естественно, что призрак не мог испытывать страданий. Однако мы знаем, что были и такие группы христиан, которые отделяли пророка Иисуса от святого духа, вошедшего в него. Судя по рассказам Иринея, так мыслили и эбиониты: во время распятия святой дух покинул Иисуса. Поэтому становится понятным крик Иисуса, переданный в Евангелии Петра: "Сила моя, сила, зачем покинула меня!" Иисус не страдал, пока в нем пребывала некая высшая сила, когда же она покинула его, Иисус-человек тут же умер. Совсем иначе, чем в Новом завете, описано в Евангелии Петра воскресение; свидетелями его выступают все, сторожившие гроб (враги Иисуса!). Создается впечатление, что автор хочет во что бы то ни стало с помощью фантастических деталей усилить впечатление чуда, доказать, что Иисус действительно божество. Вероятно, ко времени создания евангелия уже достаточно широко распространилась антихристианская иудейская версия, что ученики на самом деле украли тело Иисуса, а потом объявили о его воскресении. В Евангелии Петра свидетелями становятся именно те люди, которые распустили слухи о похищении тела, - иудейские жрецы и старейшины. Трудно сказать, какой смысл имело в этом евангелии самостоятельное шествие креста. Возможно, автор не просто отделяет святой дух от Иисуса, а различает образ Иисуса-тела и образ Христа - божественной сущности: Иисус как бы воскресает отдельно от Христа. Такое представление было свойственно некоторым учениям гностического толка. Но возможно, это была пока всего лишь дополнительная деталь, использованная затем сторонниками мистических учений. Воскресение Иисуса в фантастическом облике в этом случае могло быть связано с традициями иудео-христианских писаний. Не случайно и в Апокалипсисе Иоанна, самом близком к иудео-христианам произведении Нового завета, Христос не имеет человеческого образа. Важное отличие Евангелия Петра от новозаветных и ранних иудео-христианских евангелий заключается в отсутствии в нем пророчеств о втором пришествии и выраженного ожидания конца света. Там приведена только одна цитата из Ветхого завета. Другими словами, в этом евангелии (если судить лишь по известному нам отрывку) слабо представлена идея о том, что Иисус есть предсказанный мессия. Его божественность доказывается не ссылками на пророков, а описанием чудес, которые якобы сопровождали его казнь. Зато много внимания уделено проблеме вины окружающих людей в смерти Иисуса. Эта проблема перед первыми его сторонниками фактически не стояла: они ждали скорого возвращения Иисуса и уничтожения не столько его врагов, сколько вообще всех носителей зла. Но с течением времени вопрос о вине стал важным вопросом и в религиозном и в социальном отношении. Вина требовала раскаяния и искупления. Поэтому бедствия, которые обрушивались на людей в реальном мире, могли быть объяснены как наказание за вину перед богом. В то же время определение степени виновности конкретных людей - иудейского народа, иудейского жречества, римских правителей и воинов - означало для христиан возможность (или невозможность) сотрудничества с римским государством, необходимость (или ее отсутствие) разрыва с иудаизмом.
Другое писание, связанное с именем Петра, - Апокалипсис. Это произведение было хорошо известно христианским писателям II в. Оно включено в первый известный нам список "священных" книг - "Канон Муратори" (правда, там отмечается, что не все считают возможным читать Апокалипсис Петра в церкви). Создан был Апокалипсис Петра, вероятно, в начале II в.: в нем отражены те изменения, которые происходили в христианстве на рубеже двух первых веков нашей эры. Апокалипсис Петра, как и новозаветный Апокалипсис Иоанна, представляет собой описание фантастических видений, "откровений", которые авторы этих произведений и стремятся поведать своим читателям. В апокрифическом апокалипсисе рассказывается, как Христос и его ученики идут в гору и им открываются картины рая и ада. Рай - это место, где находятся первосвященники и праведники. "...Огромное пространство вне этого мира, сияющее сверхъярким светом; воздух там сверкал лучами солнца, сама земля цвела неувядаемыми цветами, была полна ароматов и прекрасноцветущих вечных растений, приносящих благословенные плоды..." {Перевод Апокалипсиса Петра на русский язык дан в книге А. Б. Рановича "Первоисточники по истории раннего христианства" (М., 1933).} В этом месте, "вне мира сего", живут праведники, одетые в прекрасные, необыкновенной белизны одежды. "Тела их были белее всякого снега и краснее всякой розы, и красное у них смешано с белым. Я просто не могу описать их красоту. Волосы у них были волнистые и блестящие, обрамлявшие их лица и плечи, как венок, сплетенный из нардового цвета и пестрых цветов, или как радуга в воздухе..." Это описание - одно из наиболее древних описаний христианского рая, того царствия небесного, которое постепенно вытесняло из представлений верующих царство божие на земле. Как некогда в сказаниях, переданных Папием, рисовалось конкретное, материальное, осязаемое, изобильное земное царство, так и здесь автор стремится дать конкретное, по существу тоже материальное, описание рая. Праведники попадут на небеса, они будут жить вне этого мира. Здесь уже чувствуется противопоставление земной жизни миру потустороннему, но мир этот мыслится не как нечто абстрактное, бестелесное, лишенное форм. Он подобен земному миру, только гораздо прекраснее.
Многие христиане, люди простые, далекие от философских учений об абсолюте, о мистическом соединении души с божеством, не могли отказаться от своих представлений о счастье и красоте, связанных с земным миром. И если царство божие на земле отступает в неизвестное будущее, то нужно утешаться тем, что сказочные "благословенные плоды" ждут их на небе. Праведники в раю изображаются не бесплотными душами, а людьми с прекрасным телом и в прекрасных одеждах. Телесность рая - характерный отзвук тех надежд и чаяний трудящихся масс, которые еще в глубокой древности порождали сказки о таинственных странах и островах, где царит полное изобилие. Интересны эстетические особенности описания рая в Апокалипсисе Петра. Автор стремится произвести впечатление за счет красочных сравнений и эпитетов: тела праведников белее всякого снега и краснее розы, свет - сверхъяркий, волосы подобны венку, сплетенному из пестрых цветов, или радуге. Рай наполнен красками, ароматами, лучами солнца, а сами праведники так красивы, что их красоту даже нельзя описать. Нищие, калеки, убогие, презирая богатство сильных мира сего и красоту античных атлетов, все-таки надеялись с помощью своего спасителя стать более прекрасными, чем эти атлеты, вдыхать ароматы, которые и не снились владельцам роскошных вилл, и вкушать необыкновенные плоды. Они не могли полностью освободиться от тех идеалов, против которых сами же выступали, и рай потусторонний оставался для них все тем же раем земного благополучия. Рай Апокалипсиса Петра создан воображением тех верующих, которые уже не ждали конца света, а может быть, даже боялись его. Разгромы иудейских восстаний воочию показали, сколько ужасов может принести война, в которой гибнут и правые и виноватые; и кто знает, сколько еще будет войн и жертв, прежде чем произойдет наконец последняя война между "сынами света" и "сынами тьмы" и установится царство божие на земле. Однако спасение на небесах они представляли в земных образах. Вероятно, именно этот чересчур земной, чересчур материальный облик христианского рая и смущал тех христианских богословов, которые в конце II в. не рекомендовали читать Апокалипсис Петра в собраниях верующих, а затем вообще исключили его из списка "священных" книг. В Апокалипсисе Петра описан и ад. Это - место в потустороннем мире, где и наказуемые грешники, и наказывающие ангелы (а не черти!) облачены в темные одежды. Кого же считает автор апокрифического апокалипсиса грешниками? Наказание несут хулившие путь справедливости; извращавшие справедливость; убийцы, прелюбодеи, женщины, сделавшие себе выкидыш; те, кто хулил и поносил "путь праведный"; лжесвидетели; богачи, не пожалевшие сирот и вдов; ростовщики; люди, поклонявшиеся идолам, оставившие путь бога. Перечень грехов отражает становление христианской этики, которая регламентирует теперь разные стороны поведения в мире. Поскольку полное отречение от мира нереально, то нужно было создать систему этических норм, которыми руководствовались бы все приверженцы новой религии. Уже в посланиях Павла ставились поведенческие вопросы, например о возможности вступать в брак, о возможности судиться у язычников и т. п. В дальнейшем этические проблемы становятся в христианстве все более важными, а руководители христианских общин, епископы и пресвитеры уделяют им все более пристальное внимание. Христианская этика, как и догматика, складывалась в борьбе различных мнений и требований: были группы, выступавшие за крайний аскетизм; были проповедники, которые вообще отказывались рассматривать нормы поведения, но большинство христиан нуждались в таких нормах, которые позволяли бы им существовать в окружающем обществе. Большую роль в выработке христианской этики играли начиная со II в. епископы, которые осуждали тех или иных членов своей общины не только за расхождения в вероучении, но и за те поступки, которые считались недостойными. И вознаграждение за праведную жизнь, и наказание за грехи ожидало людей, по представлениям христиан того времени, в потустороннем мире: небесный рай заменил царство божие, а преисподняя - наказание во время страшного суда. А раз наказание ждало человека, прожившего обычную жизнь, то и грехи рассматривались часто как вполне обыденные свершения. Именно такое представление о грехах и отражено в описании ада автором Апокалипсиса Петра. Интересно сравнить в этом отношении апокалипсисы Иоанна и Петра. Откровение Иоанна, созданное в конце I в. {Ф. Энгельс в своей работе "К истории первоначального христианства" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22) подробно рассматривает вопросы хронологии Откровения Иоанна. На основе тщательного анализа текста, используя достижения библейской критики, он датировал это произведение 68-69 гг.} среди христиан, еще не порвавших с иудаизмом, исполненных ненависти к "великой блуднице" - Риму, рисует ужасающие картины гибели людей во время страшного суда. Кто же получает возмездие? Это сам Рим и те, кто служил ему, - все язычники, те люди, которые не раскаялись в поклонении идолам, "в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем" (9:20-21). В Откровении Иоанна угроза направлена прежде всего против тех, кто не признает христианского бога и не подчиняется ему; из нерелигиозных преступлений упомянуты убийство, прелюбодеяние, воровство (имеется в виду не обычная кража, а обман и присвоение чужого). Автор Апокалипсиса Иоанна не старался детализировать грехи, за которые будут наказаны отдельные люди: погибель ждет многих и только тот, кто отмечен божественной печатью, спасется. А как красочно рисуется конец Рима, этой "великой блудницы": "...в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем... горе, горе _тебе_, великий город, одетый в виссон и порфиру и багряницу, украшенный золотом и камнями драгоценными и жемчугом. Ибо в один час погибло такое богатство" (18:8,16-17). Согласно же Апокалипсису Петра в аду терпят наказание не народы, а отдельные люди, и в перечне грехов появляются такие, какие не выделял его предшественник именно потому, что они относились к поведению людей в продолжающем существовать римском рабовладельческом обществе. Нужно ли было Иоанну выделять ростовщичество в качестве особого греха, когда любое приобретение богатства, с точки зрения первых христиан, было злом, за которое грозила смерть во время страшного суда? Но время шло, среди христиан появлялись люди, которые владели участками земли, деньгами, рабами, которые вступали в сделки с язычниками. Они хотели согласовать христианскую мораль со своим образом жизни. Бедняки больше всего страдали от ростовщичества; их жены не знали, чем прокормить своих детей; стремление избавиться от беременности столь часто встречалось среди населения римской державы, что это беспокоило многих деятелей того времени - и мыслителей, и политиков (мы уже упоминали об одном религиозном союзе I в. до н. э., где запрещалось прерывать беременность или содействовать в этом). Императоры из династии Антонинов создали специальный алиментарный фонд для помощи беднякам в воспитании детей. Но это помогало мало. Надписи на надгробиях, которые ставили жители провинций своим умершим родственникам (в них обычно перечислялись все члены семьи умершего), свидетельствуют о преобладании малодетных семей. Естественно, что христианские моральные учения должны были реагировать на все эти настроения и факты повседневной жизни. Христианская этика, как она отражена в перечне грехов Апокалипсиса Петра, во многом вобрала в себя общие правовые нормы и моральный климат своего времени: убийство, прелюбодеяние, лжесвидетельство считались преступлением во всех древних законодательных системах; наказание в аду женщин, убивших своих неродившихся детей, - попытка борьбы с распространенным в ту эпоху явлением. Отзвуком выступлений против богатства и богатых было причисление к грехам ростовщичества и отказа от благотворительности. Но как отличается все это от категорического требования иудео-христиан раздать все богатство, отречься от мира! Богатство, согласно Апокалипсису Петра, само по себе уже не зло; грех только в нежелании помогать бедным. Из всех способов приобретения богатства осуждается лишь ростовщичество, несправедливость которого была наиболее очевидной и которое в первые века империи получает широкое распространение. Чисто христианским грехом становится отступничество, которое, по-видимому, распространялось под нажимом властей. Мы знаем из письма императора Траяна, что римляне преследовали христиан прежде всего за открытое неповиновение, за нежелание поклоняться императору как богу; достаточно было признать божественность императора, и они освобождались от наказания. Чем менее фанатичной становилась вера последователей нового учения, чем меньше надежд оставалось у них на скорое наступление конца света и страшного суда, тем больше было случаев отступничества, особенно, вероятно, среди зажиточных людей, которые стремились сохранить свое имущество. Некоторые отходили от христианства навсегда, некоторые временно, надеясь еще успеть замолить свои грехи. Именно в борьбе с отступничеством христианские богословы причислили к тяжким грехам "оставление пути бога". Отступники в Апокалипсисе Петра отличаются от тех, кто хулил путь справедливости, "извращал справедливость". К последним относятся, скорее всего, христиане, не признававшие того учения, которому следовал автор апокалипсиса. Хулители пути справедливости не были, по всей вероятности, язычниками - противниками христиан, ибо язычники и так будут наказаны, как идолопоклонники. Для автора этого сочинения, как и для других христианских деятелей II в., борьба с различными направлениями в христианстве играла большую роль. В начале Апокалипсиса Петра говорится о том, что многие будут лжепророками и "будут пути и коварные учения гибели, но они будут сыновьями гибели". Эти "сыновья гибели" и отправляются в ад. Бесконечные разногласия, нарушавшие связи между христианскими общинами, ослаблявшие власть их руководителей, замедлявшие распространение нового учения в "языческом мире", казались автору апокалипсиса не менее опасными, чем отступничество. Итак, Апокалипсис Петра знаменует собой своеобразную переходную эпоху в становлении христианской догматики и этики: внеземной рай в земных образах; ад, где мучаются ростовщики, богачи, не желающие помогать беднякам, и люди, извращающие истинное учение. Многих грехов, которые будут потом преследоваться господствующей церковью, здесь еще нет; нет еще требования полного подчинения государственной власти, покорности, но уже осуждается не богатство, а только отказ в помощи вдовам и сиротам. Неудивительно, что Апокалипсис Петра пользовался популярностью среди христиан: он отражал настроения достаточно широких слоев и, сохраняя отзвуки идеи первохристиан, отвечал в то же время потребностям своего времени. Неудивительно также, что церковь исключила этот апокалипсис из числа "священных" книг. Это было сделано не только из-за слишком "материального" изображения в нем рая, но, вероятно, и по причине недостаточно полного перечня грехов, подлежащих наказанию в аду.
К жанру откровений относится еще одно произведение II в. - "Пастырь" Гермы, которое долгое время многими христианами почиталось священным и боговдохновенным. В "Каноне Муратори" его священность отвергается на том основании, что оно поздно написано: Герма не был учеником Иисуса, он брат руководителя римской общины Пия {}. Тем не менее такие христианские писатели, как Ириней, Ориген, Климент Александрийский, ссылались на его авторитет. В IV в. против канонизации "Пастыря" выступил Евсевий Кесарийский, называвший это сочинение в числе подложных. Однако в древнейшем дошедшем до нас списке Нового завета, так называемом Синайском кодексе, содержится и "Пастырь" Гермы, хотя в окончательный текст христианского канона он, как известно, не вошел. "Пастырь" отражает несомненно демократическую струю в христианстве II в.; это подтверждается не Некоторые ученые, например Р. Ю. Виппер, считают, что "Пастырь" Гермы написан в I в. в среде иудейских предшественников христианства. Но большинство исследователей, исходя из свидетельства "Канона Муратори" и из содержания книги, относят "Пастыря" ко II в. Перевод "Пастыря" на русский язык помещен в книге "Памятники древней христианской письменности" (М., 1860, т. II). только отношением его автора к богатству, но и общим стилем изложения, стремлением объяснить и донести до аудитории смысл притчей и аллегорий, которых в книге очень много. "Пастырь" написан от лица самого Гермы; он как бы олицетворяет рядового "неразумного" христианина, который задает массу вопросов, а явившиеся ему в видениях ангелы подробно растолковывают символику этих видений. Герма рассказывает о себе: он вольноотпущенник, занимался торговлей, но разорился. Трудно решить с определенностью, насколько точны биографические данные, приведенные в "Пастыре". Возможно, подлинный автор, как это было свойственно религиозной литературе того времени, скрывался здесь за вымышленным или легендарным именем; некоторые христианские писатели отождествляли его с Гермой, одним из соратников Павла, упоминаемым в посланиях. Но для нас важен не столько реальный автор, сколько его образ, созданный в этом произведении: выходец из низов, пытавшийся выбиться в люди, нажиться на торговых операциях, обедневший, - типичная фигура для средних слоев той эпохи, представителей которых все больше становилось в христианских общинах II в. И обращался он к таким же людям - не слишком образованным, далеким от изощренных богословских споров, потерпевшим жизненные неудачи, ищущим утешение и надежду в новом, неофициальном религиозном учении.
"Пастырь" получил свое название по описываемым автором видениям, в которых действует человек с одежде пастыря. Книга эта состоит из трех частей: Видения, Притчи и Наставления. Главные проблемы, которые рассматриваются в "Пастыре", - этические, что, как мы уже говорили, соответствовало потребностям основной массы верующих. Важное место занимает в нем также проповедь необходимости единства формирующейся церкви. Затронуты Гермой и некоторые вероучительные вопросы. Церковь является в видениях Гермы сначала в образе старицы, которая "сотворена... прежде всего и для нее сотворен мир". Затем старица молодеет. Эта аллегория трактуется как вечное существование церкви, которое, однако, достигается активной деятельностью верующих: радуясь их рвению, церковь становится молодой. Одна из основных мыслей автора раскрыта в видении, где церковь предстает в виде строящейся башни; камни, из которых ее возводят ангелы, - это верующие. Самые лучшие камни достают из глубины вод; эти камни символизируют мучеников и праведников. Некоторые камни, принесенные для строительства, откладываются: они олицетворяют грешников, еще имеющих возможность раскаяться. Камни, символизирующие тяжких грешников, прежде всего вероотступников, отбрасываются навсегда. Интересен эпизод с круглыми камнями. Герма описывает прекрасные белые камни, которые всем пригодны для постройки, кроме формы: они круглы, а башня строится из квадратных камней. Автор спрашивает, кто такие эти камни, и получает ответ: "Это те, которые имеют веру, но имеют и богатства века сего, и когда придет гонение, то ради богатств своих и попечений отрекаются от Господа". Богатые станут угодны богу, когда уменьшат свои богатства путем благотворительности. "Вы, которые превосходите других богатством, отыскивайте алчущих, пока еще не окончена башня. Ибо после, когда башня будет закончена, вы пожелаете благотворить, но не будете иметь место". Итак, если богатые христиане частично расстанутся со своим богатством, передав их нуждающимся, то они станут "камнями квадратными", т. е. пригодными для построения церкви. Мысль о необходимости благотворительности проходит через все сочинение Гермы, он несколько раз возвращается к ней. В конце своего произведения он описывает тяжелое положение бедняков: "...многие, не вынеся бедственного положения, причиняют себе смерть. Посему кто знает о бедствии такого человека и не избавляет его, допускает великий грех и делается виновен в крови его. Итак, благотворите, сколько кто получил от Господа. Не медлите, чтобы не окончилось строение башни..." Для себя Герма не делает исключения: он считает, что, пока был богат, он был бесполезен богу, разорившись же, стал полезным. В этих отрывках можно увидеть типичное для многих христиан отношение к богатству: с одной стороны, богатство мешает верующим, главным образом потому, что привязанность к мирским благам может привести их к отступничеству, но с другой стороны, богатые - такой же необходимый компонент общества, как и бедные. Исполненный сочувствия к тем, кто лишает себя жизни от нужды, Герма единственное средство видит в добровольной помощи со стороны богатых. Он даже пытается обосновать взаимную зависимость богатых и бедных: первые, отдавая часть своего богатства, становятся угодными богу благодаря тому, что бедные молятся за них, живя за счет подаяния. Правда, у Гермы более ярко, чем в ряде других христианских сочинений, выражено сочувствие беднякам. Для него благотворительность не просто средство стать совершенным, как, скажем, в Евангелии от Матфея, а реальный способ улучшения жизни бедняков. "Берущие по нужде не будут осуждены", - пишет он. Даже грех лишения себя жизни, если это сделано по причине бедности, он перекладывает на тех богачей, которые вовремя не помогли нуждающемуся. Анализируя позицию автора "Пастыря", можно ясно увидеть, что никаких социальных преобразований христианство, даже в своей наиболее демократической форме, предложить не могло. И если в среде изолированных сектантских групп, таких, как эбиониты Кумрана или эбиониты - почитатели Иисуса, рождались фантастические образы всеобщего равенства в царстве божием, то для проповедников типа Гермы никакие иные отношения, чем те, которые он видел вокруг себя, немыслимы. Он наивно оправдывает существование богатых божественной волей: бог велел ограничить богатство, но не отнимать его совсем, чтобы богатые имели возможность помогать бедным. Правда, Герма продолжает надеяться на второе пришествие, которое положит конец миру сему. Он считает, что это произойдет, когда будет достроена церковь (попытка дать понятное большинству объяснение того, почему страшный суд все еще не наступает: нужно сначала создать единую мощную церковь, объединяющую всех верующих), Пока идет строительство башни-церкви, у грешников есть еще возможность раскаяться, но, как только она будет выстроена, будет поздно. В своем произведении Герма уделяет много внимания тому, какими должны быть истинно верующие. Они должны обладать такими добродетелями, как вера, воздержание, сила духа, терпение, простодушие, бодрость, правдивость, единодушие, любовь и т. п. Эти добродетели были понятны рядовым верующим, и, может быть, именно ради них были введены такие добродетели, как простодушие и бодрость - качества, которые помогали жить в неустойчивом, погрязшем в интригах обществе императорского Рима. Одно из главных зол, согласно "Пастырю", - стремление к мирским наслаждениям, к роскоши, ибо "всякое наслаждениебессмысленно для рабов божиих". Герма не фанатик. Он считает, что даже совершившие значительный грех могут спастись, если раскаются и сохранят верность христианскому учению. Не будет прощения только вероотступникам и предателям. Для Гермы очень важна проповедь церковного единства; без этого церковь не может быть достроена. Он призывает к прекращению споров. Герме, как и многим христианам, его современникам, теологические споры были непонятны. С их точки зрения, эти споры ослабляли христианское движение, мешали созданию единой церкви. Но церковь, в понимании Гермы, не иерархическая организация с беспрекословным подчинением паствы своим духовным руководителям; это, скорее, всеобщее собрание верующих. Монархическому епископату нет места в его картине объединения всех христиан. Герма не только выступает против богатых вообще, особое осуждение он высказывает в адрес тех должностных лиц христианских общин, которые наживаются за счет средств верующих. Так, он упоминает о диаконах, "которые худо исполняли служение, расхищая блага вдов и сирот и сами наживаясь от своего служения". В трактовке образа Христа "Пастырь" Гермы очень близок к иудео-христианству. Интерес в этом отношении представляет притча о виноградарях, переданная здесь совсем иначе, чем в новозаветных евангелиях {В канонических евангелиях рассказывается о том, что некий хозяин на время своего отсутствия отдал виноградник виноградарям, а возвратившись, пожелал получить с них часть урожая; они ж не захотели ничего отдать и убили сначала слуг, а потом сына хозяина. Здесь Иисус подразумевается под сыном хозяина. Притча направлена против тех, кто отвергает его учение (Марк, 12: 1-9; Матфей, 21: 33-41; Лука, 20:9-16).}. Согласно этой притче, которая затем подробно растолковывается, хозяин виноградника передал его рабу на время своего отсутствия и приказал сделать к нему ограду. Раб же кроме того сделал еще ряд работ и получил благодаря этому прекрасный урожай. Вернувшийся хозяин выражает желание сделать его своим наследником и угощает пиршественными яствами. Эти яства раб раздает своим сотоварищам, чем вызывает еще большее восхищение господина. Притча толкуется следующим образом: господин - это бог, виноградник - народ, им сотворенный, а раб - сын божий, сделанный богом своим наследником ради спасения "виноградника". Итак, здесь, как и в Дидахе (Учение двенадцати апостолов), Иисус - раб божий и одновременно его сын. В "Пастыре" рассказывается, что Герма задает вопрос явившемуся ему человеку, почему сын божий выступает именно в виде раба, и получает ответ, что, несмотря на рабский образ, он велик и могуществен. В притче о винограднике, как она передана Гермой, образ раба использован не случайно: это отзвуки первохристианских представлений о том, что Иисус "уничижил себя самого, приняв образ раба" (К филиппийцам, 2:7), что нищие войдут в царство божие. Но если для христиан предшествующего поколения вопрос о том, почему Иисус принял образ раба, не стоял (ибо они сами были рабами и изгоями), то Герма, сохраняя демократические тенденции первых христиан, уже задает этот вопрос и отвечает на него: Иисус принял об- раз раба, но он при этом велик и могуществен. Создается впечатление, что этот ответ адресуется массе христиан, являвшихся свободными, которые в обыденной жизни привыкли смотреть на рабов как на существа приниженные, и если признавали их людьми, то скорее в теории, чем на практике. Герма затрагивает и вопрос о сущности Иисуса. Он объясняет, что бог поместил "святого духа преждесущего" в тело, им самим избранное. Бог сделал Иисуса своим посредником для того, чтобы передать свой закон людям. Тело Иисуса воскресло, ибо он много потрудился и много пострадал. Таким образом, здесь (как и в Евангелии Петра) разделяются тело Христа и дух. Святой дух пребывает, согласно Герме, не только в Иисусе, но во всех верующих - тех, кто смог раскаяться. Итак, Герма пытается дать представление об Иисусе, которое было бы понятно разным группам верующих, сохранить традицию воскресения его во плоти и в то же время сделать его равным божеству: он был носителем святого духа, но за свои заслуги воскрес телесно. Здесь происходит усложнение и раздвоение образа Иисуса, ибо простой галилейский пророк, иудейский мессия не отвечал религиозному чувству верующих, жаждавших чудес, исходящих от спасителя всего мира, а не только иудейского народа, от силы, всегда управлявшей миром и поэтому всемогущей и вездесущей. "Пастырь" Гермы, как мы видим из этого краткого анализа, произведение, в известной мере оппозиционное формирующейся церкви и тем слоям христиан, которые выступали за примирение с государством и подчинение его законам. Герма не выступал против Рима, но и не требовал полного повиновения властям. Жанр откровения связывал это сочинение с пророчествами I в., авторитет которых был достаточно велик и придавал "Пастырю" ореол древности. Именно поэтому, по всей вероятности, "Пастырь" Гермы оказался включенным в Синайский кодекс. В этой главе мы рассмотрели три неканонических произведения, созданных, по всей видимости, в начале, а возможно, и в середине ("Пастырь" Гермы) II в. Данные произведения почитались настолько широко, что были попытки включить их в новозаветный канон. Их анализ о многом говорит историку. Прежде всего о том, что и во II в. продолжала развиваться христианская традиция, что не было строго установленных правил и догм, принятых каким-то одним ведущим направлением в христианстве. В зависимости от этнической и социальной среды, от круга источников, которыми располагали составители христианской литературы, от степени влияния нехристианского мировоззрения и, наконец, от духовных потребностей самих верующих создавались различные произведения с различной трактовкой вероучительных и этических вопросов. Невозможность определить точно, какие идеологические течения представляли писания Петра (а в какой-то степени и "Пастырь" Гермы), связана с тем, что в период их создания еще не произошло четкого размежевания отдельных направлений в христианстве. Борьба часто шла внутри одних и тех же общин. Поэтому и вопрос о канонизации этих произведений решался по-разному на протяжении длительного времени. Эти апокрифы - свидетельство продолжения внутренней борьбы среди христиан, постоянных конфликтов между разными проповедниками, настолько острых, что вопрос о преодолении разброда, об объединении начинает осознаваться некоторыми группами христиан как вопрос о самом существовании нового учения.
МАНИХЕЙСТВО, религия, возникшая в Вавилонии в середине 3 в., как одна из многочисленных сект, объединяемых под названием гностических (см. ГНОСТИЦИЗМ). С момента своего возникновения и на протяжении всего 4 в. манихейство распространилось в глубь Средней Азии (до китайского Туркестана) и утвердилось во многих культурных центрах Запада, в Риме и особенно в Карфагене. В Карфагене к секте примкнул Августин и пребывал в ней в течение десяти лет, предшествовавших его обращению в христианство. Манихейство на протяжении ряда веков сохраняло многих приверженцев на Востоке, даже при мусульманских правителях, однако оно было окончательно искоренено в 13 в. в результате монгольских завоеваний. В Византийской империи и на Западе манихейство как самостоятельная религия было искоренено гораздо раньше в результате жестоких гонений и сохранилось – под разными именами – лишь в виде тайных общин, которые позже оказали поддержку новым еретическим течениям, проникшим в Европу с Востока в 11 и 12 вв. Долгое время о манихействе мы знали только из неманихейских источников – сирийских, мусульманских и христианских (среди последних наиболее важны сочинения Августина, посвященные полемике с манихеями), но в конце 19 в. фрагменты манихейских сочинений были обнаружены в китайском Туркестане. Найденные ок. 1930 в Эль-Файюме (Египет) папирусы, содержавшие коптский перевод сочинений Мани и его первых учеников, позволили уточнить детали жизни основателя манихейства и сущность его учения. Мани (Манес) начал свою проповедь ок. 240 н.э. в Ктесифонте, столице правителей династии Сасанидов. Первоначально Шапур I, царь Персии, покровительствовал его религиозной деятельности, однако позднее Мани пал жертвой зороастрийских жрецов, которые, завидуя его славе, казнили его ок. 270. Религия Мани была основана на идее дуализма добра и зла, которые стали причиной возникновения мира и останутся главными действующими силами в этом мире вплоть до его конца. Хотя он, как и другие пророки и религиозные учители 3 в., утверждал, что использует разум для достижения религиозной истины (гносиса), в действительности его учение представляло собой разновидность популярной религиозной космогонии, основанной на мифе. Согласно его версии этого мифа, существовал извечный конфликт между князьями света (Богом и божественным посланцем света) и демонами тьмы (дьяволом, олицетворяющим материю, и его посланцами, архонтами), владения которых были первоначально отделены друг от друга, однако позднее смешались в результате события, которое в манихейском вероучении именуется «демоническим обольщением». Частицы божественной субстанции, света, были похищены демонами и использованы князем тьмы для сотворения земли с небом и всеми животными и растительными организмами и неодушевленными сущностями, наполняющими ее. Однако до Адама и его потомства дошел божественный призыв освободить частицы света, заключенные в них самих, и тем самым способствовать процессу высвобождения светлой субстанции, заточенной в видимом космосе, и возвращения ее в царство света. Манихейство считает развитие природы, которое должно завершиться окончательным поглощением тьмы светом, частью духовного развития человека, цель которого заключается в освобождении себя от зла, принесенного Евой – еще одним творением дьявола. Ответ на вопрос о причинах существования зла в мире вместе с откровением, указывающим средство для победы над злом, являются важнейшими элементами учения Мани. Что касается получаемого человеком откровения о его собственной истинной природе и его роли в судьбах мироздания, то здесь Мани признает заслуги в осуществлении этого откровения таких религиозных учителей, как Будда, Зороастр и прежде всего Иисус Христос. Иисус в манихействе выступает в качестве вестника света, по значению в деле приближения окончательной победы света его превосходит только сам Мани, последний из великих пророков. Нет сомнений в том, что Мани, в своих посланиях именовавший себя «апостолом Иисуса», рассматривал христианство как важнейший источник религиозного вдохновения и видел в нем оправдание своей миссии по спасению мира.
Выступив в 238 г. с проповедью собственного учения, Мани имел сначала большой успех; он обратил в свою веру брата персидского царя и был благосклонно выслушан самим царем Сабуром (Сапор) I-м. Но вражда мобедов - жрецов господствовавшей религии - скоро заставила его удалиться из пределов Персии, после чего он долго путешествовал в Индии, Восточном Туркестане и, по некоторым известиям, даже в Китае, проповедуя с успехом, в то время, как ученики его насаждали новую веру в различных областях римской империи. Он вернулся в отечество только при внуке Сабура Бахраме I, который принудил его вступить в открытый спор с великим мобедом. Когда в конце этого спора Мани не согласился на требование своего противника решить дело судом Божьим - испытать истину посредством глотания расплавленного свинца, - и не показал никаких чудес в оправдание своей веры, Бахрам произнес такой приговор: этот человек производит волнения, могущие привести царство к разрушению, а потому прежде всего необходимо, чтобы он сам был разрушен, дабы предупредить дальнейшие последствия. По некоторым известиям, Мани был обезглавлен, а из его кожи сделано чучело, повешенное в городских воротах; по другим, с него живого была содрана кожа (277 г.). Незадолго до смерти он назначил себе преемника в управлении общиной Сисинния, предписав ему и всем последующим руководителям манихейства оставаться непременно в Вавилонской области. Мани был человек книжный; из его сочинений, сохранявшихся среди арабских ученых еще в X веке и позднее, известны по названиям и отрывкам: 1) Сабуракан, 2) Книга тайн, 3) Евангелие, 4) Сокровище оживотворения, 5) Дела гигантов, 6) Свет достоверности и основания или предписания для слушателей (распространенный на Западе в латинском переводе, под названием: "Epistola fundamenti" и 7) много писем. Только первая из этих книг была написана по-персидски, остальные - по-сирийски. Во вступлении к книге Сабуракан (сохранившемся в буквальном арабском переводе у полигистора Аль-Бируни), Мани так определяет свое религиозно-историческое положение: "Учение мудрости и добрых дел приносилось в мир время от времени, в непрерывной последовательности, через посланных Божьих. Так, в один круг времени пришло это истинное учение через посланного, называемого Буддой, в земле индийской; в другое время через Зарадушта (Зороастра) в стране персидской; еще в другое - через Иисуса, в краях западных. После того сошло (на землю) это нынешнее (т. е. манихейское) откровение и последовало это нынешнее посланничество в настоящем новейшем веке, через меня, Мани, посланника истинного Бога, в стране Вавилонской". По другим свидетельствам, Мани называл свое учение печатью (т. е. завершением) всех откровений, а себя самого объявлял тем параклетом (утешителем), которого обещал Христос по Евангелию Иоанна.Манихейство исходит из того неоспоримого факта, что наша действительность есть смещение противоположных элементов и противоборствующих сил, которые окончательно сводятся к двум: добру и злу, или, говоря фигурально - к свету и тьме. Но "природа света едина, проста и истинна", следовательно, не допускает никакого положительного отношения к противоположному свойству зла или тьмы, которое, однако, несомненно существует и, не вытекая из добра или света, должно иметь свое собственное начало. Поэтому необходимо признать два безусловно самостоятельных первоначала, от века неизменных в своем существе и образующих два отдельные мира. Простота сущности не мешает различению форм; в области светлого или благого бытия Мани различает сначала само Божество, как такое, или "Царя светлости", его среду или "светлый эфир" и его царство или рай, "землю светлости". Божество имеет пять нравственных атрибутов или "членов" - любовь, вера, верность, мужество и мудрость; светлый эфир, понимаемый, очевидно, нематериально, есть носитель пяти умственных свойств - спокойствие, знание, рассуждение, "тайна" (или скрытность) и понимание; наконец, "земля светлости" имеет также пять "членов", или особых способов бытия, аналогичных "стихиям" нашего мира, но только в их положительном или добром свойстве: воздух или благотворное веяние, ветер или прохлада, свет, вода и согревающий огонь. Каждое из основных качеств Божества, идеального эфира и светлой телесности имеет свою сферу блаженного бытия, в которой оно преобладает, а с другой стороны, все силы добра или света сходятся вместе для произведения одного конкретного существа - первочеловека или небесного Адама. Соответственным образом расчленяется мир тьмы и зла. Так, основные проявления или "члены" темной земли суть: яд или зараза (в противоположность благотворному веянию или благорастворенному воздуху), бурный вихрь (против освежающего ветра), мрак (против света), туман (против воды) и пожирающее пламя (против согревающего огня). Все элементы темного царства собираются воедино и сосредоточивают свои силы для произведения одного конкретного представителя тьмы - сатаны. Но тьма, по отрицательному существу своему, не может давать удовлетворения, и потому сатана устремляется за пределы своего царства, в область света. Против него высылается предназначенный для борьбы с тьмой первочеловек. Образованный сначала из десяти основ Божества и эфира, он теперь, в виде одежды и вооружения, воспринимает и пять элементов "светлой земли": он надевает "тихое веяние", как внутренний панцирь, сверху облекается светом, как ризою, покрывается щитом из водяных облаков, берет ветер, как копье, и огонь, как меч. После долгой борьбы он побежден темными силами и заключен на самое дно ада. Посланные "матерью жизни" (то же, что "райская земля") светлые силы освобождают его и водворяют в горний мир, но во время борьбы он потерял свое вооружение, и элементы, из которых оно было составлено, смешались с соответствующими противоположными элементами темной области. После победы света эта хаотическая материя осталась в его власти, и верховное божество хочет извлечь из нее то, что принадлежит светлому царству. Посланные им зиждительные ангелы устраивают наш видимый мир как некую сложную машину, для выделения света из его смешения со тьмой. Такой взгляд в основе оригинален и интересен, но в подробностях представляется ребяческим. Главной частью мировой машины Мани видел в месяце и солнце, которые он называл световыми кораблями
манихейство в этой теме оказалось лишь по временным рамкам, возможно отделю.
Первооснова бытия. Дуализм
Манихейский символ дуализма на бронзовой пряжке. III век, Азербайджанский музей[en], Тебриз Во Вселенной существуют два начала и две силы, изначально чужеродные, противоположные, никак не связанные и не имеющие ничего общего — Свет и Мрак. Свет представляет собой нерасторжимое единство, его персонификация и активное начало — верховное божество. Его имя Отец Величия или Бог Истины, он же — Бог-отец. С ним неразрывно связаны четыре качества: собственно Божественность (или Чистота), Свет, Сила и Мудрость. Поэтому Бога называют ещё и «четырехликим Отцом Величия». Сущность Отца Величия выражается пятью абстрактными понятиями: Ум, Мысль, Разумение, Помышление, Размышление, которые являются его ипостасями и атрибутами.
Мир Света разделён на многочисленные эоны — обители светлых богов, делящихся на три категории.
Боги есть эманации Отца Величия первого уровня, богатые — эманации второго уровня, произведённые богами, Ангелы — эманация третьего уровня, произведённая богатыми. Страна Света есть обитель покоя, характеризуемого как единство, гармония и согласие. Свет полностью благ — он не знает никакого зла, полностью духовен, нематериален. Все творения Света — бессмертны и совершенны по красоте. Свет разделён на двенадцать эонов — это персонифицированные и в то же время пространственно-временные единства, обители светлых божеств, которые в то же самое время — часть Отца Величия, являющиеся им самим, а не его эманациями.
Противоположная Свету сила — Мрак. Его активное начало и персонификация — Материя, она же Грех и помысел смерти. Порождения Мрака распределены по пяти жилищам, порождающим пять тёмных стихий и миры Сухого (жар и огонь) и Влажного (холод и наслаждение). Мрак полностью бездуховен, лишён блага и гармонии, его творения безобразны. Мрак беспокоен и агрессивен, его силы извечно заняты борьбой друг с другом. Пространственно Свет и Мрак расположены вертикально один относительно другого. Свет пребывает «в высоте», мрак — в самой нижней части вселенной — «бездне».
Согласно А. Л. Хосроеву приведённая дуалистическая концепция сильно отличается от гностической, которую он именует вторично- или относительно-дуальной. Согласно христианским гностикам, творившим во времена Мани, дуализм не изначально присутствовал в божественном мире, а возник как следствие отпадения из совершенной Плеромы одного из эонов, и таким образом был следствием своего рода деградации (такая доктрина была у валентиниан). Напротив, А. Хосроев полагает дуализм манихейского учения изначальным, или радикальным, поскольку в своей картине мира Мани исходил из изначального и равноправного сосуществования двух противоположных принципов, не зависимых друг от друга. Иными словами, манихейский дуализм двухуровневый. С одной стороны это дуализм философский, в котором изначально раздельно существуют дух и материя, и этико-религиозный, в котором изначально противостоят друг другу доброе и злое начало, отождествляемое с духом и материей. Дуализм Мани порождался проблемой теодицеи, ради чего он «освободил» Бога от ответственности за существование в мире зла
