"Биокосмизм — направление в российской философии и литературе начала 20-х годов ХХ века, основными принципами и целями которого были максимальная свобода личности и ее творчества вплоть до свободы передвижения в космосе, распространения влияния деятельности человека на всю Вселенную, достижения физического бессмертия, способности создавать и пересоздавать Вселенную, управлять временем, воскрешать умерших людей и т. д. Было связано с анархизмом.
Основателями биокосмизма были А.Агиенко (выступал под псевдонимом А. Святогор) и А.Ярославский. Началом этого течения считается создание двух литературных групп молодых художников и поэтов в Москве в декабре 1920 года в рамках Всероссийской секции анархо-универсалистов А. Гордина.
В 1921 г. Святогор и П. Иваницкий в статье «Биокосмизм» писали:"Вся предшествующая история от первых проявлений органической жизни на земле до солидных потрясений последних лет — это одна эпоха. Это эпоха смерти и мелких дел. Мы же начинаем великую эру бессмертия и бесконечности".
29 декабря 1921 г. А.Святогор и его сторонники подписали манифест, объявлявший миссию анархо-универсализма исчерпанной и распускавший все несогласные местные организации анархо-универсалистов. Они рассчитывали, что анархо-универсалисты признают биокосмизм. Последователи Святогора организовали свой клуб «Креаторий биокосмистов», а после и отдельную организацию — Креаторий российских и московских анархистов-биокосмистов. Хоть биокосмисты и продолжали считать себя анархистами, Святогор указывал на необходимость согласия с Советской властью, указывая, что власть сама исчезнет по мере победы революции.
С 1922 года биокосмисты начали издавать журналы «Биокосмист» (Москва, редактор А. Агиенко) и «Бессмертие» (Петроград, редактор А. Ярославский), в которых печатались материалы по биокосмизму, поэтические подборки, научно-фантастические произведения. Самым известным собранием сочинений биокосмистов стал сборник «Биокосмисты. Десять штук».
К биокосмистам принадлежали поэты Э. Грозин, Н. Дегтярев, В. Анист, И. Линкст, О. Лор, О. Чекин, Б. Гейго-Уран, художники В. Зикеев, П. Лидин. Биокосмические кружки существовали также в Иркутске, Омске, Киеве, Пскове. Только в 1922 году в Петрограде биокосмисты провели 45 поэтических вечеров и диспутов.
Александр Борисович Ярославский родился в 1891 году в Томске. Окончил С.-Петербургский университет. Участвовал в Первой мировой войне, во время Гражданской войны воевал в составе Кавдивизиона против атамана Семенова, участвовал в боях против “белочехов” и Колчака. Затем жил во Владивостоке и Улан-Удэ, работал редактором в различных газетах. К этому времени относится выход поэтических сборников “Грядущий поток” (1919, Владивосток), “Причесанное солнце” и “Поэма анабиоза” (1922, Чита) и др. С 1922 года в Москве, примкнул к литературному течению “биокосмизм”, позже основал в Петрограде “северную группу биокосмистов-имморталистов”. В 1920 году вступил в ВКП(б), но уже в 1921 снова стал беспартийным. В 1923 году женился на дочери профессора-гебраиста И. Ю. Маркона Евгении. Вместе с женой ездил по городам с антирелигиозными лекциями, писал стихи и прозу.
еще одно направление анархизма - анархо универсализм
АНАРХИЗМ-УНИВЕРСАЛИЗМ
К обоснованию программы III. ФЕДЕРАЛИЗМ, ДЕЦЕНТРАЛИЗМ И АНАРХИЗМ(...) Анархизм доводит расчленение общества до его последнего предела, до атома общежития, до личности, до индивида. Анархизм провозглашает свободу, т. е. самодеятельность, самостоятельность индивида в его соединении с себе равными. Федерализм же оперирует всегда с совокупностью людей, коллективом, вернее, целой областью, краем, страной. Федерализм — это некоторая свобода краев, областей, территориальных единиц или народностей, союзов, несуверенных штатов. Федерализм есть послабление жестокости власти, варварства государства, локализация его. Анархизм же есть уничтожение власти. Федерализм признает власть на местах, отрицая лишь метрополию, центральную власть. Анархизм отрицает власть вообще как в центре, так и на местах. Государство либеральное может примириться с федерализмом, с анархизмом же никогда, ибо анархизм есть смерть государственной власти, отрицание господства человека над человеком; федерализм отрицает лишь право преобладания государственного центра над провинцией, над периферией, над отдаленным краем. Как требование автономии не есть анархическое требование, так и федерация не есть что-то анархическое, а либерально-демократическое, народническое. Автономия есть самостоятельность в области администрации, самостоятельная исполнительная власть. Федерация шире автономии, она предоставляет самостоятельность в области законодательства. Как видно, от федерации до анархии большое расстояние. Федерация есть самостоятельная областная власть. Анархия есть безвластие, т. е. уничтожение отношений зависимости не только юридической, но и фактической. Федерализм есть последовательный децентрализм, декоцентризм, как выражаются некоторые государствоведы, есть либерально-демократическое требование, требование, которое лежит в пределах государственно-властнического строя. Анархизм же находится по ту сторону государственного начала, он зиждется на уничтожении принципа начальства, власти, как “далекой”, центральной, так и “близкой” областной, децентрализованной. (...) При анархизме не может быть речи ни о каком федерализме. Анархизм насквозь унитарен, у него весь мир — одна область, один край, одна свобода, одно вольное сожительство. (...) IV. ЧАСТНОЕ ХОЗЯЙСТВО, ОБЩИННОЕ, НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОЕ, УНИВЕРСАЛЬНОЕ ХОЗЯЙСТВОЧастное хозяйство переходит при социализме в национально-государственное хозяйство. Коммунизм подводит экономическую базу под политический национализм, создавая не только политическое, но и экономическое единство. Безгосударственный коммунизм, вольно-общинный стоит ниже государства, он дробит хозяйство на мелкие общины-коммуны, тем понижая его производительность, и, губя производство, затрудняя распределение, причиняет вечные лишние хлопоты по обмену, являющемуся по существу, торговлей, принимающей вид товаре- или продуктообмена, представляющей собой самую паразитическую функцию, самую лишнюю деятельность. Анархизм-универсализм подымается на одну ступень выше, чем экономический социализм, т.е. государственный коммунизм, отменяет не только частную, но и общинно-коммунистическую, артельную и государственно-коммунистическую собственность на орудия производства. Анархизм-универсализм утверждает мировое хозяйство: мировое производство, мировое распределение. (...) Государственный коммунизм прогрессивнее общинного, но и он не убивает в корне зло капиталистического мира, а лишь поднимает его, переносит его в более высокую сферу, он оставляет свободную торговлю между народами, между государствами, он оставляет конкуренцию, постоянное соперничание между национальными хозяйствами, он национализирует торговлю, он расширяет Сухаревку до общенационального масштаба, но он не уничтожает ее. (...) (...) Национальное государственное хозяйство должно перейти в универсальное. Мы, анархисты-универсалисты, провозглашаем космоэкономизм. Мы требуем универсализации орудий производства и предметов потребления. Лишь при универсальном хозяйстве будет уничтожен обмен, являющийся следствием несамодостаточности национально-государственного или общинно-коммунистического хозяйства, следствием невозможности удовлетворения всех его потребностей, что служит постоянным неисчерпаемым источником раздоров. Лишь при универсализации будет восстановлено замкнутое хозяйство, масштаб же его будет мировой. Мировое хозяйство будет анархическим хозяйством, хозяйством без хозяев.
В иостклассическом анархизме получила определенное развитие политическая теория анархизма и, в частности, теория власти. Продолжая теоретическую разработку вопросов дифференциации форм власти, что прослеживалось в работах М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина, анархисты начала XX в. по-новому ставили проблемы природы власти, её назначения, изменчивости форм, Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.253 их целесообразности и допустимости с точки зрения анархизма. В анархической публицистике этого периода встречаются утверждения о необходимости "полного уничтожения власти во всех ее видах",[1] об "отрицании всяких и добрых, и злых властей и правительств",[2] о том, что "анархист не признает власти",[3] или что анархисты "против всякой власти"[4]. Однако эти высказывания имели преимущественно пропагандистский характер. В теоретических работах доминировал иной подход – обоснование необходимости дифференцированного отношения к разным формам и проявлениям власти, различение в этом явлении естественных и "искусственных", общественных и государственных начал, специализации, разделения властей, многообразия отношений власти и подчинения. А.А. Карелин отмечал существование властных отношений в разных сферах общественной жизни (в экономических, политических, семейных отношениях и т.д.). Он подчеркивал, что анархистское отрицание принудительной власти, кроме власти в сфере государственного управления, включает отрицание "права" государства угнетать нации, "права" мужа обращать жену в служанку и рабыню, отрицание власти родителей над детьми, власти хозяев-капиталистов и помещиков, заставляющих людей повиноваться с помощью угрозы голода[5]. Анархисты-коммунисты после 1917 г. считали необходимым добиваться независимости общественной жизни и личности от государственной власти, бороться за её ограничение, "низведение самодержавия государственной власти до нуля"[6]. Опасность и порочность власти виделись прежде всего в том, что "власть – собственность на человека"[7]. Теоретики религиозного анархизма исходили из существования двух видов власти: гражданской, церковной – внешней и религиозной – внутренней. Духовная, внутренняя власть понималась ими как естественная[8]. Крупнейший идеолог "мистического анархизма" А. А. Солонович различал "гетерономную" и "имманентную" власти. "Гетерономную власть", как навязанную извне, чуждую внутренней природе человека, он отрицал. Сюда относилось отрицание государственной власти и проявлений принудительной власти в других сферах общественной жизни. На "имманентную власть" Солонович смотрел иначе: "... Может ли анархизм признавать власть? – ставил он вопрос и отвечал. – Да, может. Он признает только один род власти – власть имманентную. Он не приемлет никакой гетерономии. Отсюда следует, что смешно говорить об отрицании всякой власти – ибо власть моя же надо мной должна быть. Царь в голове необходим"[9]. Ставилась Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.254 в анархической литературе и проблема "необходимости революционно-организационной власти"[10].
Анархизм — это общественное движение, идеология, которая выступает за вытеснение капитала и государства самоуправлением. Это ключевая мысль для анархистской идеи. Течения в анархизме бывают разные: есть те, которые больше отстаивают свободу личности и ее права, а есть анархистские течения, для которых очень важно коллективное самоуправление. Анархизм так же широк и разнообразен, как и государственничество, он противостоит всем государственническим теориям: и фашизму, и либерализму, и консерватизму, и сталинизму. Например, существует анархо-синдикализм — то течение, которое направлено прежде всего на развитие профсоюзных организаций трудящихся. Может быть совмещение анархо-коммунизма, то есть стремления к созданию общества без какой бы то ни было собственности, когда все принадлежит всем, с анархо-синдикализмом как методом продвижения к этой цели.
Анархизм
Разнообразие этих течений возникало постепенно, основы анархистского учения, более-менее научного и современного, заложил француз Пьер Жозеф Прудон. Его взгляды были очень близки взглядам российских народников, что признавалось обеими сторонами. Затем анархизм бурно расцвел на российской почве. Вклад российских идеологов анархизма в мировое анархистское движение несомненен. В русском анархизме выделяются две фигуры — это Михаил Александрович Бакунин и Петр Алексеевич Кропоткин. Они знаменуют собой два этапа развития анархистского движения в России и в целом. Анархизм отличается не только стремлением к разрушению бюрократических структур. Как правило, конструктивная идея анархизма отождествляется с разрушением государственности, борьбой с капиталом, с частной собственностью во имя коллективного самоуправления. Прудон и позднее Бакунин говорили, что личность может быть свободна не только в смысле своих гражданских проявлений, но и в смысле своих социальных прав. Каким образом это может быть осуществимо? Управление своими предприятиями должно координироваться, то есть свободные личности объединяются в коллективы, общины, а общины, в свою очередь, объединяются в федерации. Этой идеи придерживались и Прудон, и Бакунин. Бакунин был достаточно реалистичен, рассуждая о том, что одни федерации могут оказаться успешнее других, то есть он подразумевал определенную свободную конкуренцию. Но эта конкуренция, в отличие от капитализма, не будет закрепляться в социальном плане. Как писал Бакунин, «лентяй волен умереть с голода, если не найдется община, которая из жалости будет его кормить». Бакунин выступал категорически против ситуации, когда капиталист мог жить на проценты и ничего не делать, хотя рядом могли голодать люди труда. Главный метод борьбы с этой ситуацией — замена государства федерациями, то есть свободными объединениями делегатов от предприятий, которые могут объединяться в отрасли или кварталы, в районные советы, районные — в городские, городские — в региональные, региональные — в советы каких-то стран, причем необязательно одной страны (возможна славянская, возможна европейская федерация), и затем в мировой, всемирный союз. Идея объединения в федерации вдохновила многих российских народников и, с другой стороны, была очень популярна во французском революционном движении. Идеи Прудона и Бакунина, особенно Прудона, были популярны во время Парижской коммуны. Какие-то элементы применялись во время революционных восстаний в Испании в XIX веке, но это были первые шаги. Известный переворот в анархистской теории совершил Петр Алексеевич Кропоткин — видный народник, человек, прославившийся тем, что сидел в Петропавловской тюрьме и сумел бежать — правда, не непосредственно из тюрьмы, а из госпиталя. Приехав триумфально в Европу, он во многом пересмотрел бакунинские идеи. Бакунин, надо сказать, был ярким публицистом, Кропоткин же претендовал на роль в большей степени ученого. Петр Алексеевич действительно был крупным ученым в геологии, он первым разработал теорию ледника — то, что для его времени было новой идеей, а сейчас считается банальностью. Кропоткин попытался направить анархистское движение в научное русло, он выступал за необходимость солидарности людей, за полный альтруизм. Идея теоретического анархизма Кропоткина в чем-то оказалась более наивной, чем представление Прудона и Бакунина. Прудон очень много времени уделял кооперативному движению и кооперативным инициативам, он понимал, что рабочий — это не ангел и что до анархии (это разделял и Бакунин) необходимо определенное долгое движение, переходная фаза. То есть анархия, по Прудону, — это не самое близкое будущее человечества.
Бакунин, например, в 1860-е годы одобрительно отзывался о таких государствах, как Швейцария и США. США он для второй половины 1860-х годов несколько идеализировал, но в Швейцарии его привлекал практический федерализм, то есть постепенное «растаскивание» бюрократических и классовых интересов самоуправлением. Бакунин очень резко оппонировал Марксу, они жестко спорили в созданном Интернационале, и в конце концов Интернационал раскололся из-за противоречий сторонников Маркса и Бакунина. Вскоре после Парижской коммуны Маркс провел конгресс, который исключил Бакунина, а сторонники Бакунина провели конгресс, который исключил Маркса. Естественно, в советских учебниках писали просто об исключении Бакунина, хотя это был раскол. Бакунин был жестоко разочарован после этих событий и ряда неудач — попыток поднять восстание. В последние два года он фактически отошел от активной политической деятельности. Бакунин умер в 1876 году — и тут на арену как раз вышел Кропоткин с этими новыми идеями, которые через некоторое время оказались очень популярны в анархистской среде. Они достаточно просты: мы должны восстать, мы должны свергнуть, снести царство капитала и государственности, и тогда люди освободят в себе их истинные черты — это альтруизм, стремление к солидарности, стремление помочь ближнему. Согласимся, очень высокие идеи, хотя от корысти и эгоизма освободиться очень трудно, во всяком случае большинству людей. И анархистское общество переорганизуется на началах полного самоуправления и взаимопомощи. Кропоткин провел очень серьезную работу и находил примеры такой взаимопомощи в природе и человеческой истории. В результате своих исследований в конце XIX — начале XX века Кропоткин пришел к выводу, что переход к анархии требует очень серьезных предпосылок и подготовки. Необходимо тренироваться анархии в небольших сообществах, субкультурах, кооперативах и профсоюзах. И когда люди научатся помогать друг другу, когда они научатся освобождать свои истинные, альтруистические свойства, тогда и произойдет финальный переворот. Пока этого нет, и необходимо бороться, может быть, за более умеренную программу. Вернувшись в Россию, Кропоткин в 1917 году выступил, к ужасу, правда, некоторых анархистов, на государственном совещании, хотя анархисты выступают против современной государственности. Кропоткин выступил за федеративную республику, то есть за переходную фазу к тому обществу, за которое выступают анархисты. Петр Алексеевич скончался в 1921 году как авторитетный теоретик анархизма, но не очень понятый своими молодыми современниками, которые хотели действовать здесь и сейчас и надеялись на то, что анархия наступит в ближайшее время, при их жизни. Многие из них не хотели думать о каких-то переходных моделях к анархизму. Эти анархисты приняли активное участие в российской революции 1917–1922 годов. Самая известная фигура этого периода — Нестор Иванович Махно, который под черными флагами анархии возглавил мощнейшее движение на Украине. Хотя Махно радикально высказывался о том, что анархия наступит скоро, но само движение научило его, что нужно искать переходные, постепенные формы. Алексей Боровой, крупный теоретик анархизма, попытался соединить достижения бакунинского и прудоновского, можно сказать, социалистического анархизма, то есть анархизма более практического, который можно организовать в виде постепенных форм. По его мнению, в конце концов правы окажутся даже самые радикальные анархисты-индивидуалисты. Когда-нибудь, в далеком будущем, человек станет совершенно свободен, он освободится от оков быта, труда, возможно, путем автоматизации, путем внутреннего самосовершенствования. Но пока этого не произошло, нужно пройти через социализм и коммунистические общественные формы. Боровой был современником установления таких форм, во всяком случае, в Советском Союзе. С точки зрения ученого, пройдя через это, мы постепенно придем к финальной стадии прогресса, когда абсолютно свободный человек вступит в полосу совершенной анархии, то есть ничто не будет сковывать его творческих, многосторонних способностей.
