|
Фантастика при смерти?
|
|
| | Сообщение #1 | Ср, 01.03.2017, 14:33 | | |
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| "Причины известны: падение авторитета науки в обществе, интереса к ней, проблемы с образованием и самообразованием. Надо сказать, чтение рассказов с конкурса — очень нервная работа для сотрудника научно-популярного журнала. «Испорченное ДНК» — дорогие писатели, она женского рода, это дезоксирибонуклеиновая КИСЛОТА! И кто вам сказал, что «животные не могут лгать»? А если вы решили описать возникновение потенциала действия в клетке мозга героя, то почему бы не открыть «Википедию» и не узнать, что там с ионами и мембранными каналами? «Вибрационное воздействие на ДНК», превращающее человека в монстра… тут уже без комментариев. Фантаста, который совершал бы аналогичные по масштабу ошибки, живописуя танк или верховую езду, критики порвали бы на тряпочки. А с ДНК ничего, можно.
Опять же, не только мое мнение: литературные достоинства русскоязычной фантастики в последние годы несколько снизились. «Слишком умные» книги — плохо, с точки зрения издателя; еще десять лет назад над этим иронизировали, теперь это общее место. Даже при условии должного количества эротики, боевки и приключений на лист — «слишком сложная» книга не пройдет.
В тех книжках, которые не слишком сложны, по мнению крупных издателей, с занимательностью, выраженной в приключениях на лист, всё в порядке. Но почему-то даже у тех, кто десять лет назад был постоянным потребителем, интерес падает. «Картон какой-то», «прикольно, но язык ужасный» и, наконец, — «да ну, надоело».
По справедливому замечанию критика Василия Владимирского: «Фантастическая литература как массовая форма развлечения всухую проиграла телесериалам, компьютерным играм и другим недорогим доступным аттракционам. В современном мире хватает других, более привлекательных способов проведения досуга» [1]. Когда устройства размером с книгу показывают пассажиру кино либо игровое поле, шансов у книги мало. Развлекательная литература пытается выжить, в том числе снижая себестоимость изданий (экономя на гонорарах, редактуре и корректуре), и уже сейчас видно, что путь это тупиковый. То, что получается, совсем не может соперничать с картинкой. Да и ни с чем вообще.
В то же время интерес к науке, пройдя некую точку минимума, начал расти — с этим согласятся многие мои коллеги. Выходят отличные книги, их хорошо покупают, просветительские лекции собирают полные залы. Есть подозрение, что массовый читатель не настолько туп, как думают руководители отделов фантастики крупных издательств, и, увидев слова «нуклеотид» или «точка Лагранжа», не так уж сильно пугается."
Фантастика, которой нет
|
|
|
| | Сообщение #2 | Вс, 04.06.2017, 21:50 | | |
|
Группа: дебютант
Сообщений: 650
| Задумала меня тема...
Имхо, нет, фантастика не проиграла и не проиграет.
Она источник идей, больших идей и неиссякаемый кстати.
И какое дело источнику, что люди перестали себя узнавать смотрясь в него как в зеркало...
|
|
|
| | Сообщение #3 | Пн, 05.06.2017, 15:24 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| Цитата amator_sui (  ) Она источник идей, больших идей и неиссякаемый кстати.
С "неиссякаемостью" можно спорить - в том смысле, что она жива пока живо человечество, ибо может случиться так, что некому будет фантазировать и мечтать..
брюзжу я, извините.
|
|
|
| | Сообщение #4 | Пн, 05.06.2017, 18:35 | | |
|
Группа: Летописец
Сообщений: 1408
| Цитата amator_sui ( ) Имхо, нет, фантастика не проиграла и не проиграет.
Фантастику сейчас заменили фэнтэзи...
Фантастика была НАУЧНОЙ, в СССР она так и называлась - научная фантастика,
но поскольку науку сейчас планомерно уничтожают, ей на смену идёт всякая чертовщина
"шизотерическая" , которая и становится основой фэнтэзи.
Научная фантастика пытается спрогнозировать будущее.
Причем старается это делать с применением научного прогноза. А фэнтези - это чистой воды развлечение для читателей. Чтобы им было можно отвлечься от тяжелой реальности. Забыться. Ну или если скучно и надо отвлечься от происходящего вокруг.
==========================================
Андрей Фурсов отличие фантастики от фэнтэзи формулирует так:
"Фантастика - это будущее как будущее, а фэнтези - это будущее как прошлое."
Это своеего рода новый идеологический инструмент, как говорит Фурсов
«Бог вочеловечился, чтобы человек обожился»
Сообщение отредактировал: nata_radzha - Пн, 05.06.2017, 18:37
|
|
|
| | Сообщение #5 | Пн, 05.06.2017, 19:34 | | |
|
|
Группа: дебютант
Сообщений: 650
| Класс!!! Ната, Фурсов абсолютно точен в оценке!
Где-то читал, что НФ востребована в Китае.
Здесь из моих знакомых, тех кто увлечен фантастикой нет наверное не одного кто увлечен научной. Все как бы естественно мигрировали в жанр фэнтези. Оно и понятно, проще, думать нужно меньше, а эмоций больше, ну а чем больше эмоций тем больше кайфу, выше продажи и тд и тп.
хы. Кстати жанр фэнтези на "условном западе" стартовал уже ой как давно. Наши аФФторы только в начале пути
|
|
|
| | Сообщение #6 | Вт, 06.06.2017, 08:48 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| Цитата nata_radzha ( ) Фантастику сейчас заменили фэнтэзи...
Да, поскольку планомерно уничтожают всеобщее образование на высоком уровне, становится больше волшебных сказок , информационный наркотик.
|
|
|
| | Сообщение #7 | Сб, 30.06.2018, 14:58 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| Регистр научно-фантастический идей
составлен Альтшуллером
https://www.altshuller.ru/rtv/sf-register.asp#1
ЗАЧЕМ НУЖЕН РЕГИСТР НФ-ИДЕЙ
Когда 40 лет назад я решил заняться методологией изобретательства, мне говорили: зачем это нужно, сиди себе и изобретай. Прошло два десятка лет от работы над методологией изобретательства, и стало ясно - нужно было заниматься методологией. После этого я принялся за методологию фантастики. Хотел понять - как возникают принципиально новые идеи, каков механизм прогнозирования будущего. На мой взгляд, невероятно интересно понять внутреннюю механику фантазирования - самого удивительного человеческого качества. И тут мне говорили: не надо, пиши рассказы.
В 1964 году я начал составлять "Регистр современных научно-фантастических идей". Напечатал 80 страниц Регистра и отправил в издательства, редакции и некоторым писателям-фантастам. Мне интересно было знать мнение творческих работников. Получил письмо: "Возмутительно извлекать из живого художественного произведения научно-фантастические идеи и классифицировать их. Художественное произведение - таинство и т.д.". Я оправдывался: была же при Академии наук сказочная комиссия (название-то какое!) - собирала сказки, анализировала, извлекала типовые приемы, классифицировала их, хотя сказка тоже таинство. На мое объяснение пришел ответ: "Надо запретить Регистр, он принесет больше вреда, чем пользы..."
Я спокойно продолжал работать над Регистром.
В 1964 году идеи, сюжеты и ситуации, относящиеся к загрязнению окружающей среды, составляли небольшую группу, входящую в подкласс "Влияние техники на природу". А теперь это обширный класс с подклассами, группами и подгруппами.
Как-то незаметно количество собранных идей превысило критическую массу, и Регистр начал работать, подсказывая приемы генерирования новых идей, ситуаций и сюжетов. Большой интерес проявили к Регистру писатели, редакторы, литературоведы.
А главное - Регистр помог создать курс РТВ (развития творческого воображения).
"Регистр" - не только список. Это Фонд идей НФЛ (научно-фантастической литературы). Анализ идей из произведений Ж. Верна, Г. Уэллса, А. Беляева.
Начало регулярной работы над Фондом идей НФЛ относится примерно к 1964 году. Фрагментарно патентный Фонд фактически разрабатывался с середины 50-х годов.
Фонд идей НФЛ неоднократно переделывался, пополнялся в течение десятилетия. К 70-80 годам подключились к пополнению НФЛ-идей: П. Амнуэль, Д. Биленкин, И. Верткин, В. Фей, Вл. Гаков, В. Журавлева.
Как любая сложная и трудоемкая тема, разработка идей НФЛ требовала исследования. Фактически работа над Регистром шла с 50-х годов - до сегодняшнего дня. И будет идти дальше. Я убежден в этом.
Такого рода исследования - на всю жизнь (и не на одну жизнь). Эта работа требует сил большого творческого коллектива. Но кто бы ни вел такое исследование, он должен ясно себе представить цель работы и "что мы ищем". Ищем мы законы развития интеллектуальных, развивающихся систем.
А противодействует этому поиску то, что обычно противодействует каждому научному исследованию: психологическая инерция, сложность материала и отсутствие (к началу работы) отлаженного аппарата для проведения исследования. Поэтому Фонд НФЛ включает многоуровневую систему инструментов методологии. Это нужно для того, чтобы постоянно наращивать Фонд и следить за развитием.
|
|
|
| | Сообщение #8 | Сб, 30.06.2018, 18:22 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| В Регистре НФИ разделены на одиннадцать классов:
1. Космос;
2. Земля;
3. Человек;
4. Общество;
5. Кибернетика;
6. Инопланетные разумные существа;
7. Фантастические животные и растения;
8. Время и пространство;
9. Фантастические исходные ситуации;
10. Научно-технические идеи;
11. Экология.
о, это гигантская работа
1. "КОСМОС"
ПОДКЛАССЫ:
1.Космические полеты
2.Космические происшествия
3.Космическое строительство
4.Космическая связь
5.Открытия в космосе
6.Пришельцы
7.Контакты с обитателями иных планет
8.Нетехнические цивилизации
9.Прочие особенности внеземных цивилизаций
10.Марсиане
в кажом есть еще подклассы, и везде есть произведения фантастов, где данный вид идеи используется
https://www.altshuller.ru/rtv/sf-register-1-1.asp
|
|
|
|
| | Сообщение #10 | Сб, 30.06.2018, 19:48 | | |
|
Группа: Летописец
Сообщений: 3301
| Вау, круто! Не забыть бы! 
|
|
|
| | Сообщение #11 | Сб, 30.06.2018, 19:56 | | |
|
|
Группа: Летописец
Сообщений: 3301
|
4. Сто сорок семь "я" встречаются в одном звездолете.
С.Лем "147 вихрей" (1964)
Это же не про Тихого с я-вчерашним?
|
|
|
| | Сообщение #12 | Сб, 30.06.2018, 20:23 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| Да-да, оно. Седьмое путешествие Йона Тихого имеет второе название «147 вихрей».
Не все посмотрела), хоть бы определить временной период появления описываемой в регистре фантастики. Целое древо идей и сотни названий..
|
|
|
| | Сообщение #13 | Пн, 23.07.2018, 16:20 | | |
|
|
Группа: Летописец
Сообщений: 3301
| https://gorky.media/intervyu/fantasty-protiv-dekadentov/
|
|
|
| | Сообщение #14 | Пн, 23.07.2018, 17:14 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| Пиркс, спасибо, интересный материал .. Богданова знаем ), Перельмана. Карпова знаю- встречалось недавно , когда копала асов в первой мировой , о корресронденте, писавшем фантастику. Может,и ошибпюсь, и это был не Карпов - фамилия распространённая . Отложилось в памяти так,что с летчиками, а найти на форуме, не нашла. Остальных авторов - впервые вижу. Я понимаю , что спорей всего и фантастика слабая у них, поскольку мотивацией считает филолог развлечь разносинцев в период нэпа
Барченко совсем не упоминает ..
|
|
|
| | Сообщение #15 | Вс, 11.08.2019, 08:27 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| — Совершенно верно, причем пик научной фантастики (и советской, и западной) пришелся на 1960–1970-е годы. Однако в 1970-х годах этот жанр начал постепенно затухать и сходить на нет, уже в 1980-х на Западе начинает набирать силу жанр фэнтези. Конечно же, это неслучайно. Именно 1960-е годы стали пиком научно-технического прогресса в ХХ веке. К тому времени закончилась первая половина ХХ столетия, за эти полсотни лет было изобретено столько, что все казалось возможным, верилось, что прогресс будет нарастать по экспоненте. 1960-е — это мир безудержного социального и культурно-технического оптимизма. Человек полетел в космос, запустил искусственные спутники и задумался об освоении других планет. Но этот порыв человечества в будущее создавал определенную угрозу для власть имущих как на Западе, так и в Советском Союзе.
И уже в 1960-е годы перед сотрудниками Тавистокского института изучения человека в Великобритании (причем по иронии судьбы он располагается в графстве Девоншир, рядом с дартмурскими болотами, где разыгрывалась мрачная драма «Собаки Баскервилей» Конан Дойля) была поставлена задача притормозить научно-технический прогресс путем внедрения определенных информационно-психологических и организационных моделей. В частности, стартовала работа по созданию молодежных и женских субкультур и движений, стал развиваться экологизм, резко активизировалось феминистское движение.
Одна из главных задач, поставленных перед Тавистоком, звучала так: to stamp out the cultural optimism of the 1960s (искоренить, вырубить, вытравить культурный оптимизм 1960-х годов). А научная фантастика, особенно советская, безусловно, была оптимистической по своему настрою. Некоторые менее оптимистические ноты (не могу их назвать пессимистическими, но они выглядели более сложными, чем просто оптимизм) прослеживались у ряда писателей в соцлагере, в частности в книгах Станислава Лема (достаточно почитать его «Астронавтов» и «Магелланово облако»). Однако общий настрой советской фантастики до середины 1960-х годов был преимущественно оптимистичным — это видно и по творчеству братьев Стругацких, и по романам Ивана Ефремова. Но к концу 1960-х годов происходит перелом, причем на очень простом основании: номенклатура по корыстным групповым причинам отказалась от рывка в будущее и предпочла начать интегрироваться в капсистему. Наиболее проницательные наши фантасты интуитивно уловили этот поворот. Иван Ефремов пишет роман «Час Быка» (опубликован в 1968–1969 годах, отдельной книгой вышел в 1970 году), который по инициативе Юрия Андропова начинают изымать из книжных магазинов и библиотек — уж очень руководство планеты Торманс вышло похожим на советское Политбюро. На смену «Полдню…» Стругацких приходит «Улитка на склоне». Даже по знаменитому советскому журналу «Техника молодежи» это было хорошо видно: тональность публикаций меняется со второй половины 1960-х и в 1970-е.
На Западе перелом происходит по схожим причинам: технический прогресс, бурно развивавшийся со второй половины XIX века, позволял пользоваться своими плодами среднему слою и верхушке рабочего класса — это заключало в себе угрозу для власть имущих, потому правящий класс начал реагировать. Можно сказать, что советская номенклатура и западная верхушка сработали здесь синхронно. Результатом стало торможение научно-технического прогресса во второй половине ХХ и начале ХХI века. Что изобретено за это время? Мобильный телефон, компьютер, интернет? Но это не идет ни в какое сравнение с космическими достижениями первой половины ХХ столетия.
Одним из следствий негативного эволюционного перелома 1970-х годов стало вытеснение или оттеснение научной фантастики жанром фэнтези. В фэнтезийном жанре нет ни демократии, ни прогресса — это будущее как прошлое. И подобное очень хорошо коррелирует с известным докладом 1975 года «Кризис демократии», который по заказу Трехсторонней комиссии написали Хантингтон, Крозье и Ватануки. Это очень интересный документ, я уже не раз о нем говорил. Если коротко, основная мысль доклада сводится к тому, что Западу в большей степени угрожает не Советский Союз, а избыточная демократия на самом Западе, которой могут воспользоваться «безответственные социальные группы». «Демократическая политическая система оказывается особенно уязвимой напряжениями от промышленных и региональных групп», — декларируют авторы доклада. Поэтому, как говорилось в документе, необходимо разъяснять населению, что демократия — это не только ценность, но и инструмент, что кроме демократии существуют и другие ценности: старшинства (seniority), знания, авторитет. Буквально это было выражено следующим образом: «Во многих случаях необходимость в экспертном знании, превосходстве в положении и ранге (seniority), опыте и особых способностях могут перевешивать притязания демократии как способа конституирования власти». В заключение доклад предлагал внести некоторую политическую апатию в массы, это полностью коррелировало с входившим в моду миром фэнтези. Ведь в фэнтези, повторюсь, нет никакой демократии — там есть только неожречество, неокороли и неорыцари.
Внутреннее пространство «Властелина колец», «Игры престолов», «Колеса Времени» Роберта Джордана, «Гарри Поттера» и других — это, во-первых, мир иерархий, а вовсе не ефремовский мир «Туманности Андромеды», где будущее носит название Эры Встретившихся Рук. Во-вторых, мир фэнтэзи — это доиндустриальный или в лучшем случае разрушенно-индустриальный футуроархаический мир. И это тоже соответствует курсу на торможение научно-технического и промышленного прогресса в интересах верхушки капиталистического общества. Идейным обоснованием торможения стал экологизм, превратившийся в квазиидеологию. Первый доклад Римскому клубу (он создан в 1968 году) назывался «Пределы роста». В нем утверждалось, что человечество в своем индустриальном развитии достигло пределов, избыточно давит на природную среду, надо тормозить промышленно-экономическое развитие, перейдя к «нулевому росту». То есть 50 процентов всех средств должно идти на нейтрализацию негатива, который несет индустриальное развитие. Несмотря на то что доклад был разоблачен как наукообразная фальшивка, сторонники экологизма и деиндустриализации размахивали им как знаменем — так же, как сегодня используется другая фальшивка, а именно схема «глобальное потепление в результате деятельности человека».
Таким образом, поворот от научной фантастики к фэнтези с ее доиндустриально-иерархическим, далеким от рациональности (еще одна черта антимодерна) миром магов и колдунов имеет четкую классовую основу. Выражаясь марксистским языком, это отражение загнивания капиталистического общества и того факта, что капиталистическая верхушка взяла курс на торможение научно-технического прогресса. То же самое сделала в своих интересах и советская номенклатура, когда в середине 1960-х годов заблокировала программу ОГАС Виктора Глушкова (разработчика первой в СССР персональной ЭВМ «МИР-1»), а также программу развития холодного термоядерного синтеза Ивана Филимоненко и еще целый ряд военных достижений КБ Челомея. Дело в том, что реализация проектов Глушкова и Филимоненко несколько отодвигала номенклатуру в сторону, на первый план выходили люди, которых называли технократами. Кстати, я очень хорошо помню, как в конце 1960-х годов в МГУ наш преподаватель научного коммунизма критиковал ученого и фантаста Игоря Забелина за его точку зрения, согласно которой научно-техническая интеллигенция становится ударной силой прогресса. Ну что же, техническую интеллигенцию и задвинули вместе с научно-техническим прогрессом. В этом смысле можно сказать, что мир финансиализированного и обращенного в прошлое капитализма первых 15–20 лет ХХI века — это результат параллельных, а с середины 1970-х годов совместных действий западной элиты и части советской номенклатуры. Правда, советская номенклатура этот мир не планировала, она просто реализовывала свои шкурные интересы, а вот западная верхушка именно такой мир запланировала. И мир «Игры престолов» — это одна из версий того мира, который эта верхушка предлагает нам как проект будущего, приучая к возможности такого будущего.
Как сериал скажется на российской аудитории— Сознание российского зрителя может быть отформатировано сериалом «Игра престолов»? Известно, что на Западе эта киноэпопея завладела умами.— Думаю, в РФ ничего подобного не произойдет. Лет 10 назад в США у меня случился разговор с одним непростым человеком, который рассуждал о том, что американские «стрелялки» действуют на американцев, западноевропейцев успешно в плане переформатирования сознания, а вот на славянских и особенно на русских детей — совсем не так, как им бы хотелось. Он спросил: «Как вы думаете, почему так?» И я ответил на этот вопрос.— И почему же?— Я сказал ему, что в России принципиально иная смеховая культура, чем на Западе. У нас может быть и очень смешно, и очень страшно одновременно. Кроме того, природа зла в русской культуре не носит абсолютного характера. Зло абсолютно лишь в западной культуре: это может быть Саурон, это может быть Люцифер, это может быть кашалот в «Моби Дике». Это такое черное, беспримесное зло. А в русской традиции даже Баба-яга — отчасти комический (смеховая культура!) персонаж, она не абсолютное зло. Когда Иван попадает к ней и она обещает его зажарить и съесть, он отвечает: «Нет, ты меня сначала в баньке попарь, накорми и напои». Где ж это видано на Западе, чтобы абсолютное зло тебя кормило и поило? Даже с Кощеем Бессмертным в русских сказках можно договариваться. Русский человек самое черное зло не воспринимает как абсолютное, и этот зазор нередко заполняется комичным. Отсюда и реакции.Я убежден, что даже на нынешнего очень сильно видоизмененного русского, российского человека чернуха не подействует так, как на западных людей, потому что попытки запугать предпринимаются, а нам не страшно. У нас порой реальная жизнь страшнее «стрелялок» и киношек с абсолютным злом. Уверен, американское общество едва ли пережило бы то, через что мы прошли в 1990-е годы. Это не лучший повод для сдержанного оптимизма, но тем не менее. Как говорилось в фильме «Чапаев»: «Психическая? Ну хрен с ней, давай психическую». Ключевое слово здесь — «хрен».
https://cont.ws/@deborn/1412634
|
|
|
| | Сообщение #16 | Вс, 05.02.2023, 22:16 | | |
|
Группа: Деми
Сообщений: 298
| https://m.vk.com/@informvnezem-v-oreole-lunnoi-radugi
|
|
|
| | Сообщение #17 | Сб, 11.02.2023, 09:56 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| Михаил ХЛЕБНИКОВ
РЕАЛИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФАНТАСТИКИ
Фантастика относится к тем жанрам литературы, которые достаточно точно отражают как состояние общества, так и его самоощущение. Судя по всему, мы уверенно вползли в очередной кризис, в котором «удачно» совпали несколько факторов. Для разговора о путях развития отечественной фантастики попытаюсь использовать старый марксистский метод восхождения от абстрактного к конкретному. Увеличивая масштаб, «наплывая» на день сегодняшний, детализируем связь между литературой и ее внешними, зачастую количественными, показателями.
Советская фантастика в 30-е годы — бодрая смесь социальной утопии, веры в научный прогресс, описание «великих строек» в духе старого доброго Жюля Верна и мобилизующей риторики: «Если завтра война». В памяти у нас остался в основном Александр Беляев, но он как раз «маршировал не в ногу». Типичными и показательными были другие авторы. Назову имя Николая Трублаини — автора романа «Глубинный путь». В нем повествуется о некоем гениальном подростке Тарасе Чуте, который предложил построить гигантское подземное метро от Бреста до Владивостока. Предложение пионера «вызвало понимание», работа закипела. Можно было бы усмехнуться над авторской наивностью, пропагандистскими штампами, но осенью 41-го военный журналист Трублаини встал за пулемет и был смертельно ранен при отражении авиационного налета. При всем литературном несовершенстве своих произведений эти люди верили в то, о чем писали.
После войны был взят курс на «фантастику ближнего прицела», для которой характерен отказ от «дерзкой фантазии» в пользу решения конкретных народно-хозяйственных задач: от выведения новых видов тополей для эффективной снегозащиты полей («Тополь стремительный» Г. Гуревича) до создания ветросиловой электростанции на аэростате («Покорители вечных бурь» В. Сытина). Ведущий автор этого направления — Владимир Немцов уже в первых своих книгах иронически обыгрывает нездоровую мечтательность своих коллег по фантастическому цеху: «В это лето ни один межпланетный корабль не покидал Землю. По железным дорогам страны ходили обыкновенные поезда без атомных котлов. Арктика оставалась холодной. Человек еще не научился управлять погодой, добывать хлеб из воздуха и жить до трехсот лет. Марсиане не прилетали. Запись экскурсантов на Луну не объявлялась.
Ничего этого не было просто потому, что наш рассказ относится к событиям сегодняшнего дня, который нам дорог не меньше завтрашнего. И пусть читатели простят автора за то, что он не захотел оторваться от нашего времени и от нашей планеты».
Объяснение подобного сужения «горизонта мечты» сводится, как правило, к поминанию жесткой идеологической диктатуры, пресловутой кампании против космополитизма. На мой взгляд, причины следует искать в противоположном направлении. Трагический опыт войны показал, что голая идейность без правильно выстроенной логистики, техники, управляемой, прежде всего, грамотными специалистами, — слишком дорогой путь к победе. Естественно, что говорить вслух об этом было нельзя, но готовить общественное сознание к другой модели поведения представлялось необходимым. Обратимся к статье С. Иванова «Фантастика и действительность» в № 1 журнала «Октябрь» за 1950 год, в которой критикуются шапкозакидательские настроения. В частности, достается Льву Успенскому, которого трудно упрекнуть в принадлежности к космополитам: «В рассказе “Потертость” политрук тяжело ранен в ногу. От раны нога опухла и стала темно-синей (несомненная гангрена). Четыре раза в течение трех суток он делает вылазки в тыл противника, совершая каждый раз путешествие по сорок километров. Или скобарь Журавлев, “старой закалки мужик, битый, мятый, вареный в семи водах, с тысячами суеверий и предрассудков”, никогда не прыгавший ранее с парашютом и даже, в сущности, не знающий, что такое парашют, не только великолепно прыгает с самолета, но и на высоте в двести метров одной рукой отстегивает лямку парашюта, другой рукой достает “из-за плеча” старый карабин, убивает наповал двух немцев, находящихся на земле, затем выхватывает гранату и мечет ее в третьего немца».
Любопытно, что в следующем, 1951-м, году в журнале «Наука и жизнь» появляется коллективная статья «О фантастике и достоверности». Схожесть заголовка с названием прошлогодней статьи Иванова была неслучайной. Критику серьезно достается за те же грехи, которые он отмечал в произведениях других авторов: легкость и небрежность по отношению к деталям, антинаучность. «Например, в рецензии на книгу В. Немцова “Семь цветов радуги” С. Иванов приписал героям романа выведение морозоустойчивых растений... в теплицах!» Желание «приземлить» авторов и их героев, «мелочное внимание» к деталям привело к необходимости «обрезать крылья мечте», говорить о том, что будет нужным и реальным уже завтра.
Ситуация изменилась в конце 50-х годов после XX съезда партии и космического прорыва. Тема покорения Вселенной вместе с близкими, как тогда думали, перспективами лунных экскурсий была реабилитирована более чем наглядным образом. Правилом хорошего тона теперь стало ироническое отрицание «фантастики ближнего прицела», которую укоряли в психологической примитивности, унылой приземленности. А. Ф. Бритиков в книге «Русский советский научно-фантастический роман», говоря о романе В. Немцова «Последний полустанок», разоблачает недалекого автора и его невзрачных, не космического масштаба героев: «…писатель поручает исследовательской лаборатории, стоящей миллионы и миллионы, заряжать в космическом пространстве… колхозные аккумуляторы. В обоснование этого практицизма автор изобрел для своих героев философию неизбежности. Когда Багрецова спрашивают, не влечет ли его в космос и романтика, он с жаром принимается доказывать, что ничего такого нет, что надо же кому-то работать и “в пустоте, в самой отвратительной среде”. Спускается же, мол, шахтер в шахту, хотя сидеть, скажем, за рулем трактора, на свежем воздухе не в пример приятней. Багрецову и невдомек, что шахтер рискует заболеть силикозом, потому что любит свое дело. И, между прочим, потому и отдает больше, чем тот, кто полез бы в “отвратительную среду” без романтического воодушевления трудной профессией. Устами инфантильно-положительных багрецовых писатель по сути развенчал высший смысл того самого рядового труда, который так шумно защищал. Ведь практицизм, понуждаемый унылой неизбежностью, неспособен быть чем-либо, кроме бесплодного делячества».
Кто пришел на смену певцам «бесплодного делячества»? Здесь можно назвать двух главных авторов тогдашней «актуальной фантастики». Иван Ефремов своим романом «Туманность Андромеды», вышедшим в 1957 году, вернул в жанр не только космическую тему, но и создал интересно проработанную картину человечества XXXIII века. Естественно, что к этому времени победа коммунизма будет безусловной. Технические аспекты будущего даны эскизно и вряд ли способны удивить нас спустя шестьдесят лет после выхода романа. В мире «Туманности Андромеды» присутствуют «скоростные» поезда, выжимающие 200 км/ч, космические корабли управляются переключением рычагов и кнопок. При этом этические и социальные проблемы, которые поднял Ефремов, не потеряли своей актуальности до настоящего времени и, думаю, будут предметом обсуждения еще долгое время. Понимал важность «человеческого фактора» и сам автор, высказавшийся о перспективах развития жанра в следующих словах: «Не популяризация, а социально-психологическая деятельность науки в жизни и психике людей — вот сущность научной фантастики настоящего времени». Это говорит о том, что «научность» фантастики является важным, но всего лишь компонентом ее успеха. В следующей книге — «Лезвие бритвы» — писатель попытался сформулировать медицинские, психологические, эстетические основания для появления того типа человека, который будет разгадывать тайны Вселенной в том самом XXXIII столетии.
Вторая знаковая фамилия — братья Стругацкие, создатели «Мира Полудня», в котором рисовалась картина всего лишь XXII века. И в ней будущее также за победившим коммунизмом. В отличие от линейных романов Ефремова, Стругацкие используют мозаичный принцип: рассказы и повести, составляющие цикл, дополняя друг друга, постепенно детализируют счастливый, гармоничный мир будущего. То, что у автора «Туманности» дается широкими мазками, приобретает у авторов «Полудня» силу и противоречия конкретности. Противоречия нарастали синхронно с изменениями в общественном сознании, произошедшими в годы так называемого «застоя». Реализация коммунистических перспектив откладывалась на срок, может быть, даже дальше эпохи Дара Ветра. Сомнениями успел поделиться и сам Ефремов в романе «Час Быка». Семидесятые — время нарастания скептицизма не только в творчестве Стругацких, но и у их читателей. Влияние было взаимным. Кто-то назовет это взрослением, которое очень быстро перешло в нигилизм и растерянность. Вопрос был не в крушении общества, а в его сроке. При этом формально советская фантастика процветала, немногочисленным авторам, сумевшим пробиться в печать, было трудно жаловаться на отсутствие читателя. В условиях книжного дефицита покупался не отдельный автор, покупался жанр как таковой.
Гибель советского общества совпала с кризисом отечественной фантастики. Можно сказать, что они исчезли одномоментно. Никто не был интересен. Полные и самые полные собрания сочинений братьев Стругацких, включающие то, что раньше было запрещено или «исковеркано» цензурой, покупали больше из уважения, на рефлексе. Примерно на десятилетие, до начала 2000-х, рынок захватила зарубежная фантастика. И этому были свои объективные предпосылки. Во-первых, за полвека накопился чрезвычайно мощный пласт непереведенной фантастики действительно очень высокого уровня. В советское время зарубежные авторы проходили жесткий отбор. Отбраковывались вещи с сомнительной идеологической составляющей (Джордж Оруэлл), воспевающие милитаризм (Роберт Хайнлайн), слишком много внимания уделяющие сексу (Филип Хосе Фармер), поднимающие мистико-религиозные темы с позиций, отличных от правильного атеистического подхода (Филип Дик). Интерес к зарубежной фантастике был настолько велик, что возник феномен многотомных собраний сочинений классиков жанра в твердых обложках. Упомянутый выше апологет военщины Хайнлайн издается в 25 томах, на пике тиражи отдельных томов достигали трудно представимой сегодня отметки в сто тысяч экземпляров. «Безыдейный развлекатель» Пол Андерсон вышел в 22 томах, стартовавших тиражом в двадцать пять тысяч экземпляров. Для зарубежных писателей, которые дожили до того времени, наступили «золотые годы». Например, к началу 90-х Роберт Шекли переживал затянувшийся творческий кризис, приведший к тому, что читательская публика его фактически забыла. Перемены в нашем обществе подарили ему не только скромный восьмитомник, но и сделали желанным гостем в стране — участником конференций, конвентов, просто встреч с благодарными читателями. Напомню, что вся эта издательская вакханалия развертывалась на фоне непрекращающихся социально-экономических, политических катастроф первой половины 90-х годов.
С этим связана вторая причина популярности зарубежных фантастов. Отечественные авторы в силу формального доминирования идеологии должны были «подгружать» свои тексты дополнительными опциями: от осуждения империализма и исторического пессимизма до пропаганды интернационализма, «науки на службе человечества» и других «светлых горизонтов». Дополнительная смысловая нагрузка не только подавляла, но и позволяла советским фантастам чувствовать себя серьезными, настоящими писателями, которые «остро ставят проблему», «заставляют задуматься», «поднимают широкий круг вопросов». Закономерно, что развлекательность воспринималась как опасный признак безыдейности. Но в наступившие смутные времена читатели искали забвения, пытались словами отгородиться от страшноватого незнакомого мира. Все это давала переводная фантастика, массовый сегмент которой как раз был нацелен на зрелищность и занимательность. Кроме того, в пользу зарубежной развлекательной фантастики работал и первый фактор: серийные романы выкатывались читателю сразу, в законченном виде, без утомительного ожидания следующей части полюбившегося цикла.
Профессия отечественного писателя-фантаста сравнялась по востребованности с должностью секретаря райкома комсомола. Но если последние могли найти себя в бурном море предпринимательства, криминала или пойти служить молодому демократическому государству с реальной возможностью совмещения названных занятий, то перспективы российских фантастов выглядели и были куда более мрачными. Некоторые из них пытались пробиться к читателям, издавая свои книги под англоязычными псевдонимами. Например, Елена Хаецкая пришла в литературу в 1993 году с фэнтезийным романом «Меч и радуга». На обложке значилась некая Мэделайн Симонс. Публике роман понравился, книга наглядно подтвердила высокий статус англо-американской фантастики. Несмотря на публичное саморазоблачение автора, тень его литературного фантома не желала растворяться. Хотя на обложке романа «Вавилонские хроники», выпущенного в 1997 году, стояла правильная фамилия писателя, сразу под ней в качестве пояснения и рекламы было напечатано: «Известная также под псевдонимом Мэделайн Симонс».
Интересно, что Е. Хаецкая — участник еще одного «иноязычного» проекта в отечественной фантастике. Речь идет о «конановском» цикле. Еще в эпоху Советского Союза хитами видеосалонов стали фильмы «Конан-варвар» и «Конан-разрушитель». Скромные художественные достоинства искупались присутствием в картинах сверхпопулярного тогда Арнольда Шварценеггера. Фильмы являлись вольной экранизацией сочинений Роберта И. Говарда. Оригинальный книжный материал быстро исчерпался, тем более что перу собственно Говарда принадлежал «всего лишь» 21 текст. Из них к крупной форме относится роман и три повести. Объем мизерный, учитывая запрос и потенциальную емкость читательского рынка. Работа закипела. У Мэделайн Симонс неожиданно нашелся брат, нареченный Дугласом Брайаном. Поклонники Конана получили первый роман «Песня снегов» (привет Джорджу Мартину) в том же 1993 году тиражом в сто тысяч экземпляров. Об успехе серии можно судить по следующему показателю. Сборник «Конан и меч колдуна» вышел действительно фантастическим тиражом в триста тысяч экземпляров. Кроме Е. Хаецкой в серии отметились такие известные российские фантасты, как М. Ахманов, Н. Перумов, А. Мартьянов. В будущем все они начнут с разной степенью успешности сольную карьеру, но таких тиражей в их «белой» писательской биографии не будет никогда. «Конановское проклятие» витало и над первыми шагами русского славянского фэнтези. Роман Марии Семеновой «Волкодав» в первом издании привлекал внимание читателей сакраментальной заманухой на обложке: «Долгожданный русский Конан!»
Также предпринимались в те годы попытки «цивилизованной» совместной работы с зарубежными мастерами. Наши читатели получили неожиданный подарок — продолжение «Мира смерти», легендарного цикла Гарри Гаррисона (21 том, и снова стотысячным тиражом). Сам американский фантаст имел к приквелу отношение опосредованное, заключающееся в присутствии его имени на обложке. Соавтором его выступил некий Ант Скаландис (в миру Антон Молчанов). Репутация американского фантаста пострадала слабо, так как за пределы России, за исключением Польши, продолжение, к счастью, не просочилось. Реакция поклонников Гаррисона была дружной и однозначной: «Большинству читателей я бы не рекомендовал знакомство с данным произведением, даже если очень хочется снова встретиться с любимыми героями — только впечатление испортите, лучше в очередной раз перечитать оригинальную трилогию».
|
|
|
| | Сообщение #18 | Сб, 11.02.2023, 09:58 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| Ситуация в отечественной фантастике начала меняться в конце 90-х годов. Об этом периоде «бурного цветения» жанра элегически высказался известный критик С. Чупринин: «...остается возможность перечитывать то, что было написано русскими фантастами в 90-е годы и на самой заре 2000-х. Золотое, скажу я вам по секрету, десятилетие, ну полуторадесятилетие в истории отечественных небывальщин! Как хорош был Олег Дивов, как изобретательны Сергей Лукьяненко и Александр Громов, как крупен Михаил Глебович Успенский, как стилистически ярок Александр Зорич, какие надежды подавали Михаил Харитонов и Кирилл Бенедиктов, а роман Марины и Сергея Дяченко “Vita Nostra” не получил, на мой взгляд, премии “Русский Букер” или “Большая книга” лишь потому, что не был на них номинирован». Нельзя не согласиться с общей оценкой маститого автора, приведенный им персональный ряд также не вызывает вопросов. Но следует проговорить факторы, благодаря которым у русской фантастики открылось второе дыхание.
Названные мною причины, определившие тотальное превосходство зарубежных авторов на книжном рынке, попросту исчерпали себя. Во-первых, за десять лет на русский язык практически полностью перевели то, что по праву считается классикой фантастики. Но, сняв сливки с классики, издатели вынужденно перешли к тем зарубежным фантастам, которых обтекаемо именовали «набирающими популярность». Во-вторых, оказалось, что качественные циклы создаются и пополняются очень небыстро (еще один привет Джорджу Мартину, точнее его страдальцам-поклонникам). Не будем забывать и про элементарную пресыщенность англо-американской фантастикой.
К этому же времени российские фантасты — те, кто, презрев мольбы и угрозы близких, не ушел из профессии, — накопили материал, который не был опубликован или не привлек должного внимания в эпоху «беззастенчивого разгула космополитизма». Теперь, зацепив внимание публики, они могли оперативно выдавать уже готовые продолжения того или иного цикла. Так, например, случилось со «Сварогом» Александра Бушкова.
Кроме того, вынужденная пауза дала возможность попытаться оценить социальные и политические изменения в стране не только публицистически прямолинейным «шершавым языком плаката», но и с помощью куда более тонких и интересных литературных ходов и концептов. Здесь на первом месте, безусловно, роман Олега Дивова «Выбраковка». Вышедший в 1999 году, он через десять лет был переиздан восемь раз в разных сериях и даже, что необычно для фантастики, редакциях. В острой, провокативной форме Дивов предложил читателю вариант очищения общества от позора 90-х. Возможен ли в нашей стране вариант «мягкого тоталитаризма» или избирательные, морально оправданные репрессии неизбежно перерастут в слепой, «бессмысленный и беспощадный» социальный террор? Насколько реален сплав утопии и антиутопии? Не могу сказать, что мы и сейчас знаем ответы, но заслуга автора «Выбраковки» в том, что он нашел наиболее удачную форму вопроса.
Вторым крупным достижением отечественной фантастики следует считать ее прорыв на большой экран в середине нулевых. Речь идет, конечно, о «Дозорах» Сергея Лукьяненко, которые снял Тимур Бекмамбетов. Вышедшие на большой экран в 2004 и 2006 годах «Ночной дозор» и «Дневной дозор» не просто собрали «фантастическую» кассу в семьдесят с лишним миллионов долларов. Они продемонстрировали внутренние изменения в обществе, в его настроении. Говоря высоким, но, надеюсь, осмысленным языком, мы стали интересны себе. На волне успеха «Дозоры» не только издавались и переиздавались в стране, но и вышли на международный рынок. Последовали три издания на английском, два на немецком, французском и китайском языке. В Польше за десять лет вышли четыре издания. Конечно, это не полноценный «наш ответ Сапковскому», но в любом случае очень достойно. Если использовать экономические термины — капитализация бренда «Лукьяненко» резко выросла, «отрасль» в целом воспринималась как развивающаяся и перспективная.
Третьим крупным достижением российской фантастики следует считать запуск серии «S.T.A.L.K.E.R.». Стартовавшая в 2007 году межавторская серия концептуально развивала идеи повести Стругацких «Пикник на обочине», сеттинг был взят из игры «S.T.A.L.K.E.R.: Тень Чернобыля», выпущенной украинской компанией GSC Game World в том же 2007 году. Игра киевских разработчиков оказалась успешной, продажи составили два миллиона копий. Создатели серии поставили на молодых авторов, неизвестных широкой публике. Ставка оказалась выигрышной: отдельные удачные книги выходили тиражами в сто тысяч экземпляров. Средний показатель книг серии — около пятидесяти тысяч. Учитывая высокий темп выхода книг, можно говорить о стопроцентном попадании в целевую аудиторию, которую можно разделить на два сегмента. К старшему поколению относились читатели Стругацких, к младшему — поколение хотя и не знающих про «Счастья для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!», но зато со знанием дела обсуждающих тему выбора оружия для грамотного выноса мутантов. Отмечу, что в проекте «S.T.A.L.K.E.R.» отметились и писатели с именем, такие как М. Успенский и А. Зорич. Впрочем, они не определяли лицо серии, смысл которой был как раз в «отсутствии лица», в грамотном использовании предложенного сериального мира. Перед авторами ставилась четкая производственная задача, которую они должны были выполнить в оговоренные сроки.
Успех проекта привел к тому, что многие пытались использовать его алгоритм для запуска собственных долгоиграющих книжных продуктов. Так, Д. Силлов, один из авторов серии, решил расширить «зону отчуждения» в проекте «Кремль 2222», эксплуатируя тему выживания в условиях апокалипсиса. Несмотря на все старания, серия не смогла выжить. Но и она выглядит относительно удачной на радиоактивном фоне таких мертворожденных проектов, как «А.Н.О.М.А.Л.И.Я.», «Технотьма»... С другой стороны, не буду излишне строгим, изменившаяся общая ситуация в российской фантастике, для которой понятия «выживание» и «апокалипсис» приобрели мрачные черты действительности, попросту не оставляла им шанса. Вот и мы подошли ко дню сегодняшнему, когда настала пора озвучить классические вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?»
Отвечая на первый вопрос, буду двигаться от общих причин к частным. Самое очевидное объяснение — в падении интереса к чтению как таковому. Относится это и к эстетическим, развлекательным, познавательным сторонам — ядерным для фантастики. Социальные сети, телевидение, игровая индустрия продолжают неумолимо прореживать читательские ряды. Названная тенденция имеет мировой характер. В нашей стране, которую мы еще по привычке называем литературоцентричной, проблема усугублена отсутствием системной политики воспитания и пропаганды чтения. Еще одну из причин научно-технического свойства я подробно раскрою ниже.
Вторая причина связана с особенностью организации издательского и книжного рынка внутри России. В лучшие для писателей годы издательское поле делили два крупных и несколько локальных, но серьезных игроков. Основные сражения велись между издательствами «АСТ» и «Эксмо». Частью этой борьбы было переманивание популярных авторов, раскручивание похожих серий и направлений. Так, долго велась борьба за титул «главного фантаста России». На руках «АСТ» был такой мощный козырь, как Сергей Лукьяненко. «Эксмо» продвигало Василия Головачева. Но для молодого читателя романы последнего были слишком архаичными. Условием относительно адекватного понимания относительного смысла их сюжетов выступало знание патриотической публицистики конца 80-х годов прошлого века. Борьба темных и светлых сил в романе «Беспощадный, или Искатели смерти» оживляется с помощью введения такой загадочной структуры, как Тайный Кнессет Галактической империи. Отрицательные персонажи раскрывают свою мрачную сущность при правильном — справа налево — прочтении их имен: Арот, Ди-Ж, Тивел. С ними ведет зримую и незримую войну Русская Вечевая Служба. Автор пытался объяснить читателю, а может быть, и самому себе глубинный смысл конфликта, что лишь запутывало еще больше: «Дел невпроворот, — усмехнулся Гостомысл. — О конкретике вам сообщит витязь Бран, защитник Рода. К примеру, надобно ослабить и нейтрализовать влияние на Россию Синедриона, центра Союза тайных орденов, руководит которым Великий Отец лорд Акум. Впоследствии придется выйти на Криптосистему, называемую еще Геократором, управляет которым жрец-бессмертный Тивел. Центр этой тайной жреческой структуры располагается ныне в Америке, в Аризоне. Конечная же наша цель — Экзократор, мировой центр стратегического управления человечеством, ставленники которого контролируют все национальные властные структуры. Владыкой Экзократора является нечеловек Арот, называющий себя Превышним».
«Беспощадные», прежде всего для сознания читателя, романы Головачева, издававшиеся в серии со скромным название «Шедевры отечественной фантастики», закономерно проигрывали войну «Дозорам» Лукьяненко. Попытка повторить экранный прорыв конкурента — фильм «Запрещенная реальность» (2009), снятый по роману «Смерш-2», могла обрадовать только поклонников книжного слова Головачева. Создатели фильма добились лишь одного, хотя и непростого в исполнении, эффекта — «Запрещенная реальность» была хуже книги.
|
|
|
| | Сообщение #19 | Сб, 11.02.2023, 09:58 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| В итоге «Эксмо», сменив тактику, решило повторить успех городских фэнтези Лукьяненко, раскручивая серию «Тайный город» Вадима Панова. Серия получила определенную известность и стала основой уже межавторского цикла, который, впрочем, не смог достичь популярности того же «S.T.A.L.K.E.R.», принадлежавшего «АСТ». Но в любом случае, пусть и усеченные до двух участников, издательские битвы работали на жанр в целом. Книги печатались, велись поиски новых имен, публика с интересом наблюдала. Жизнь шла. Пришла она к тому, что в 2012—14 годах «Эксмо» полностью поглотило «АСТ», допустившее ряд серьезных экономических просчетов.
Издательская монополизация совпала с кризисом книжной розничной торговли. В 2012 году исчезла «Топ-книга» — одна из крупнейших независимых сетей книжных магазинов в стране, которой принадлежало более 500 магазинов. Остававшиеся на рынке серьезные книжные сетевые магазины — «Буква», «Новый книжный» («Читай-город» сегодня) — принадлежали как раз «АСТ» и «Эксмо». После поглощения «АСТ» «Буква» также ушла в вечность. «Читай-город» остался единственной федеральной сетью. Все это привело к тому, что для значительного числа авторов путь к изданию книги, а потом к читателю был замкнут на «Эксмо» и его дочерних структурах. Зачем стремиться к монополизации рынка? Чтобы воспользоваться исключительным положением.
Падение читательского спроса, то есть тиражей, было решено компенсировать увеличением количества продукта. От автора требовалось больше текста за меньший гонорар. Понятно, что это было ударом по авторам, которые «имели имя», писали качественные книги, но не входили при этом в число «звезд» жанра. Так, любителям фантастики хорошо знакомо имя Александра Громова. С середины 90-х он активно работает в жанре «твердой» научной фантастики. Романы «Наработка на отказ», «Мягкая посадка», «Властелин пустоты», «Год лемминга» не только получили высокие оценки со стороны профессионального сообщества, но и пользовались широкой популярностью у читателей. Например, роман «Год лемминга», увидевший свет в 1997 году, за 12 лет переиздавался пять раз. Суммарный тираж — 48 тысяч. Совсем неплохо. Сегодня Громов, как и большинство его коллег, переживающих не лучшие времена, не просто сетует на неприглядную действительность, но и пытается «концептуализировать» ситуацию.
В начале 2018 года автор в своем ЖЖ формулирует три причины падения спроса на фантастические книги. Первая причина: «Общий кризис перепроизводства информации. Действует на все виды литературы». Вторая причина: «Чрезвычайное распространение пиратства. Действует преимущественно на жанровую литературу». И последняя причина: «Снижение покупательной способности населения». Выход из кризиса писатель видит в полном отказе от творчества: «Увы, только одно: перестать писать фантастику. Или хотя бы перестать предлагать ее издателям. Начать писать нетленку “в стол” и/или поискать себе другое занятие. До той поры, пока в обществе вновь не возникнет острое желание читать новье».
К радости своих поклонников сам Громов не последовал собственной рекомендации, чему зримое подтверждение — выход в прошлом году его романа «Звездная пирамида» тиражом в астрономические две тысячи экземпляров...
Первую названную Громовым причину я уже упоминал выше, теперь настало время ответить на вопрос: почему книжное пиратство так сильно ударило по фантастике? О нем я и обещал сказать, когда рассматривал общие причины кризиса в отечественной фантастике. Существенно урезав продажи бумажных книг и легальное распространение электронных версий, незаконное копирование не убило беллетристику, серьезную литературу, нон-фикшен. Последний жанр даже демонстрирует некоторый рост.
Ответ скрывается в описанной выше издательской политике «заливания» читателя фантастики потоком серий, авторов, различие между которыми сводится лишь к названиям и именам на обложках. Казалось, что исключительное положение нескольких издательств на рынке не оставит читателю выбора. Все мы помним строгое родительское: «Ешь, что дают». И так было бы еще лет пятнадцать тому назад. Но ситуация изменилась с появлением электронных книг. Парадокс в том, что нелегальное распространение книг разных жанров приводит к разным последствиям. Если условный «серьезный роман» писателя N попадает в сеть, то вполне возможно, что продажи его бумажных версий возрастут. Читатель, «ознакомившись» с ним благодаря пиратской библиотеке и сочтя, что роман представляет собой определенную эстетическую ценность, «компенсирует» покупкой в «бумаге» потери от пиратства. Обладание бумажной книгой, которую можно показать или подарить, становится маркером статуса, что немаловажно для «носителя духовности». Иная ситуация с фантастическими книгами. Даже удачный роман писателя S не означает, что его книги будут легально покупать. Пользователь пиратского контента будет рад своей удаче: тому, что он случайно «выдернул» из потока «серийной» в худшем смысле слова литературы интересную, оригинальную книгу. Скорее всего, он поделится своей счастливой находкой с ближайшим социальным окружением. Стимула идти в ближайший книжный или заказывать в интернет-магазине понравившийся роман нет. Читатель резонно воспринимает книгу в контексте серии, которая в целом ему неинтересна и не нужна.
Что мы видим в целом? Написавший талантливый текст писатель-фантаст может издать его лишь минимальным тиражом. Тираж при самом благоприятном раскладе тихо, незаметно разойдется — страна большая — без особых приятных последствий для автора. Велика вероятность, что настоящий автор просто утонет в потоке сопутствующих «никаких» текстов. Сказанному мною есть печальные подтверждения. В последние годы широкую популярность приобрело такое направление в отечественной фантастике, как альтернативная история. С разной степенью успешности авторы забрасывают своих героев в те или иные эпохи. Быстро придя в себя, используя базовые школьные знания физики или химии, приемы восточных единоборств, помня наизусть песни Высоцкого, «выкидыши» из нашего времени начинают труд по правке истории. Жанр размашистый, требующий от творцов беззастенчивой уверенности в своей интеллектуальной мощи и художественном таланте, которые позволяют глубоко замыслить и красочно отобразить задуманное.
Но попадаются нетривиальные варианты. К ним я отношу цикл «Жизнь и деяния графа Александра Читтанова» Константина Радова. Кстати, он относится к альтернативной истории, но без попаданца, что труднее в исполнении. Выходец из Венеции Алессандро Читтано — изобретатель, воин, авантюрист — в поисках лучшей судьбы отправляется в страну почти неограниченных возможностей для просвещенных и деятельных людей — петровскую Россию... «Жизнь и деяния» написаны на высоком историческом и художественном уровне, приключенческая часть органично соединяется с нетривиальными историософскими взглядами автора. Первые части цикла, выложенные на «Самиздате» — электронном ресурсе для авторов разной степени самодеятельности, привлекли благодарное внимание читателей. Издательство «Эксмо» решило порадовать любителей альтернативной истории бумажной версией приключений Читтано. Вроде бы все хорошо. Но... Три книги цикла включили в состав серии «В вихре времен», радующей своих поклонников книгами, одни названия которых заставляют вспомнить слово «лубок»: «Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри “попаданца”», «Десантник на престоле. Из будущего — в бой!». Для «Читтанова» были нарисованы соответствующие обложки и придуманы оригинальные, «завлекательные» названия для отдельных томов. От просто безликого наименования первого тома «Оружейник. Винтовки для Петра Первого» (2014) мостик перебрасывался к горячечному «Миноносец. ГРУ Петра Великого» (2015), а далее к политически актуальному, но не менее далекому от текста «Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого» (2015).
Понятно, что книги элементарно не заметили. Для типового читателя серии в книгах было мало побед и мочилова. Потенциальный же читатель «Читтанова» вряд ли подходит к полкам в магазине, на которых выставлены издания серии. Он же и остался в проигрыше. Радов продолжает неторопливо выкладывать на «Самиздате» следующие части о непростой судьбе венецианца в России XVIII века. К настоящему времени практически завершен пятый том цикла. Обидно, что незаурядные книги, которые могли бы стать событием не только для любителей фантастики, оказались незамеченными в силу особенностей организации издательского процесса.
Приведенная «история неуспеха», увы, типична и для других объективно сильных и перспективных авторов. К ним относится Надежда Попова — создатель цикла «Конгрегация», повествующего о жизни и приключениях Курта Гесса. У Гесса интересная ответственная работа — он инквизитор, расследующий дела, в которых наряду с «нормальными» преступниками (фальшивомонетчиками, грабителями, растлителями) фигурируют ведьмы, маги, колдуны. Время и место действия — конец XIV века в альтернативной Германии. Альтернативность заключается в том, что инквизиция возникает здесь раньше в силу явной необходимости: малефики обнаглели, стрыги распоясались. «Молот ведьм» в этой непростой ситуации — не плод досужих теоретических измышлений, а пособие по расследованию достаточно рядовых, привычных, хотя и опасных дел. Автор щедро сдабривает романы отсылками не только к европейской истории. Беспризорника Курта в детстве инквизиция спасает от дурного влияния улицы и отправляет учиться в академию имени святого Макария. Подобные сближения с нашей историей рождают интересные параллели, касающиеся природы инквизиции, ее целей и задач.
К сожалению, бумажный выход «Конгрегации» не стал событием для читателей. Первые книги серии появились в 2013 году. Издательство «Астрель» проявило похвальную осторожность, ограничив тираж всего двумя тысячами экземпляров. Учитывая качество издания (обложку, шрифт), не будем удивляться подобной скромности. После выхода четырех книг была предпринята попытка перезапустить цикл. Теперь «Конгрегацию» прописали в серии «Легендарные фантастические сериалы». Последствия не заставили себя ждать. Тираж изменился. Две тысячи превратились в полторы. Понятно, что такие тиражи означают гарантированный провал. И не только для автора, но и для жанра фантастики как такового.
В том же 2013 году произошло знаковое событие для отечественной фантастики: прекратил свое существование журнал «Если». Он занимал исключительное положение, являясь единственным толстым ежемесячным литературным журналом на русском языке, посвященным фантастике. Возникший в 1991 году, «Если» первоначально отвечал духу времени и знакомил читателей с зарубежными авторами. Однако к середине 90-х журнал все больше внимания начал уделять русскоязычным писателям, которые не просто потеснили своих иностранных коллег. Постепенно издание стало обрастать контентом, связанным с отечественной фантастикой: печатались рецензии на новые книги, выходили жанровые обзоры, воспоминания. Сама форма ежемесячного общения с читателями задавала определенный ритм, позволяла вести постоянный диалог и структурировала читательское сообщество, что для жанра фантастики является необходимостью.
На пике своей популярности журнал выпускался тиражом в 14 тысяч экземпляров, изрядную долю читателей он «добирал» в пиратском сегменте Интернета. Последний фактор стал внешним поводом для закрытия «Если», хотя причин для этого явно больше. К ним относится, прежде всего, общее падение интереса к русской фантастике у читателей. Засилье штампованной серийности, отсутствие пусть спорных, но свежих ярких имен и, как следствие, невозможность живой полемики, обсуждения сделали журнал элементарно ненужным, избыточным. Попытка возродить журнал два года спустя, в 2015—16 годах, напоминала процесс гальванизации с заранее известным финалом.
Ответственность за нежелание «инвестировать» в автора не следует стопроцентно перекладывать на алчных издателей и «общие негативные тенденции». Есть и субъективные причины.
Как помнит читатель, яркий, но краткий период расцвета отечественной фантастики связан во многом с индивидуальным взлетом Сергея Лукьяненко и его серией «Дозоров». Писатель получил не только славу, издания, тиражи, но и определенный литературный капитал. Он мог рискнуть и «вложиться» в текст, выходящий за жанровые рамки, или, как вариант, поэкспериментировать с базовыми фантастическими сюжетами, героями. Но писатель выбрал безопасный для себя путь переписывания своих же «звездных» романов. С середины нулевых его «новые» романы «Черновик», «Чистовик», «Конкуренты» радовали лишь его преданных поклонников, отмечавших, что мастер по-прежнему силен. Вот взятый практически наугад типовой положительный отзыв на роман «Застава»: «Доступный язык, нормально, увлекательно. Похоже на “Черновик” по сюжету, но “Черновик” — то, что мне больше всего нравится у Лукьяненко». Не знаю, нужно ли радоваться подобным похвалам, если «Черновик» в свою очередь пробуждал у читателей еще один уровень «книжной памяти»: «Ощущение “дежавю” не отпускает. Книга слишком похожа на “Спектр”. И сюжетом — в “Черновике” сплелись воедино несколько необычных миров, и персонажами — главный герой выступает, по сути, в роли “спектровского” Ключника, и структурой — каждая глава начинается лирическим отступлением».
Есть в современной русской фантастике и пример автора, рискнувшего выйти за границы жанра. Речь идет о Дмитрии Глуховском, прославившемся романами из постапокалиптического цикла «Метро», успех которого был закреплен удачными компьютерными играми по вселенной серии. Спустя некоторое время амбициозный автор решил показать весь спектр своего писательского дарования в романах «Будущее» и «Текст». В плюс автору то, что эти книги, действительно, не похожи на «Метро». Все остальное идет в минус. Оказалось, что показать Глуховскому особенно и нечего: слабое владение писательской техникой привело к тому, что текст того же «Текста» элементарно разваливается, «богатые» идеи про «опасность жить не своей жизнью» и «нищую коррумпированную Россию» молодецки выпирают, все остальное безжизненно провисает. Экранизация книги, претендовавшая на звание «блокбастер года», показала несостоятельность, прежде всего, истории, придуманной автором, что для автора фантастики — знак фатальной писательской несостоятельности. Знакомая ситуация: тот, кто может, увы, не делает, а тот, кто не может, еще к большему сожалению, показывает, как именно он не может.
В завершение разговора «обозначу перспективы» жанра, который все-таки жив, несмотря на все удары судьбы. Что позволяет проявить сдержанный оптимизм? Прежде всего решение проблемы книжного пиратства обозначилось в новом способе коммуникации автора с читателем. Речь идет о развитии таких виртуальных площадок как Author.Today, Litnet, Litmarket. Писатели и до этого пытались наладить связь с читателями через систему личных страниц в Сети. Эти попытки, как правило, проваливались. Было трудно удержать внимание читателя на длительный срок, а тем более сподвигнуть его на регулярную финансовую помощь. Широко известный «Литрес» представляет собой просто магазин электронных книг. Площадки нового типа удачно сочетают в себе «писательскую биржу» и социальную сеть. Авторы не только выставляют свои произведения с ценником, но и общаются с читателями, которые их критикуют, хвалят, дают советы разной ценности. Многие писатели прислушиваются к мнению аудитории, сохраняя, например, в живых полюбившегося читателям героя или корректируя сюжетные повороты. Поэтому участники не просто покупают электронный вариант книги, но и чувствуют себя в известной мере ее соавторами.
Успех нового формата подтверждается интересом к нему многих писателей, уже получивших известность в «бумаге»: Г. Л. Олди, С. Логинова, Н. Перумова. Они не только выкладывают свои старые тексты для дополнительного заработка, но и пытаются «обкатать» новые вещи на живых читателях. Так, С. Лукьяненко под скромным псевдонимом «Мастер Романов» опубликовал на Author.Today отрывок из романа «Маг без времени». И хотя многие читатели отметили, что мэтр излишне кокетлив и «время Романовых» в России закончилось более ста лет тому назад, само появление писателя на платформе, конечно, неслучайно.
Естественно, я не хочу объявить развитие названных площадок решением всех проблем русской фантастики. Ее кризисное положение — следствие, как я пытался показать, наложения многих факторов. Соответственно, выход из него не представляется линейным. Но при всех «отягощающих» она сумела сохранить главный ресурс: авторов и читателей.
|
|
|
| | Сообщение #20 | Сб, 11.02.2023, 09:59 | | |
|
|
Группа: wing
Сообщений: 27636
| С.Ефанов
Состояние нашей фантастики в начале XXI века можно сравнить с атмосферой нашей же «попсы». Наслушавшись всего вот этого, начиная с «заек моих», заканчивая как «… на лабутетнах-нах и в охуи… ных штанах…» «…мы будем чилить…», а «…Кате надо выйти…», поневоле начинаешь видеть глубокий смысл в воплях о пяти к нулю между Аргентиной и Ямайкой…
Впрочем, фантасты поумнее наших, прости господи, «звизд», поэтому хоть не лажают как эти - вспомним дебильный перевод страстной мольбы с турецкого «ойнама шикыдым», то есть «…не играй со страстью…» в ликующий вопль «ой, мама, шика дам» - но параллель тут угадывается.
Одно утешение – сегодняшние проблемы в нашей фантастике – это НАШИ проблемы, вытекающие из развития НАШЕГО жанра – именно РУССКОЙ ФАНТАСТИКИ…
В советской фантастике было 4 поколения авторов.
Первое, полное революционного энтузиазма, начало писать во времена Ленина. Он рождалась в эйфории от победы революции и одновременно в нужде бедной страны, неурядицах НЭП-а – «За что боролись?!». Это предопределило две ветки рождавшейся советской фантастики, которые и стали развиваться – научно-техническая фантастика и сказка-мистика с глубокими смыслами – прямо «За что боролись?!» писать было нельзя, ибо партийная цензура уже фсё – ага и ку-ку!
Научная фантастика 1920-х на волне эйфории от победы революции приобрела на редкость деловой тон – А. Беляев («Человек-амфибия») А. Толстой («Аэлита», «Гиперболоид инженера Гарина») К. Циолковский (сборники его великолепных рассказов). Такое ощущение, что писатели писали не романы «творя», а по-деловому где-то в КБ писали ТЗ для групп учёных и инженеров для их реализации. Ничего подобного на Западе не было, а «новый Жюль Верн» Западного мира – Герберт Уэллс слишком «заносился» в далёкое будущее…
Мистика и сказка тоже развились и королём и лидером этого направления стал несомненно М.А. Булгаков, его уникальность была в том, что в отличие от других молодых фантастов 1-го поколения он не делил всех тотально на «Своих» и «Чужих». Свои – это утопическая светлая Страна Советов, а «чужие» злобные буржуины которые лезут сюда чего-нибудь взорвать (М. Шагинян «Янки в Петрограде»)…
Второе поколение творцов научно-технических утопий пришло к читателям при Сталине.
Можно сколь угодно долго удивляться утверждениям многих антисоветчиков и антисталинистов, что в те годы в нашей стране была только «пролетарская культура», а литература, в том числе и фантастическая, пребывала в каком-то «упадке».
Какой упадок? Советская фантастика продолжала развиваться в рамках Советского Проекта. Лидеры 1-го поколения А. Беляев. А Толстой. М. Булгаков заслужили мировое признание, но за ними тянулись в 1930-х и писатели 2-го поколения.
Писателем «2-го поколения», так сказать, «чисто сталинским» писателем, можно назвать Григория Борисовича Адамова, который написал всего три романа, но они стали знаковыми не только для того времени, когда были опубликованы, но и читаются с огромным интересом даже сегодня.
«Победители недр», 1937-й г.;
«Тайна двух океанов», 1939-й г.;
«Изгнание владыки», 1946-й г.
Роман «Тайна двух океанов» был экранизирован в 1956-м году и до сих пор считается классикой жанра.
Также известным научно-фантастическим писателем «сталинской эпохи» является Владимир Иванович Немцов, который в период 1946-1950 гг. (то есть при Сталине!) опубликовал классический фантастический роман «Семь цветов радуги» и пять повестей, не считая рассказов, которые переиздаются и сегодня, спустя более полувека.
Иван Антонович Ефремов – признанный патриарх советской фантастики, но все свои научно-фантастические романы написал уже в «хрущевскую» и «брежневские» эпохи. А при Сталине он издал только приключенческие и исторические произведения, такие, как «Звездные корабли» и «на Краю Ойкумены». Но эти произведения тоже являются мировой классикой!
Александр Петрович Казанцев – расцвет творчества этого очень известного советского писателя-фантаста тоже пришелся на 50-60-70-е годы. Однако свой первый капитальный научно-фантастический роман «Пылающий остров» он издал в 1941-м году, непосредственно перед Великой Отечественной войной.
Роман пережил множество переизданий, постоянно переделывался и дополнялся, и по праву может считаться жемчужиной советской научной фантастики.
Также можно было бы упомянуть еще несколько чисто сталинских» писателей-фантастов, таких, как В. Орловский (повести «Машина ужаса», 1925 г., «Бунт атомов», 1928 г.), В. Валюсинский (романы «Пять бессмертных», 1928 г., «Большая земля», 1931 г.), и Ю. Смолич (романы «Последний Эйджевуд», 1926 г., «Хозяйство доктора Гальванеску», 1928 г.).
Однако они хоть и были тоже чисто «сталинскими» писателями, но занимали отдельную нишу. Как видите, даже при «тиране» можно было работать с довольно особым и опасным литературным жанром. Кстати, будущее виделось автором в то время более радужным и достойным, чем для современных авторов.
Третье поколение, хрущевский призыв, лепило сусальный образ Светлого Будущего на основе мертворожденных троцкистских идей XX съезда КПСС, завёрнутых в пошлую обёртку «десталинизации», реализация каковых идей завершилась самоубийством сверхдержавы.
Сильно сгладило и одновременно дало мощнейший импульс фантастике 50-х и 60-х колоссальные успехи подготовленные «сталинским рывком» - теперь СССР выделял массу средств не в фонды развития в ущерб потреблению, при Хрущёве баланс сместился в другую сторону и жизнь людей стала улучшаться стремительными темпами, сопровождаясь успехами в таких отраслях как космос (эпохальнейшее событие – наш человек в космосе! Нам нет преград!).
Лидеры 2-го поколения достигли пиков творчества (И. Ефремов), вышли на сцену Анатолий Днепров и братья Стругацкие.
В 60-е начинается неосознанная коллективная попытка писателей уйти от «фантастики ближнего прицела» на фантастику более глубокую и футуристичную, одновременно социальную и философскую – с более глубокой проработкой. Первые попытки как-то добавить «психологии» были у Ефремова, у Стругацких, у Днепрова.
Единственный для фантастической литературы плюс в «оттепели» был в том, что она дала возможность советской фантастике как жанру «повзрослеть».
Затем наступило разочарование…
После расцвета жанра, нежданно-негаданно случившегося в конце 50-х - начале 60-х, начальство принялось закручивать фантастам гайки. Формальным поводом «охоты на ведьм» стала публикация в популярном женском журнале публичного письма-обращения какой-то полуграмотной мамаши, напуганной тем, что ее великовозрастное чадо читало «порнографический» рассказ Лино Альдани «Онирофильм».
Если до той поры писатели были зажаты лишь рамками идеологии Советского Проекта, то теперь распоясались орды издательских чиновников. Каждое произведение подвергалось тщательному досмотру на предмет выявления потаенной крамолы. Любая нетривиальная мысль отвергалась с порога - лишь бы не прогневить бесчисленные эшелоны вышестоящих олухов и дармоедов. Понос трусости, которым страдала наша всемогущая советская литературная критика достиг эпических объёмов и масштабов.
Доходило просто до маразма со смехом пополам. Так, в 1972-м году украинец Иван Билык опубликовал весёлую, юмористичную, несколько безбашенную фантастическую повесть «Меч Арея». Суть её была в том, чтобы высмеять арийские потуги Гитлера, а для этого самого крутого арийского завоевателя – ну это по мнению Билыка, не знавшего историю, так как гунны ну никак не арийцы – Аттилу изобразил древнерусским князем Богуном Гатылой. Придурковатые цензоры УССР, в ужасе, что их сейчас вот возьмут за галстук и враз полишают зарплат за пропущенный в печать «укронационализьм», трясущимися потными ручонками тут же подписали распоряжение о запрете и изъятия «Меча Арея» из всех библиотек. Естественно, что в 1990-м на волне так называемой «гласности» «ЗАПРЕЩЁННЫЙ ТРУД» конечно же переиздали огромным тиражом. И вот гуляет до сих пор по украинским просторам украинский богатырь Богун Гатыло (или Мочило – так как так круче!).
Неудивительно, что в таких условиях из типографских машин могли выползти лишь самые примитивные книги, построенные на банальных сюжетах и многократно проверенных на политкорректность идеях.
Кстати, сакраментальный «Онирофильм» оказался провозвестником литературы о виртуальной реальности, но кого могли заинтересовать подобные мелочи.
Оптимистичная фантастика Ефремова, тех же Стругацких, к 70-м исчезает. Стругацкие начинают писать сатирические произведения, высмеивающие советские научные институты, а потом и вовсе перешли в антиутопии.
Вырваться за пределы «ближнего прицела» смогли лишь единичные советские авторы. Тех, кто писал в «не формате», например, тот же Днепров, испытывали давление Союза писателей. Даже Стругацкие попадали в немилость,
Это была подлинная стагнация, усугубленная некомпетентными директивными указаниями. Джо Холдеман, посетивший СССР в конце 80-х, услышал от наших издателей и редакторов поразившее американского мастера кредо: оказывается, фантастика должна быть доброй! Как следствие, из советской фантастики были вычеркнуты все динамичные сюжеты, столь популярные среди читательской массы. Положительный герой (читай - советский человек, либо землянин из коммунистического будущего) не имел права брать в руки оружие - как бы на Западе не обвинили нас в пропаганде милитаризма!
По этой же причине приторно добренькие персонажи Кира Булычева («Последняя война», «Агент КФ», «Подземелье ведьм») проявляли чудеса дебильного всепрощенчества в отношении Чужих, коим было дозволено безнаказанно истреблять «наших» чуть ли не в геноцидных масштабах. В адрес убийц и погромщиков звучали не залпы космических эскадр прилетевших с карательной экспедицией, а лишь призывы к миру, дружбе и «ребята давайте жить дружно!...».
Собственно говоря, брезгливо-целомудренное отношение к оружию появилось у советских фантастов намного раньше эпохи бездарного редакторского террора. Персонажи Стругацких, перед рейдом на Венеру деловито запасавшиеся автоматами и атомными фугасами, выглядели едва ли не извергами в сравнении с миролюбивыми героями Ефремова, которые принципиально воротили нос от пушек и бластеров.
В результате, чтобы отбиться от хищной фауны Черной Планеты, экипажу «Тантры» пришлось разобрать вспомогательный двигатель и поливать окрестности плазменной струей из ракетного сопла. Чуток попозже исследовательская группа «Темного пламени» была окружена бандой бомжей планеты Торманс, явно желающих поубивать землян после группового надругательства. «Не истреблять же их лазерным лучом!» - гордо решают гуманные земляне перед лицом неизбежной смерти. Они предпочли взорвать своих роботов: погибли сами и заодно угробили большую часть банды. Спрашивается, почему бы им в самом деле не перебить подонков лазером? Бомжи все равно погибли в пламени взрыва, а так бы хоть земляне уцелели... Но нет: ханжеская псевдомораль застойных времен вынуждала авторов выкручиваться, формируя идеологически безвредные, пусть даже противоречащие здравому смыслу сюжетные ходы.
|
|
|
