Главная | Правила форума Новые сообщения | Регистрация | Вход

Ракурсы

 
  • Страница 1 из 1
  • 1
Ракурсы » Взгляд » Мировое искусство » Архитектура » Гимн свету . Ле Корбюзье, корбюзианизм
Гимн свету . Ле Корбюзье, корбюзианизм
lu-chia
Сообщение #1 | Вт, 21.05.2019, 22:02
Группа: wing
Сообщений: 27105
"Мой поиск, как и мои чувства, направлен к тому, что составляет главную ценность жизни - поэзии. Поэзия в сердце человека, и именно поэтому человек способен постигать сокровища, скрытые в природе" - Le Corbusier, настоящее имя Шарль-Эдуар Жаннере-Гри \Charles-Edouard Jeanneret-Gris\
<6 октября 1887 — 27 августа 1965>


https://u.to/DABxFQ

ЛЕ КОРБЮЗЬЕ. ГОРОДА.Ранее говорилось, что Ле Корбюзье был амбициозен. Проектов «одиноких» зданий ему было мало. Он мечтал о городах.
Но сто лет назад мир был иным. Города стремительно наполнялись людьми. С 1810 до 1910 года население Парижа увеличилось в 5 раз, достигнув 3х миллионов. Город застраивался медленнее, чем наполнялся людьми. Плотность населения увеличивалась. Тёмные дворы колодцы. Комнаты, лишенные света и солнца. В город текли огромные потоки грузов, а структура дорог оставалась прежней. Города не успевали снабжаться водой и освобождаться от отходов. Гниющие помойки. Эпидемии. Париж нужно было разуплотнять и санировать.
В 1922 году на Парижском «Осеннем Салоне», Ле Корбюзье представил свой первый крупный градостроительный проект. «Лучезарный город» на 3 миллиона жителей - «La ville radieuse».

Это был гимн свету, воздуху и зелени. В центре Ле Корбюзье разместил одновеликие небоскрёбы. Они должны были стоять среди садов, на равном расстоянии друг от друга. Небоскрёбы давали плотность, освобождая открытые пространства для зелени. Тесный и разномасштабный опыт Нью-Йорка он отвергал. В эпицентре корбюзианского города находился вокзал. Аэропланы, машины, автобусы, метро, железная дорога. Позже что-то подобное было осуществлено в Парижском Дефансе, без аэропланов, естественно. Вокруг центра «La ville radieuse» появились 6-ти этажные миандро-образные кварталы, состоящие из тысяч вилленблоков. Эту схему, почти не меняя, он предложил для Парижа. «Plan Voisin», 1925 год. Шла под снос огромная часть кварталов вдоль Севастопольского проспекта. Её заменял новый «лучезарный город».<a class="link" href="https://u.to/43ByFQ" title="http://ilya-lezhava.livejournal.com/pics/catalog/748/1051" rel="nofollow" target="_blank">
Ле Корбюзье. Небоскребная реконструкция Парижа «Pla Voisin».
В наши дни, естественно, встал бы вопрос охраны памятников. Тогда ситуация была иной. Ле Корбюзье, как и иных «прогрессивистов» тех времён, не столько волновали пластические изыски старых кварталов, сколько социальные проблемы. Поэтому он стремился, в первую очередь, «санировать» гниющие, переуплотнённые районы, где в основном, ютилась беднота. Оставляя нетронутым остров Ситэ, и сохраняя наиболее значимые объекты (в основном соборы), он безжалостно сносил всю, как сейчас бы сказали, «средовую» застройку. Предлагая это, Ле Корбюзье прекрасно понимал, что в буржуазно – демократическом Париже осуществить подобное чрезвычайно трудно. Поэтому, когда его позвали в Москву, где господствовала социалистическая диктатура, он решил, что настал его звёздный час. «Вот где думают не о личной выгоде, а о благе народа; вот, где можно единовременно направить огромные средства на создание супергорода; вот, где смогут понять его минималистскую архитектуру» - думал он. Оставляя Кремль, он предлагал снести всё вдоль Тверской и, почти без изменения, переносил на Москву парижский вариант.Надо сказать, что в тот период жилая застройка Москвы представляла собой угнетающее зрелище. По сравнению с Петроградом (с 1914 по 1924 г. Петербург назывался именно так), многоэтажных доходных домов было очень мало. Город покрывало море разваливающихся деревянных малоэтажек. Без канализации, с дровяным отоплением, водными колонками на перекрестиях улиц и редкими электрическими столбами. Никакого асфальта, булыжные мостовые только кое-где в центре. Недаром, до конца 50тых, Москву называли «большой деревней». С переносом столицы, в город хлынул огромный поток людей. А жильё не строилось. Тёмные, сырые подвалы были набиты людьми. Штучные конструктивистские дома, которые появились позднее, и даже сталинские помпезные «паллацо» не спасали положение. Только хрущёвские пятиэтажки в 60тые, хотя бы частично, решили жилищную проблему.В те 20тые годы миллионы людей надо было накормить, умыть, дать работу и кров. О массовом спасении памятников никто не помышлял. Старый мир сбирались разрушить, а новый построить. Картезианский проект Ле Корбюзье очень для этого подходил. Но строить, естественно, не стали. Страна была очень бедна. Стройка растянулась бы на десятилетия. Не было стройматериалов. Церкви разбирали «на кирпичи». Не было дров. Деревянные особняки сносили на дрова и при этом гвозди распрямляли, для повторного применения. Даже военные броневики и бронепоезда приходилось «клепать» из металлолома.
Российский народ был далёк от европейских стандартов. Для «деревенской» Москвы корбюзеанский город было слишком креативным. Для москвичей и пятиэтажный дом был строительным чудом. А тут, лес небоскрёбов! Сталин, естественно, прекратил эти капиталистические фантазии. И всё же Мастеру дали построить большой комплекс «Центросоюза» на Мясницкой.
Позже Ле Корбюзье оставил идею «марширующих высоток». Появились планы небольших городов: Злин, Нимур и т.д. В этих проектах он применял однотипные жилые блоки, на манер «марсельских единиц», которые ставил среди зелени в строгом порядке, как военные корабли на рейде.

Ле Корбюзье. Город Нимур.
Многие десятилетия эти проекты являлись объектом бесконечных подражаний в архитектурных бюро, как у нас, так и за рубежом. Но Ле Корбюзье не был бы Великим Мастером, если бы ограничился только этим.

Ле Корбюзье. Реконструкция Алжира.
Его увлекла идея пустить транспорт по крышам жилых домов. То есть крыши отдельно стоящих зданий он озеленял, а по домам, сочленённым в линейные системы, предлагал пустить транспорт. Так появились удивительные проекты развития городов Алжира, Монтевидео и Сан Паулу.

Вообще тогда идея активного использования крыш витала в воздухе. Вспомним хотя бы комплекс заводов Фиат, где на крыше сборочного цеха была построена трасса для испытания автомобилей. Но на практике этот приём оказался не жизнеспособным. И дело не только в том, что колёсные вибрации расшатывали конструктивную основу зданий. Связь с землёй, лифтами, стоянками, а также проблемы, касающиеся противопожарных мероприятий, делали «крышные» проекты малоэффективными. Но, несмотря на это, изящный линейный город Алжирского проекта восхищает и ещё многие годы будет восхищать зодчих всего мира.
</a>
Ле Корбюзье. Реконструкция Алжира.
Как мы видим, Мастер постепенно стал отходить от ортодоксального преклонения перед прямым углом (дорогой людей) и всё более стал увлекаться кривыми линиями (дорогами ослов). На мой взгляд, самая известная градостроительная работа, созданная Ле Корбюзье после «La ville radieuse» - проект города Чандигарха, столицы индийского штата Пенджаб.
lu-chia
Сообщение #2 | Ср, 22.05.2019, 18:35
Группа: wing
Сообщений: 27105
Структура города «сетчатая». Но сетка не подчинена жесткой геометрии. Она «живая» и, в меру, криволинейна. Транспортные потоки и пешеходное движение разделены. Город пронизывают озеленённые бульвары свободной планировки. Таким образом, демонстрируется отказ от традиционного, «дорожно – тротуарного» города, господствовавшего в те годы. Простая и логичная градостроительная структура Чандигарха, на многие десятилетия определила принципы проектирования городов. Даже советские микрорайоны, английские, шведские и финские города–спутники испытали на себе влияние чёткой и логичной «чандигархской» планировки.

Ле Корбюзье. Город Чандигарх. 
Но Чандигарх знаменит не только городской планировкой. Ле Корбюзье спроектировал и построил уникальный административный центр этого города. Причём неожиданно расположил его на периферии основной планировочной сетки. Фактически за городом. Он декларировал, что потребительские функции должны быть внутри города, а властные вне него. Планировочная структура центра демонстрирует отказ от симметричных схем. В них видно жесточайшее следование совершенно новой системе координат, вытекающей из созданного им Модулора.

Ле Корбюзье. Планировка центра города Чандигарх.

Описывать сами здания центра Чандигарха неблагодарное занятие. Возможно, в Индии, подобная пресыщенность пластикой вполне уместна. Но окончательно судить об архитектурных достоинствах этих сооружений, не увидев в натуре, невозможно. Характерно, что эта архитектура не имеет ни аналогов, ни подражаний. Очень важно, что в центре Чандигарха Ле Корбюзье создал уникальный мир пластических форм, который должен был символизировать индусскую национальную архитектуру. Или, что ещё невероятнее, стать ей! «Замах» на создание национального стиля в стране с древнейшими архитектурными традициями очень смелый творческий шаг. Многие считают, что это ему удалось.Я не был в Чандигархе. Говорят, что через несколько лет после постройки бетон пошел пятнами, перекрытия стали протекать (сильнейшие дожди). Многие части зданий пришли в негодность (примитивные строительные технологии). Одно время центр Чандигарха даже хотели снести. Но сейчас дома приведены в порядок, и этот комплекс стал одним из желаемых туристических объектов.

Вид центра города Чандигарх.Заканчивая краткую статью о великом Зодчем 20го века, можно добавить, что описываемые работы Ле Корбюзье, это лишь малая толика того, что он создал. Его вклад в архитектуру неоценим. Многие его работы дали начало целым направлениям в архитектуре, например, сложное и многогранное творчество так называемой «американской пятёрки» (1973г): Ричард Мейер, Питер Эйзенман, Майкл Грейвз, Джон Хейдук и Чарльз Гуотми выросло на ранних работах Мастера.Около ста лет Ле Корбюзье задавал тон в архитектуре, градостроительстве, архитектурной теории, стилистике, живописи и даже скульптуре. Но самое главное, он один из тех, кто положил начало тому безбрежному явлению, которое мы сейчас называем «современная архитектура».
lu-chia
Сообщение #3 | Ср, 22.05.2019, 18:39
Группа: wing
Сообщений: 27105
Советский корбюзианизм 1925-28, -16 https://www.facebook.com/groups....1398082

Стилистика раннего советского корбюзианизма, попытка конкретизации.
До сих пор большинство описаний памятников конструктивизма сводились к перечислению их геометрических и цветовых характеристик. Я же ставлю цель показать, что о них можно и должно разговаривать в категориях «стилистики» как совокупности формальных мотивов, имеющих определенное происхождение.
В течение последних 3-х месяцев я стремился проследить параллельное развитие стилистик пуризма Корбюзье и раннего периода советского корбюзианизма 1925-28. Анализ 17-ти проектов 1925-28 годов показывает, что центральное место в этот период занимает влияние первых пуристских вилл Корбюзье которые и послужили первоисточником мотивов, которые составили стилистику раннего советского корбюзианизма. Это: 
1. Вилла Беснюс в Вокрессон 1922 г., 
2. Дома Ля Рош-Жаннере в Отей 1923г. и 
3. Дом (вилла) Кук в Булонь-сюр-Сен 1925 г. 
Кроме этого можно заметить начинающееся воспроизведение мотивов «домов-вилл» Корбюзье (первый вариант 1922г.), которое еще остается маргинальным (всего три случая). И в одном случае предметом подражания стал дом Тернисьен 1925г. Ряд советских проектов 25-27 гг. были мною опущены в связи с аналогичностью рассмотренным. С их учетом общее число проектов, имеющих признаки корбюзианских заимствований, достигает 30-ти –достаточно объемная и систематическая практика. (в дальнейшем для вящего наукообразия надо будет составить аналитические таблицы). 
Рассматривая как работы Корбюзье до 1928 года, так и параллельно возникавшие проекты его советских коллег. Можно сказать. что: 
1. временной лаг между появлением формальных мотивов у Клобюзье и их первыми случаями их заимствования в России меняется с трех лет для виллы Безнюс- до одного и менее года для виллы Кук; 2. При описании памятников конструктивизма нередко ссылаются на «5 пунктов Корбюзье», за дефицитом других референций. Но кодификация «5 пунктов современной архитектуры» появится только с начала 28 года, будучи опубликована практически одновременно в СА №2 за 1928г. и “Die Form”, хотя вероятнее всего, русская публикация была хронологически первой. 
В рассматриваемый период содержание тезисов еще не оформлено окончательно. В работах как Корбюзье, так и его московских почитателей мы видим лишь эпизодическое использование «крыш-террасс». «Домом на столбах у Корбюзье вполне можно назвать только виллу Кук, а Буров только рисует пилоти на стенахсутеренов. Ленточные окна также полностью оформляются только в вилле Кук, до этого это лишь составленные проемы горизонтальных пропорций с узкими простенками между ними. «Свободные» план и фасад вообще трудно отнести к большинству советских проектов, ввиду использования их авторами несущих стен.
Рассуждая о «стилистике» в контексте конструктивизма ОСА мы оказываемся вынуждены нарушить правило Пушкина: «писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным». Поскольку для самих «верующих» конструктивистов слова «стиль» и однокоренные с ними «стилистика», а тем более «стилизация», были едва ли не табуированы. Ими отрицалось всякое самостоятельное значение «формы», которая считалась следствием, «автоматически» (выражение Б.Таута) вытекающим из «объективного» и «научного» «решения» функциональных и конструктивных задач. Пока мы лишь констатируем сам факт радикального расхождения теоретических представлений конструктивистов с реальной практикой формальных заимствований и стилизации. Прояснение его причин требует отдельного исследования. Табуирование конструктивистами "искусства" и всей интуитивно-художественной стороны архитектурного творчества, оказало влияние и на характер производимых ими заимствований. Очень немногие из них были готовы признаться себе в практике стилизации. Которая часто имела неотрефлекстрованный и, поэтому, наивно-буквальный характер. Казавшийся естесственным, подобно тому, как само-собой разумеющимся было воспроизведение фордовского дизайна первых ЗИС-ов. Заимствовался не авторский «культурный продукт»,а «символ современности», "научности" и новой машинной красоты. 
На картинке представлены основные темы раннего корбюзианизма в их исходной форме.

lu-chia
Сообщение #4 | Ср, 22.05.2019, 18:44
Группа: wing
Сообщений: 27105
КОНСТРУКТИВИЗМ И РУССКАЯ «ВЕРА В ВЕЛИКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ» В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ И ОЦЕНКАХ ЛЕ КОРБЮЗЬЕ

https://marhi.ru/AMIT/2016/4kvart16/PDF/AMIT_2016-4(37)_Yawein_PDF.pdf

О.И. Явейн
Московский архитектурный институт (государственная академия), Москва, Россия
Аннотация
Статья посвящена изучению осмыслений и оценок ЛеКорбюзье архитектуры СССР1920-х – 1930-х годов и анализу взаимных влияний русской архитектуры того времени и творчества великого французского мастера. Тематика статьи генетически связана с аналитическими разборами ЛеКорбюзье греко-византийской традиции и его оценки продолжения той же линии развития в архитектуре допетровской Руси. Настоящая статья развивает в конкретных фактах и деталях общую идею единства в сознании Ле Корбюзье, двух столь несхожих периодов развития русской культуры – авангардного и допетровского как связи Русского Авангарда с его историческими корнями и раскрывает истоки как «безграничной самоотдачи», Ле Корбюзье так и особого эмоционального отношения к творчеству французского мастера в России.

О связях ЛеКорбюзье с Советской Россией, его творческих контактах с нашими архитекторами, о его столь обнадёживающем и столь горьком опыте работы для нас, о «корбюзианизме в СССР» и влиянии русского конструктивизма на французского мастера обо всём этом писалось много. Но пласт исследований последних десятилетий и в первую очередь материалы сравнительно недавно изданной на русском языке книги Ж-Л. Коэна и провоцируют и иной ракурс на те же события. Ниже мы попытаемся обозначить субъективно важную для нас тему взаимовлияний русского авангарда и Ле Корбюзье, акцентируя внимание на некоторых особенностях видения русского опыта французским мастером.
Возможно, представленные фрагменты станут своеобразным научным комментарием к «восклицанию» крупнейшего исследователя творчества Ле Корбюзье Ж-Л. Коэна, о драматической истории работы французского мастера в Советской России и его контактах с нашими архитекторами: «Поразительно, что именно в этом, едва знакомом ему славянском мире, перевёрнутом вверх дном революцией 1917 года, он обнаружил благодатное поле для своей деятельности. Именно здесь, более, может быть, чем в других случаях, призрачная возможность получить реальные или кажущиеся заказы советских властей, стала для Ле Корбюзье предлогом к безграничной самоотдаче, доходящей в некоторые моменты до безумия». [2,c. 15]. В записях афонских переживаний молодого Жаннере обнаруживаются и источники особой эмоциональности его отношений с нашей культурой и нашими людьми, но его профессиональные «разборы» архитектурных и живописных вещей говорят о его раннем интересе как раз к тем сферам древнего и народного искусства, которые сегодня всё отчётливее осознаются как источники Русского авангарда.
Цель данного исследования – выявление и обобщение суждений и идейных оценок Ле Корбюзье об архитектуре, отдельных личностях и общественной жизни в Советской России 1920-х – 30-хгодов и на этой основе раскрытие его идей, касающихся исторических корней русского конструктивизма.
В работе используются методы структурального анализа, направленные на выявлении пространственных, конструктивных и культурных моделей в ткани аналитических разборов и эмоциональных высказываний, характеризующих как строение описываемой в них архитектуры, так и архитектурные представления авторов описаний. Фрагменты из книг и писем разных лет ЛеКорбюзье перемежаются с исследовательскими комментариями. Такая деконструкция мысли – тематический монтаж избранных отрывков– направлена на выявление в «виртуальном архиве» авторских высказываний незафиксированных, но актуальных связей и идей, что в свою очередь предполагает предъявление и наглядное сопоставление достаточно большого объёма подлинных текстовых фрагментов.
«КОРНЯМИ РУССКОЕ ИСКУССТВО УХОДИТ В ВИЗАНТИЮ»
Настоящая статья является непосредственным продолжением исследования впечатлений Ле Корбюзье от посещений древних православных монастырей Афона [9], описанных в его книге «Путешествие на Восток» [1]. В этой книге обнаруживаются удивительные по своей тонкости и проницательности наблюдения, касающиеся того, что мастер назвал «Архитектурной формулой православного храма». Афонская церковь по Корбюзье «представляет собой лапидарную формулу, сравнимую с маленькой почкой на дереве, в которой под прочной блестящей оболочкой перед тёплыми весенними дождями хранятся все сокровища лета (цветок), осени (плод) и зимы (медленное таинственное зарождение)» [1, c. 94-95]. Мастер раскрывает этот образ зарождения и развития живой природы в описаниях преобразований построений и форм Афонских храмов, подчёркивая, что все они являют собой модификации храма Святой Софии, которые при любом уменьшении стараются воссоздать бесконечность первоисточника. Не менее непредвзяты и глубоки наблюдения, касающиеся пространственного смысла иконостаса, символики цвета, отношений пространственных построений в фресковой живописи к архитектурной пластике, конструкциям и пространству.


«Здесь происходит твёрдая и резкая кристаллизация эллинской прозрачности, странно сочетающаяся с непостижимыми азиатскими мотивами»,  заключает мастер [1, c. 9495].Последнее замечание крайне важно: русская допетровская архитектура, греко-русская средневековая фреска и иконопись для французского мастера не восточная или славянская экзотика, а ветвь магистральной дороги человеческой культуры, византийский ствол которой уходит своими корнями в античную Грецию.«Корнями русское искусство уходит в Византию, к античным росписям ваз и фрескам. Присутствие греческой античности в иконах ХII века более ощутимо, нежели в совершенно декадентской росписи Помпеи».«Интернациональный византийский стиль повсюду в Европе и Азии. Джотто не одинок; в это время в Москве, в Киеве, в Ярославле  подлинные шедевры. Русская тенденция более благородна (греческая вазопись третьего периода). Росписи итальянских алтарей сродни иконостасам Московского Кремля» [2, c. 68].«Видел (в Кремле  О.Я.) церкви с совершенно необычными иконами. ...Изысканный урбанизм. Восхитительный ... стиль. ...Настоящие откровения» [2, c. 68-69].Это как раз тот мир, в котором сам мастер искал начала подлинного искусства, мир, наблюдая, зарисовывая и изучая который в «Путешествии на Восток», молодой Жаннере формировал себя и своё видение архитектуры. Открытие и освоение этой линии развития было своего рода личной программой Жаннере. Видимо, и взаимопритяжение, взаимовлияние (включая и взаимные личные симпатии и антипатии конкретных людей) и даже своеобразное единение Ле Корбюзье и Русского Авангарда, притом, не только архитектурного, связаны также и с ориентацией последнего на поиски истоков нового искусства в древней иконе и допетровской архитектуре.В записях на горе Афон обнаруживается и ещё одна, сугубо эмоциональная нота, без ощущения которой невозможно понять те особые взаимоотношения, которые сложились у французского гения с Советской Россией. Эта нота отчётливо звучит в описаниях «потрясения от священного обряда», которое молодой Жаннере испытал на Афоне отстояв в Иверском монастыре Всенощную по православному обряду, при этом изо всех сил стараясь провести ночь с «исступлённо молящимися», а не с теми, кто не выдержал и вышел «прикорнуть где-нибудь в закутке двора».«После целого года тьмы иконостас пылал золотом, освещаемый огненным факелом даров, установленных на хорах... И завывания и крики, и вопли, и стоны, и речитатив, агонизирующая мелодия литургической фразы... И вдруг я чувствую, как стучит в висках и подгибаются колени... на рассвете церковь должна раскалиться от молитв! Муэтзины, скликающие с минаретов правоверных в предвечерний час,  это ничто, уксюдарские дервиши тоже не отличаются столь явной исступлённостью: крики души, крики диких зверей и ночных хищных птиц. Кажется, что набухшие виски вот-вот лопнут. На побагровевших лицах вырисовываются узловатые вены. Эти четверо или пятеро, упрямо продолжающие однообразную страстную песнь, опершись на подлокотники скамеек, конвульсивно закидывают головы и направляют свои взоры в черноту купола. ... Наконец, закрыв глаза, я вижу чёрный саван, усыпанный золотыми звёздами. В саване я, но неведомый звёздам! ...Словно чучело, меня тащат в трапезную» [1, c. 98-100].Двадцатью годами позднее Ле Корбюзье почувствует нечто подобное в архитектурной жизни России «Здесь ничего не объясняется иначе, чем через обращение к вере, к мифу. Это вера в великий эксперимент... Неисчислимое, пылкое, страстное и решительное племя» [4, c. 72].
lu-chia
Сообщение #5 | Ср, 22.05.2019, 18:46
Группа: wing
Сообщений: 27105
«САМОЕ ГЛАВНОЕ, ЧТО ИНТЕРЕСУЕТ ВСЕХ РУССКИХ, ЭТО, В КОНЕЧНОМ СЧЁТЕ, ПОЭТИЧЕСКАЯ ИДЕЯ»
Отношение Ле Корбюзье к архитектуре Советской России, конечно, было много сложнее, чем это представлено в отобранных нами ниже цитатах. Выбрана лишь одна, откровенно «идеализирующая» линия видения нашей архитектурной жизни тех лет французским мастером, но это именно та линия, что задавала некий камертон, в тембрах которого и происходили и творческий диалог, и духовное единение, и личная дружба – всё то, от чего Ле Корбюзье никогда не отказывался даже после всех разочарований, провалов и того, что он сам называл «поношениями».
«Мне думалось, что в Москве я встречу противников в лице создателей конструктивизма. Это мнение было основано на позиции, занятой частью немецких архитекторов, провозгласивших весьма полезные принципы «Новой вещественности» (Neue Sachlichkeit). ...Однако оказавшись в Москве я обнаружил не носителей духовного антагонизма [своих духовных антагонистов – вариант перевода [2,c. 137], но убеждённых приверженцев того, что я сам почитаю за основу всего человеческого творчества: возвышенность интенции, возносит само произведение над плоскостью простых утилитарной функций и придает ему лиризм, доставляющий нам радость.
Подобная позиция является вполне русской, поскольку русские в душе своей художники. В частности, я обнаружил в Москве подлинную страсть ко всему, что связано с архитектурой, встретил многочисленную, увлечённую и страстную когорту решительных людей, неустанно работающих над выработкой новой архитектуры, живущих в поразительном единстве духа и идеала и плодотворно ищущих наиболее характерные и, насколько возможно, чистые решения...» [2, c. 263].
«...Россия создала архитектурное движение под названием «конструктивизм»
...На базе высокой морали, со всем энтузиазмом людей, освобождённых от всяческих пут и условностей, была сделана попытка сделать из архитектуры манифест чистоты, и лицом к лицу с азиатским и византийским многоцветьем... встали в рост строгими символами огромные конструкции из металла и армированного бетона,, конструкции новой доктрины. Это был манифест. Духовный порыв предшествовал реализации. Произошло прямо обратное тому, что случилось во Франции:
Основателем конструктивистского движения является Александр Веснин...
...К моему приезду в Москву он организовал выставку работ своих студентов. Работы представлял сам Веснин и вместе с нами, толпясь у стендов выставки, находились примерно 150 начинающих архитекторов. Выставка была захватывающей – мне неизвестны другие подобные манифестации, представляющие столь яркую концентрацию духовной силы.
Итак, конструктивизм, является, по сути, носителем интенсивного лирического начала, способного даже на выход за очерченные рамки; он с упоением передаёт экзальтированность будущим. У меня возникло ощущение, что самое главное, что интересует всех русских, это, в конечном счёте, поэтическая идея» [2, с. 265].
«....русское представляло собой моральную встряску, манифестацию души,лирический порыв, эстетическое творение, кредо в современной жизни. Чисто лирический феномен, чёткий и ясный жест в одном направлении – к решению» [2, с. 138].
«Деловые помещения строятся в самом современном стиле. Категорическая формула, порой со вкусом. ...В столь же современном духе создают клубы, заводы, гидроэлектростанции. Они получают огромные заказы и им по 30 лет» [2, с. 64].
«Я действую, преследуя осуществление целей, ведущих к гармонии. То, что я почувствовал, может быть самое верное в советском явлении,  это вот что: только русская художественная душа допустила чудо устремления к одной общей мечте. Я считаю, что силы, воодушевляющие нас опираются, базируются на эстетике, и для меня, несмотря на слова «рациональные», «функциональные», которые сейчас очень в моде, для меня это определение является наилучшим комплиментом, и оно содержит в себе надежду на успех. Одной воли недостаточно; воля и разум могут разрушать, но могучий инстинкт, любовь к чему-нибудь могут вознести людей и народы к наивысшей участи» [2, с. 281].«МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО Я МЫСЛЮ ТАКЖЕ, КАК ЭЙЗЕНШТЕЙН, КОГДА ОН СНИМАЕТ КИНО»Ле Корбюзье давно стремился увидеть фильмы С.М.Эйзенштейна и особенно «Броненосец Потёмкин», который во Франции был запрещён к публичному показу. В1928 году был организован просмотр фильмов «Броненосец Потёмкин» и «Генеральная линия». ЛеКорбюзье подарил Эйзенштейну свою книгу «Декоративное искусство сегодня» с надписью: «На память г-ну Эйзенштейну после просмотра мною «Потёмкина» и «Прямой линии». Мне кажется, что я мыслю также, как Эйзенштейн, когда он снимает кино. ...С огромной симпатией и безграничным восхищением» [2, с. 64-66].Мне неизвестно столь же откровенное признание Ле Корбюзье о единстве его способа мыслить с кем-нибудь ещё.«ГОСПОДИН ЖОЛТОВСКИЙ ЯВЛЯЕТСЯ АРХИТЕКТОРОМ НЕОБЫЧАЙНОГО ТАЛАНТА»Вынесенная в заголовок фраза Ле Корбюзье взята из записки от руки 10 марта 1932 года[2. с. 223]. Ниже приведена цитата из письма Ле Корбюзье А.В. Луначарскому, где мастер выражает готовность сотрудничать с Жолтовским, ставшим одним из трёх победителей конкурса на Дворец Советов. Однако независимо от конкретной ситуации, вызвавшей столь странное для ЛеКорбюзье заявление, здесь видно, что, вопреки расхожим представлениям о архитектурном новаторе ХХ века, для Ле Корбюзье важен прежде всего уровень архитектуры, и уже во вторую очередь  является ли эта архитектура современной или нет. Ведь двух других победителей того же конкурс мастер просто не замечает. Из этой же цитаты видно и то, как высоко оценивает французский мастер уровень русского неоклассицизма и палладианства, несмотря на всё своё идейное неприятие «отошедшей в историю формы архитектуры» на которой, по его словам из того же письма, «неожиданно задержался» Жолтовский.«Он (Жолтовский  О.Я)  настоящий архитектор, восприимчивый и очень талантливый. ...с ним я буду разговаривать об архитектуре гораздо охотнее, чем с большинством из моих западных коллег, именующих себя «современными архитекторами» [2, с. 224].«ИГРА СТОИТ СВЕЧ. ПРОЕКТ СТРАШНО ИНТЕРЕСЕН»Здесь представлены цитаты и комментарии, касающиеся двух основных архитектурных работ Корбюзье для СССР  Центросоюза и Дворца советов. Здание Центросоюза  одна из этапных работ Ле Корбюзье. В процессе проектирования этого здания мастер сделал ряд нововведений, которые определили затем язык его архитектуры. Вплоть до1950-хгодов Центросоюз оставался крупнейшим объектом, построенным мастером. Строительству предшествовала победа на конкурсе, который проходил в три этапа: открытый конкурс, закрытый конкурс и третий заказной закрытый конкурс, к участию в котором были привлечены ведущие мастера советской архитектуры и иностранныеархитекторы П. Беренс и Ле Корбюзье. Конкурс дал немало блестящих предложений, вошедших в историю архитектуры. Но заключительный этап работы жюри развивался по драматическому сценарию. Русские участники конкурса сделали то, о чём французский архитектор-исследователь Ж-Л. Коэн в своём выступлении в зале Центросоюза в день125-летия мастера буквально со слезами на глазах сказал: «Такого не было никогда раньше и, скорее всего, никогда больше не будет!». 27 октября 1928 года группа участников конкурса, в большинстве своём ленинградцы (А. Никольский, А. Оль, Л. Гальперин, А. Самойлов, П. Нахман) обратилась в правление Центросоюза с коллективным письмом, в котором призвали поручить проектирование и строительство Центросоюза Ле Корбюзье. Через два дня руководство ОСА также направило письмо аналогичного содержания, подписанное А. Весниным и М. Гинзбургом. Создалась беспрецедентная ситуация, когда практически все конкурсанты (за исключением П. Беренса и И. Жолтовского) буквально потребовали отдать заказ Ле Корбюзье, что после некоторых проволочек растерявшихся чиновников и было сделано.Ещё о поступках человека, без которого ничего бы не произошло: Исидор Евстигнеевич Любимов родился в бедной крестьянской семье, профессиональный революционер, в1926 году назначен председателем Центросоюза, увлёкся градостроительством запада, опыт которого специально изучал во время служебных командировок в Париж, Лондон, Берлин. Сразу сработался с Ле Корбюзье, который письменно обсуждал с ним изменения и новые идеи, возникшие в ходе разработки проекта. После перевода Любимова на другую работу в Германию строительство, во многом движимое его энергией, остановилось, стройка была заморожена и по существу брошена. Такие ведущие представители «Современного движения», как бывший директор Баухауза Ганнес Майер, призывают ликвидировать эту стройку как неуместную в СССР. Вернувшийся из Берлина Любимов переведён в другое ведомство, теперь он нарком лёгкой промышленности. Казалось, всё кончено. Однако в своей новой должности Любимов добивается передачи здания возглавляемому им теперь наркомату и возобновляет строительство здания Наркомлегпрома, как теперь именуется проект. У Корбюзье просыпается надежда, он пишет Н.Д. Колли: «Для меня это очень большая радость. Наконец-то Центросоюз будет жить! Остановка строительства стала для нас весьма грустным событием. Возобновление работ под вашим руководством  это залог успеха. Вторая радость  возвращение г-на Любимова. Между ним и мной возникла дружба. Между нами обоими  взаимное доверие и уважение. Г. Любимов  человек архитектуры: он понимает, более того он любит. Благодаря такому человеку русская архитектура прочно стоит на скале. Заверьте его, что я сделаю всё, чтобы он мог гордиться результатом этой работы» [2, с. 114].В 1936 году строительство здания закончено. В 1937 году Любимов уже расстрелян... Что двигало этим человеком? Ведь не до архитектуры ему было! Как в последние драматические годы его жизни среди шквала неотложных дел, страхов и надежд у него хватало желания и сил бороться за осуществление архитектурных изысков архитектурной утопии, которая уже явно разошлась с направлением, указанным партией?Здесь нельзя также не вспомнить и о поступке А. Веснина, который с самого начала утверждал, что Центросоюз «будет, несомненно, лучшим зданием, построенным в Москве за последнее столетие», [2, с. 117] и который много позднее, в годы, когда простая осторожность и здравый смысл требовали вести себя хотя бы чуть-чуть сдержаннее, в ответ на явно провокационный вопрос публично и печатно отвечал: «Да, я считаю, что Корбюзье на Мясницкой находится на уровне Брунеллески».Перипетии Центросоюза, возможно, позволяют лучше понять как «призрачная возможность получить ... заказы» именно в России «стала для Ле Корбюзье предлогом к безграничной самоотдаче, доходящей в некоторые моменты до безумия» (Ж-Л. Коэн). Действительно, в следующем конкурсном проекте Дворца Советов, выполненном в исключительно короткие сроки, эта запредельная страстная интенсивность работы, видимо, достигла уровня, на который даже Ле Корбюзье не выходил ни ранее, ни потом.
«Мне необходимо найти ответы на вопросы
Акустики
Отопления
-дыхания
Этот проект, реализация которого должна последовать незамедлительно, выставляется на конкурс....
Игра стоит свеч. Проект страшно интересен» [2, с. 193].«Усталость раздавливает, но мы движемся вперёд вместе, командой. Наша небольшая армия исполнена сознания собственной ответственности. Каждый за своей чертежной доской находит, выслеживает, расстреливает встреченные по пути ошибки, от мельчайших деталей до целого. Нет ни ошибок, ни дыр, ни лжи: вся работа целиком проистекает в поразительном единстве. Мне вспоминается один день работы над планами Дворца Советов (все мы, около пятнадцати человек, работали на протяжении трёх месяцев), время подгоняло, наши дни заканчивались далеко за полночь, иногда на заре. Кто-то вдруг предложил внести новые изменения, за ним другой. И здесь я буквально взорвался: «Если ещё кто-нибудь позволит себе предложить новые изменения, я его тут же выставлю за дверь! Мы должны всё закончить сегодня! Этот эпизод показывает градус нашего замечательного содружества» [2, с. 213].«Советские власти заказали мне проект. Программа требовала использования всех современных технических средств. На протяжении трёх месяцев пятнадцать чертёжников занимались аналитической разработкой проекта. В последний месяц работа велась почти круглосуточно. В нашем бюро царил всеобщий энтузиазм. Со всей страстью изучались даже самые незначительные мелкие детали. Открывая или придумывая что-нибудь новое тот, или другой чертёжник восклицал: «Им в Москве это понравится!». И действительно, мы все думали, что будет проведено техническое рассмотрение проекта с учётом строительной и архитектурной реальности. Наш проект основывался на: движении, видимости, акустике, аэрации-вентиляции, статике сооружения. Вывод? Ничто из этого даже не было рассмотрено! Ровным счётом ничего! Были премированы эскизы фасадов, академические купола, и даже жюри в своём решении признало, что отмеченные премиями проекты не содержат ни малейших указаний о способе крепления потолков в залах, об акустике, об отоплении-вентиляции!!! Планируемый «венец» для итогов пятилетки обрушился под «духом Женевы».Разочарование наших пятнадцати чертёжников было невообразимым: они испытали гнев и отвращение» [2, с. 231].«Я В СОМНЕНИЯХ, БЕСПОКОЙСТВЕ, ГРУСТИ, В ВОЛНЕНИИ ОТ СОЗНАНИЯ, ЧТО ЭТОТ НАРОД ПОСТАВЛЕН В ЗАТРУДНЕНИЕ УЖЕ ПОТОМУ, ЧТО ЕМУ ПРИШЛА В ГОЛОВУ ЭТА ИДЕЯ»Здесь приведены два фрагмента текстов Ле Корбюзье. Первый взят из письма к матери, написанном из Москвы в начальный, «романтический» период знакомства с СССР. Вторая цитата из письма А.В. Луначарскому, в котором Ле Корбюзье, по словам Ж-Л.Коэна, «буквально отчитывает комиссара просвещения» в «странном уроке большевизма, преподанном соратнику Ленина». Поставленные рядом, эти цитаты демонстрируют, наряду с личными эмоциями, также небезразличие и сложность отношения Ле Корбюзье к русскому «социальному эксперименту».«Наш мир ясен и прозрачен, но эта прозрачность отбрасывает чёрные тени. А в этих тенях? Только Христу и армии спасения дано разглядеть. Значит всё далеко от совершенства? 8С этой точки зрения, следует допустить, что восстание, революция имеют свои права. А наша общественная система не столь окончательна, как кажется? Я в сомнениях, беспокойстве, в грусти, в волнении от сознания, что этот народ поставлен в затруднение уже потому, что ему пришла в голову эта идея» [2, с. 72].«Не будем путаться в лабиринтах риторики: мне прекрасно известно, что народ включая простого мужика, находит превосходными королевские дворцы и почитает за хороший тон украшать фрагментами фронтонов храма изголовья своих деревянных кроватей. Должна ли думающая голова советских республик вести за собой или же просто поощрять вкусы порождённые человеческой слабостью?Мы ожидаем от СССР жеста указующего, подымающего и направляющего, потому, что именно он выражает наиболее высокое и чистое суждение о сущем... Я испытываю ужас от вынужденной необходимости задавать подобные вопросы.»«Подобно Лиге Наций, Дворец Советов будет построен в стиле итальянского ренессанса... СССР, союз советских пролетарских республик, воздвигнет дворец, который будет надменен и чужд народу... Мы ожидаем от СССР жеста, который определяет, возвышает и направляет, поскольку он выражает самое высокое и ясное суждение. А если нет? Если нет, то не будет больше ни СССР, ни доктрины, ни тайны, ничего...» [2, с. 83-84].«Я РАБОТАЛ ДЛЯ СССР ОТ ВСЕГО СЕРДЦА»Приведённые здесь выдержки из писем к Александру Александровичу Веснину (которого ЛеКорбюзье называл «Основателем конструктивизма», «Духовным отцом молодой русской архитектуры» и просто «дорогим другом») демонстрируют отношения этих двух мастеров и их верность дружбе при любых обстоятельствах. Кстати, Ле Корбюзье никогда не менял своего отношения к тем, с кем работал в России и тогда, когда их положение менялось и личные отношения ничего, кроме вреда, принести уже не могли. Уже после второй мировой войны он пытался подключить к работе над проектом ООН (возглавить одну из создаваемых международных комиссий) уже совершенно «задвинутого» у нас и всеми тогда забытого А. Веснина, о котором Ле Корбюзье уже более десяти лет не имел никаких известий.«Я работал для СССР от всего сердца: Центросоюз, Дворец Советов, план Москвы. Я ни от кого не получаю известий. Вы забываете ваших друзей. Я уверен, что вы делаете большие дела...» [3, с. 142].«Париж. 10 августа 1934 г.»
«Дорогой друг!
В мае я получил посланную через общество культурной связи СССР с заграницей серию фотографий ваших работ и ваших проектов, которые доставили мне большое удовольствие по двум причинам. Первая заключается в том, что, как я вижу, вы смогли осуществить некоторые из ваших проектов и сделали это в стиле, достойным вас и тех усилий, которые мы делаем во всех странах ради архитектуры нашей эпохи.
Вторая причина та, что вы меня не забыли и сохранили ваши дружеские чувства ко мне, несмотря на корыстные и бесчестные нападки некоторых низких людей, которые стараются очернить меня в Советской России.Вы только подумайте, ведь я не был в Москве с 1930 г. и мне не дают возможности приехать и объяснить свой проект Дворца Советов. Этот Дворец Советов был для меня огромным разочарованием. Нелегко согласиться с мыслью о том, что будет построена вещь, столь странная, как та, которой сейчас полны журналы.
Подумайте также о том, что я не имею почти никаких сведений о моей постройке –Центросоюзе. Это тяжело для того, кто, подобно мне, обладает сильным чувством отцовства. Этот проект делался с любовью, тщательно, в течение долгого времени. Жестоко, что я даже не увижу этого здания...
...Диктуя это письмо, я снова рассматриваю ваши проекты и восхищаюсь вкусом, с которым вы их выполнили. Ваша страна представляет великолепные, необыкновенные возможности, и нужно, чтобы современная архитектура нашла в ней не только своё место, но и настоящее выражение.
Вы меня достаточно знаете, чтобы быть уверенным, что всегда найдете во мне сочувствие ко всему честному, смелому, бескорыстному, всему, что служит неизбежному развитию общества и что может принести людям настоящее счастье, а также счастье чистой совести. Только это меня и интересует и ничто другое. Привет всем и вам в особенности. Ещё раз спасибо
Ле Корбюзье..» [3, с. 142].
«Для меня является несомненным, – писал КоэнЖ-Л. – что Москва наложила отпечаток на всё творчество Ле Корбюзье, и следы его пребывания в России отчётливо видны не только в архитектуре, но и в теоретическом дискурсе, причём в последнем они, возможно, ещё заметнее. Примечательно, что все одобрительные либо полемические тексты ЛеКорбюзье, равно как и тексты его московских поклонников, толкователей и ниспровергателей, даже восемьдесят лет спустя сохраняют свой совершенно особый аромат» [2, с. 10-11].
Настоящая статья посвящена так называемому второму «Путешествию на Восток» Ле Корбюзье. Наблюдения и выводы настоящей статьи связаны с анализом впечатлений совсем ещё юного Жаннере, описанных в его первом «Путешествии на Восток» [9] и развивают в конкретных фактах и деталях общую идею единства в сознании Ле Корбюзье, казалось бы, полярных и разделённых несколькими столетиями периодов существования русской архитектуры и культуры – укоренённого в византийской традиции допетровского и советского авангардного. В тоже время по-иному ставятся вопросы об истоках взаимных влияний. Действительно, если бы не русский опыт архитектура Ле Корбюзье после тридцатых годов была бы другой. Другой видимо была бы и наша новая архитектура. Поразительно, что у нас чуть не до семидесятых годов в дискуссиях о «Шарле Эдуардовиче» проступало некое особое сочетание любви, почитания, нарочитой иронии, за которой проглядывала ревнивая зависть, раздражения вплоть до объявления источником современных бед и проблем – этакий букет эмоциональных несовместимостей, который совершенно невозможен по отношению к иностранцу. Такое возможно только в отношении к «своему».
Если обратиться к некоторым истокам этой удивительной взаимосвязи и попытаться соотнести отношения между ЛеКорбюзье и Русским Авангардом с историческими корнями (не всеми, конечно) этих двух огромных явлений мировой культуры [9], то мы сможем лучше понять и их связь, и «безграничную самоотдачу» Ле Корбюзье, и тот эмоциональный накал, с которым в России только его одного любили и ниспровергали в одно и то же время.
lu-chia
Сообщение #6 | Ср, 22.05.2019, 18:49
Группа: wing
Сообщений: 27105
БЕРТОЛЬД ЛЮБЕТКИН
... В отличие от русских, англичане любят кирпич и не любят бетон. Эту неприязнь к бетону сейчас пытается преодолеть открытая в Королевском институте британских архитекторов выставка, посвященная исключительно этому строительному материалу.
Именно бетон был излюбленным материалом архитекторов-конструктивистов, так или иначе разделявших социалистические идеалы, например, великого француза Ле Корбюзье. 
Любеткин познакомился с Корбюзье в Париже в 1925 году, когда он помогал Константину Мельникову строить Павильон на Парижской промышленной выставке. 
Идеи "Солнечного города" Ле Корбюзье и

[/font]Ивана Леонидова овладели молодым Любеткиным. Но в отличие от Леонидова, которому не удалось построить ни одного здания, список осуществленных проектов Любеткина насчитывает многие десятки. [font=sans]Бертольд Любеткин родился в Тбилиси, но учился в Москве, в частности, во Вхутемасе - тогдашней кузнице современного искусства и архитектуры. Успев послужить в Красной Армии, он в 1922 году покинул Россию, и с тех пор постоянно жил на Западе - сначала в Германии, потом во Франции и, наконец, с 1931 года в Англии. Несколько раз Любеткин наведывался в Москву. 
В Англии он женился на Маргарет Черч, ставшей его соавтором во многих проектах. Здесь же Любеткин собрал архитекторов, которым были близки идеи конструктивизма, и организовал творческую бригаду "Тектон", работы которой занимают видное место в истории современной английской архитектуры. 
Советский "город-сад" отличается от английского 
Хотя группа "Тектон" в соответствии со своими социалистическими идеалами создала в Лондоне несколько дешевых жилищ для рабочих, (около одного из таких комплексов Любеткин установил даже мемориальный бюст Ленина, кажется, единственный в Англии), большого размаха такого рода идеи не получили. 
Самыми знаменитыми постройками Любеткина в Англии остаются его павильоны для обезьян и пингвинов в лондонском зоологическом саду. Да еще группа жилых домов "Хайпойнт", где в квартире-мастерской, устроенной на крыше одного из зданий, жил и сам автор. 

Глядя на это здание, трудно даже вообразить, насколько его архитектура была новаторской по тем временам, и в особенности для Англии.

Это дома для достаточно обеспеченных, хотя и не богачей. Любеткин проявил мастерство владения архитектурной формой, признанное и его учителем - Ле Корбюзье, посетившим этот дом в конце 1930-х годов. 
В них маэстро увидел не просто свои любимые белые железобетонные столбы, изящно прорисованные горизонтальные полосы окон, напоминающие океанские лайнеры и плоские крыши. Прямолинейные и криволинейные формы образуют здесь интимные и величественные пространства, наполненные светом и ведущие неслышный архитектурный диалог. 
Здания "Хайпойнт" выстроены из бетона, крашенного белой краской. Именно здесь Любеткин подружился и начал сотрудничать с выдающимся английским конструктором Ове Арупом, который предложил для строительства тогда совершенно невиданный метод скользящей опалубки. 
Имя Ове Арупа в среде архитекторов и конструкторов с тех пор стало легендарным, а Любеткина понемногу забыли. Но в год его юбилея англичане признают, что очень многим обязаны Любеткину, и что страницы, вписанные им в историю английской архитектуры, не сотрет никакое время.
 

https://corbusier.livejournal.com/16578.html
lu-chia
Сообщение #7 | Вт, 04.02.2020, 13:09
Группа: wing
Сообщений: 27105
Ракурсы » Взгляд » Мировое искусство » Архитектура » Гимн свету . Ле Корбюзье, корбюзианизм
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск: