28 февраля отмечается в Финляндии как День Калевалы и финской культуры. Именно этим днем подписал Элиас Леннрот свое предисловие к первому изданию "Калевалы", опубликованное в 1835 году. Как известно, в 1849 году вышла новая - расширенная и окончательная версия Калевалы, которая приобрела мировую известность как финский национальный эпос.Конец XIX и начало XX века в Финляндии, как и во многих других странах, было периодом расцвета национального романтизма. Это время называют также золотым веком финского искусства. В литературе, музыке и живописи создавались произведения, на которые авторов вдохновили национальные мотивы и, прежде всего, Калевала.
Она стала неким фундаментом, на который опирается и позднейшее, современное искусство.В XIX веке во многих произведениях поэта Эйно Лейно, композитора Яна Сибелиуса, художника Аксели Галлен-Каллела, скульптора Эмиля Викстрема, архитектора Элиэля Сааринена отразились калевальские мотивы и образы. Почти сразу после выхода в свет "Калевалы" в 1835 году, в Финляндии встал вопрос об ее иллюстрировании. Было объявлено несколько конкурсов, но долгое время главную премию не могли присудить ни одному из художников. Лишь в 1891 году высшие оценки жюри получили работы Аксели Галлен-Каллелы (1865–1931). "Саги "Калевалы" вызывают во мне такое глубокое чувство, как будто я сам все это пережил", - говорил художник. И сегодня образы героев Леннрота ассоциируются, прежде всего, с персонажами, созданными Галлен-Каллелой. Наиболее известные картины – это "Защита Сампо", "Мать Лемминкяйнена", триптих "Айно", "Проклятие Куллерво". Они были использованы в качестве иллюстраций к множеству изданий "Калевалы" - как на финском, так и на других языках (1).Одним из важнейших этапов в развитии финского национального романтизма стала организация Элиелем Саариненом на Всемирной Парижской выставке (1900) павильона Финляндия, потолок которого Галлен-Каллела украсил фресками на калевальские темы. Сооружение было разобрано сразу после выставки, но наброски фресок сохранились. В 1928 году Галлен-Каллела использует их при росписи потолка вестибюля финского Национального музея. Позднее, в XX веке полный финский текст эпоса иллюстрировали также художники Матти Висанти (1938), Аарно Каримо (1952-1953) и Бёрн Ландстрем (1985). К калевальским сюжетам обращался также известный финский художник Эркки Тантту (1907-1985) (2).Начиная со времени празднования 150-летия первого издания "Калевалы" (1985 г.) в жизни финского искусства начался новый "калевальский ренессанс". Из современных опытов прочтения эпоса интересны, например, работы фотографа Вертти Терясвуори (р. в 1966г.), который в своей разножанровой выставке "Пре Калевала" (1990) переступил границы традиционных трактовок. Пре Калевала состоит из фотографий, киноматериала, украшений, предметов одежды. Также заслуживает внимания "Калевала" в комиксах молодого финского художника Кристиана Гуйтулы (р. в 1973г.). Книга вышла на финском, английском и русском языках. (3)Художественные образы "Калевалы" Элисаса Леннрота в русском искусстве также имеют свою историю. Как известно, первый полный текст эпоса на русском языке вышел в 1888г., в переводе Л. Бельского. В книге не было иллюстраций.Первое иллюстрированное издание было осуществлено в 1933г. издательством "Academia". (4) Над книгой работали 14 художников – представителей школы Мастера аналитического искусства, под руководством Павла Филонова (1883-1941). Большую часть работ выполнили художники Михаил Цыбасов и Алиса Порет. Издательство предлагало эту работу лично Филонову, но он отказался, так как художнику было чрезвычайно важно утвердить творческий авторитет своей школы, своих учеников, который ставился под сомнение официальной властью. Искусство П. Филонова отвергалось как непонятное, а значит – "контрреолюционное".Но "Academia" обратилась именно к Филонову. Этот выбор был предопределен увлеченностью художника миром архаики, неким внутренним соответствием его творческой позиции духу финского эпоса. П. Филонов сам непосредственно руководил всей работой: выбирал сюжеты для иллюстрирования, определял стилистику рисунков, причем каждый рисунок подробно обсуждался и утверждался (собрания проходили несколько раз в неделю у художника дома), а иногда и сам брался за кисть. Внешне "Калевала" представляет собой традиционное академическое издание – с суперобложкой, страничными иллюстрациями, заставками.Необычными являются орнаментальные линейки вверху страниц и подстраничные изобразительные строчки-концовки. Однако самым необычным и уникальным в истории иллюстрирования "Калевалы" явился творческий метод "филоновцев", заставляющий зрителя посмотреть на героев эпоса не глазами современного человека, а самих его героев. На первый взгляд странные, идолоподобные фигуры людей и животных, застывшие картины северной природы – все это удивительно соответствовало художественному миру Леннрота. Интересно выполнена акварельная суперобложка – коллективная работа художников. Как пишет исследователь творчества Филонова Е. Ковтун, в этой работе соединились два принципа филоновской школы - фигуративность и беспредметность. "В беспредметных структурах здесь вкраплены изображения зверей, птиц, лодок и людей. В этом сложном сплаве возникает образ Финляндии, изрезанной синевой озер, окруженных замшелыми гранитными грядами, хвойными лесами. Суоми предстает перед зрителем как бы с высоты птичьего полета, не только в зримом, но и в умопостигаемом образе…" (5) Половина десятитысячного тиража была куплена Финляндией. На родине же работа художников не сразу была по достоинству оценена критиками. Так, после выхода книги в прессе появился ряд резких статей с критикой иллюстраций "филоновцев", которых упрекали в чрезмерной "архаизации образов" и прочих недостатках. Сама история работы художников и их взаимоотношений с издательством была драматичной. Некоторые форзацы были просто запрещены и уничтожены из-за их красного цвета, хотя художники обращались за помощью даже к М. Горькому. Горький сказал, что форзацы нельзя оставить, но при этом просил напечатать один экземпляр для него лично с указанными форзацами. Но обнаружилось, что клише форзацев уже кем-то уничтожены. Новый этап в иллюстрировании "Калевалы" начался в 1949 г. и был связан со 100-летием со дня издания Э. Леннротом полной версии эпоса. Это событие широко отмечалось в Карелии, в Петрозаводске состоялась юбилейная научная сессия, в которой приняли участие известные ученые и фольклористы.Был объявлен Всесоюзный конкурс на создание новых иллюстраций к "Калевале". Победителями стали художники Георгий Стронк – вторая премия, Осмо Бородкин и Мюд Мечев – третья премия (первая никому не присуждалась). По-разному сложилась судьба этих художников. Георгий Стронк (р. в 1910 г.) был в то время уже известным живописцем, графиком, членом Союза художников России, а с 1939 г. возглавлял правление Союза художников Карелии. Иллюстрации Стронка были выполнены в технике акварели и окрашены ярким сказочным колоритом. Художника более всего интересовали сказочные, фантастические сюжеты, как например, борьба за чудо-мельницу Сампо. Победа на конкурсе дала возможность Г. Стронку самостоятельно оформить "Калевалу" - издание вышло на финском языке в 1956 г. в Петрозаводске.Художнику Осмо Бородкину (1913-1949) премия была присуждена посмертно, он умер в 1949 г. в возрасте 36 лет в результате болезней, вызванных ранениями в годы войны. Он так и не успел завершить цикл иллюстраций к "Калевале", задуманный им в годы войны. О. Бородкин – карел, родившийся в местах, где Э. Леннрот путешествовал и записывал варианты рун. Он с детства полюбил древние песни своего народа и долгие годы вынашивал мечту о создании книги. Сохранился макет этой книги – с перепечатанными на пишущей машинке текстами и набросками заставок, орнаментов, рисунков. Иллюстрации Бородкина притягательны своим истинно национальным колоритом, который создавался не искусственно, а был знаком художнику "изнутри": карельские пейзажи, типажи героев, орнаменты, взятые из народных вышивок…
Малоформатное сувенирное издание "Калевалы" с акварелями О. Бородкина было выпущено в Петрозаводске в 1983 году.Молодой московский художник Мюд Мечев (р. 1929), будучи девятнадцатилетним студентом Строгановского училища, случайно узнал из "Литературной газеты" о всесоюзном конкурсе и решил принять в нем участие. Неожиданно для себя он занимает третье место, что дает возможность иллюстрировать "Калевалу". Для этого Мечев уезжает в Карелию, которая становится его второй родиной. Он проводит семь лет в путешествиях, собирает самые разные этнографические материалы (художник даже составил свою карту севера времен "Калевалы" и построил модель старинной карельской лодки), ищет типажи героев. Так, прообразом Вяйнеменена – любимого героя Мечева – стал настоятель церкви Петра и Павла в селе Соломенном А. С. Ермолаев. Вот, что писал об этом художник: "Однажды… мне встретился человек, при виде которого сердце мое заколотилось. Он был высокого роста, в длинной одежде. Большая голова с крупными чертами лица, ярко-голубые веселые глаза с выражением снисходительной насмешливости и мудрости, длинные седые волосы и борода, в крепких больших руках – посох и корзина. Эта встреча была одним из тех подарков судьбы, которые бывают наградой в поисках художника". (6) Было создано более 200 акварелей и рисунков тушью, и в 1956 г. в издательстве "Карелия" выходит книга с иллюстрациями молодого художника. Она приносит ему большой успех и известность, работы Мечева покупает Третьяковская Галерея. В 1967 г. М. Мечев возвращается к "Калевале" в совершенно новой для себя технике гравюры. Его "вторая" "Калевала" выходит в свет в 1975 году на финском языке, и впоследствии переиздается три раза и на финском, и на русском языках. Книга получила признание как на родине художника (он был награжден Государсвенной премией им. И. Е. Репина и медалью Академии художеств СССР), так и в Финляндии, где состоялась выставка работ Мечева, художник был награжден медалью Элиаса Леннрота и даже получил личное благодарственное письмо от президента Финляндии Урхо Кекконена. Самобытны и глубоко индивидуальны калевальские образы петербургской художницы Тамары Юфы (р. 1937). Будучи студенткой, она была буквально околдована рунами "Калевалы" и после окончания учебы поехала работать в Карелию. Там было создано множество работ, наиболее удачными из которых были женские образы: Айно, Марьятты, колдунью Лоухи и ее дочери."Калевальская графика Тамары Юфа - это мир любви и страдания. Сны и слезы дев, мечты матерей, подвиги юношей... Строгие лица, тонкие руки, изящные движения, все сказочно красиво, даже убитая горем мать над трупом сына прекрасна. Мхи и травы плетут на холодных камнях завораживающие кружева. Цвета сдержаны. Линии лаконичны", - пишет поэт Лидия Юсупова.Первая "Калевала" с иллюстрациями Т. Юфа вышла в издательстве "Карелия" в 1967 г. Это была книжка-сувенир карманного формата. Позднее Т. Юфа разработала костюмы для карельских ансамблей "Кантеле" и "Руна", а также оформила спектакль "Кантелетар" в финском драматическом театре. Многие годы напряженной работы отдал "Калевале" талантливый ленинградский художник, известный иллюстратор детской книги Валентин Курдов (1905-1989). Он учился у К. Малевича, но все же решил, что его призвание – иллюстратор детской книги. С 1927 г. Курдов работал над книгами В. Бианки, Р. Киплинга, В. Скотта, создал и свои авторские книжки. В годы войны художник оставался в блокадном Ленинграде, несколько раз выезжал на фронт, сделал серию литографий "По дорогам войны" (1942-44).Художник много раз бывал в Карелии, приехал туда и в 1949 г., на празднование 100-летия полного издания "Калевалы". Большое впечатление произвело на него пение Татьяны Перттунен - внучки знаменитого рунопевца Архиппы Перттунена. В это время Курдов уже начал работать над иллюстрациями к "Калевале". В 1949 году в Петрозаводске вышла книга избранных рун "Kalevalan runoutta", оформленная Георгием Стронком и Ниной Родионовой. В. Курдов сделал для нее три рисунка к шмуцтитулам. Через шесть лет в Москве вышла "Калевала" полностью иллюстрированная Курдовым: в книгу вошло 50 черно-белых рисунков (по числу рун эпоса). Художник избегал фантастических и мифологических сюжетов, а выбирал "бытовые" сцены, в изображении которых чувствуется глубокое знание автором природы, быта и материальной культуры карел.Через двадцать лет Курдов вновь возвращается к "Калевале". Философски переосмыслив эпос, он создает новый цикл иллюстраций удивительной силы и глубины. Рисунки он делал свинцовым карандашом, оставляющим на бумаге легкий прозрачный след, и подцвечивал их золотистой акварелью, напоминающей цвет дерева. Иллюстрации получились многоплановыми, передающими образное и стилистическое богатство рун.Книга с рисунками В. Курдова вышла в издательстве "Художественная литература" в 1979 году, художник работал над ней около десяти лет. Как пишет искусствовед С. Полякова, эту работу "без преувеличения можно назвать подвигом жизни В. И. Курдова-иллюстратора". (7) Оригиналы иллюстраций были куплены Третьяковской Галереей, Русским музеем, Музеем изобразительных искусств Карелии."Калевала" и сегодня продолжает интересовать художников, не переставая быть источником вдохновения и новых художественных решений.Так, в 1998 г., когда вышел в свет новый перевод "Калевалы", выполненный петрозаводскими переводчиками Эйно Киуру и Армасом Мишиным, иллюстрации к новому изданию были сделаны карельским художником Борисом Акбулатовым (р. 1949 г.). Художник создал свою яркую образную концепцию древнего эпоса.Глубоко своеобразен художественный мир "Калевалы" в творчестве современного петербургского художника Юрия Люкшина (р. 1949 г.). Он создал большую серию экслибрисов, которые в чем-то перекликаются с новаторским подходом 1930-х гг. Павла Филонова и его школы."Для меня "Калевала" - это тропа узнавания голосов предков, голосов Мира Первообразного, песнь, заклинание, молитва Мировому Духу Рода Человеческого", – писал Ю. Люкшин. Художник адресует свои экслибрисы одному человеку, имя которого написано на многих из них, - Пекка Хейккила. Этот известный коллекционер, житель небольшого финского города Таммела, большой знаток искусства экслибриса и горячий пропагандист "Калевалы". Он сумел привлечь к работе над калевальской тематикой выдающихся мастеров искусства графики XX столетия.Совсем иными предстают калевальские образы на полотнах известного современного художника Владимира Фомина (р. в 1963 г.)"Я вижу "Калевалу" как открытую ладонь того, кто показал мне линии жизни на земле. Моя задача - рассказать о них изобразительным языком XXI века. Руны представляются мне клубком ассоциаций, который можно долго раскручивать в цвете, мысленных и зрительных образах, и все нити которого тянутся из моей генетической памяти. "Калевала" - правдивая земная сказка, но идущая из нутра человеческого, от интуиции поколений. Темы рождения и смерти, жизненной борьбы и сопричастности всего живого космосу - вот то, в чем, как в зеркале, нашла в ней себя моя душа", – пишет художник. Творчество художника в основном относится к таким направлениям, как неопримитивизм, авангардный лубок и сюрреализм. Цикл о Вяйнемейнене радует глаз яркостью красок, стильной декоративностью с элементами финно-угорского орнамента.Персональные выставки В. Фомина с успехом прошли в странах Скандинавии, Германии, США. Многие его работы находятся художественных галереях и частных коллекциях по всему миру.В 2006 г. издательство "Скандинавия" выпустило эксклюзивное сувенирное издание "Калевалы" с параллельным русским и финским текстом (русский текст – в переводе Э. Киуру и А. Мишина) с 40 иллюстрациями и орнаментами В. Фомина. Несмотря на довольно большой тираж (5000 экз.), издание уже стало библиографической редкостью. В настоящее время издательство готовится выпустить дополнительный тираж книги.Каждый художник творит свою "Калевалу". Какими бы разными ни были взгляды художников на искусство, их творческие метод и стиль, эпическая поэма Элиаса Леннрота остается одной из главных тем в искусстве Карелии и Финляндии. Автор: Е. Дорофеева Примечания: 1. Напр., финское издание Koru-Kalevala (WSOY, 2003 – 21-е переиздание!), а также русское издание эпоса в серии "Библиотека всемирной литературы" (Калевала. М., 1977).2. Erkki Tantun Kalevala-kuvat. Suomalaisen kirjallisuuden seura, 2004.3. Kristian Huitula. Kalevala. Osa 1,2. (1998-2000). Kristian Huitula. The Kalevala Graphic Novel (2005). К. Гуйтула "Калевала". (2003).4. Калевала. Финский народный эпос. М. -Л., Academia (1933).5. Из вступительной статьи Е. Ковтуна к книге: П. Филонов. Дневники. (М., "Азбука", 2001). Стр. 39.6. С. Полякова. "Калевала" в графике Карелии. // "Калевала" в творчестве художников. "Карелия", 1984. С. 21-22.7. Там же. С. 39.
Библиография: Безрукова М. "Золотой век" финской живописи (1880-1990) // М. Безрукова Искусство Финляндии: основные этапы становления нац. худ. школы: [А. Галлен-Каллела] – М., 1986.Бондаренко В. "Калевала" и ее иллюстраторы: к 125-летию полного издания эпоса // Север. – 1974. – № 1. – С. 110–114.
Иль для смерти, иль для любви — для чего мелешь ты до зари?
Крылья этой мельницы вращаются беспрерывно, от зари до зари. Если они остановятся, на земле иссякнет любовь и род человеческий прекратится.Эта мельница — сампо — находится в волшебной стране, о которой рассказывается в карело-финской эпической поэме «Калевала». Её сравнивают с «Одиссеей» и «Илиадой», со «Словом о полку Игореве», «Давидом Сасунским», «Витязем в тигровой шкуре», сказаниями о Нибелунгах…
Иными словами, это великая поэма, и без неё, пожалуй, не было бы ни современного финского языка, ни многих выдающихся произведений финской культуры.«Калевалы» не было бы без великого учёного Элиаса Леннрота. Как собиратель песен, он совершил одиннадцать путешествий по Финляндии, Карелии, Ингерманландии, нынешним Мурманской и Архангельской областям. Он изучал языки карелов, вепсов, саамов. Беря из народной поэзии порой лишь несколько строк, Леннрот разворачивал их и ставил в общий сюжет. О том, что такое сампо, певцы знали очень мало, а пели о нём от трёх до десяти строк, не больше. У Леннрота же о сампо — волшебной мельнице, дарующей плодородие, изобилие, символизирующей вечный водоворот жизни, рассказывается целая история на многих страницах. Эта мельница — ключевой образ поэмы, один из самых выразительных и сильных.Из собранного по крупицам разнородного материала карельских и финских народных песен Леннрот создал пятьдесят рун, из которых, как архитектор, выстроил прекрасное здание «Калевалы».Элиас Леннрот был глубоко верующим человеком, который считал себя обязанным исполнить своё предназначение и принимал удары судьбы смиренно, полагаясь на волю Божью. Именно благодаря ему «Калевала» воспринимается как самый миролюбивый эпос из всех, созданных когда- либо на Земле. Здесь творят чудеса, совершают подвиги, побеждают с по мощью не физической силы или оружия, а слова. Именно слова, сложенные в заговоры или заклинания, меняют облик людей, превращают их в животных, переносят с места на место, вызывают дожди, туманы, морозы. Такое же магическое значение имеют звуки — сложенные в мелодии, извлекаемые Вяйнямёйненом из кантеле. Они зачаровывают не только живых существ, но и силы природы и даже стихии. Он подобен древнегреческому Орфею, перед пением которого не мог устоять никто — ни звери, ни люди, ни даже боги.Первая версия «Калевалы» вышла в Финляндии в 1835 году. Полная была издана в 1849. Но, увы, в первые годы народ не мог оценить поэму. Первый вариант «Калевалы» был издан тиражом 500 экземпляров и продавался в течение двенадцати лет! Не было достаточного количества образованных читателей, знавших финский язык. Однако постепенно творение народа и поэта начало обретать своих почитателей. В том числе и в России и, прежде всего, в столице огромной империи — Петербурге. За великие заслуги перед наукой в 1876 Леннрота избрали почётным членом Петербургской академии наук. В статье К. Якубова, вышедшей в 1882 («Вестник Европы», книга 8, 1882), отмечалось значение «Калевалы», а Элиас Ленн- рот был назван «финским Гомером».Впервые на русском языке полный текст «Калевалы» вышел в 1888 в переводе Леонида Бельского. Напечатанный в журнале «Пантеон литературы» перевод был по-настоящему хорош. Бельский посвятил «Калевале» пятнадцать лет своей жизни. Он будто взял нас за руку, как детей, и привёл в волшебную страну, показав с душевной щедростью все её красоты. Перевод выдержал четырнадцать переизданий! В 1889 титанический труд Леонида Бельского был достойно отмечен: по рекомендации учёных Федора Буслаева и Якова Грота он был награждён Пушкинской премией, присуждаемой Петербургской академией наук.В первых изданиях книги не было иллюстраций. История «перевода» «Калевалы» на язык зримых образов началась позже. В Финляндии было объявлено несколько конкурсов, но долгое время главную премию не могли присудить ни одному из художников. Лишь в 1891 году высшие оценки жюри получили работы Аксели Гален- Каллелы (1865-1931). Позднее, в XX веке, полный финский текст эпоса иллюстрировали также художники Матти Висанти (1938), Аарно Каримо (1952-1953), Бёрн Ландстрем (1985) и многие другие, в том числе русские художники. Остановимся на петербургской школе.Иллюстрированное издание «Калевалы» в СССР впервые вышло в 1933 году. Это был серьёзный труд весьма авторитетного в те времена издательства «Academia». Как ни парадоксально, но издательство, решившее иллюстрировать книгу, обратилось к Павлу Филонову, который не был в чести у власти, считаясь формалистом. Возможно, знатоки литературы и истории решились пригласить опального художника, чувствуя в его работах «душевное» и стилистическое родство с финским эпосом и воплощённым в нём миром архаики.Филонов сам не стал делать иллюстрации, но руководил тринадцатью художниками, представлявшими школу Мастера аналитического искусства, выбирал сюжеты, определял стилистику рисунков. Большую часть работ выполнили художники Михаил Цыбасов, Алиса Порет и Татьяна Глебова. Самым необычным и уникальным в истории иллюстрирования «Калевалы», по мнению специалистов, был творческий метод «филоновцев», заставляющий зрителя посмотреть на героев эпоса не глазами современного человека, а глазами самих его героев. Фигуры людей и животных, подобные древним каменным идолам, застывшие пейзажи суровой северной природы казались странными только на первый взгляд. А при более внимательном рассмотрении становилось ясно, что образы удивительно соответствовали художественному миру Леннрота.Вот как написал об акварельной суперобложке книги исследователь творчества Филонова, искусствовед Евгений Ковтун: «В беспредметных структурах здесь вкраплены изображения зверей, птиц, лодок и людей. В этом сложном сплаве возникает образ Финляндии, изрезанной синевой озер, окружённых замшелыми гранитными грядами, хвойными лесами. Суоми предстаёт перед зрителем как бы с высоты птичьего полёта, не только в зримом, но и в умопостигаемом образе…»Иной подход был у ленинградского художника, ученика Казимира Малевича Валентина Курдова. В 1949 в Петрозаводске вышла книга избранных рун «Kalevalan runoutta», оформленная Георгием Стронком и Ниной Родионовой, для которой Курдов выполнил три рисунка к шмуцтитулам. А через шесть лет в Москве вышла «Калевала», полностью иллюстрированная Курдовым: в книгу вошло пятьдесят чёрно-белых рисунков (по числу рун эпоса). Художник избегал фантастических и мифологических сюжетов, а выбирал «бытовые» сцены, в изображении которых чувствуется глубокое знание автором природы, быта и материальной культуры карел. Через двадцать лет Курдов вновь возвращается к «Калевале». Философски переосмыслив эпос, он создаёт новый цикл иллюстраций удивительной силы и глубины. Рисунки он делал свинцовым карандашом, оставляющим на бумаге лёгкий прозрачный след, и подцвечивал их золотистой акварелью, напоминающей цвет дерева. Это удивительно красиво — словно солнечный свет пробивается сквозь хмурые тучи. Книга с рисунками Курдова вышла в издательстве «Художественная литература» в 1979 году.В 1999 году, спустя 110 лет после издания «Калевалы» в России, к очередному юбилею эпической поэмы российским читателям был представлен её новый перевод, который выполнили современные карельские исследователи — фольклорист Эйно Киуру и поэт Армас Мишин. Работа продолжалась шесть лет, но оба считают, что шли к ней всю жизнь. Учёный и поэт работали над переводом вместе (отдельно не получалось), так как, по их признанию, «один умеет читать, а другой писать». Именно этот перевод, снабженный обширным справочным материалом, был напечатан в роскошном двухтомнике «Калевала», увидевшем свет в 2010 благодаря знаменитому петербургскому издательству «Вита Нова». Иллюстратором в этом издании выступил Юрий Люкшин, которого часто называют классиком петербургской графической школы. «Калевала» — немалая часть жизни художника и двадцать пять лет вдохновенного труда, философских размышлений, творческих озарений и открытий1.Работу над постижением эпоса мастер начал с создания серии экслибрисов для библиотеки Пекки Хейккила, известного финского коллекционера и страстного пропагандиста «Калевалы», выполненных в технике офорта с акватинтой, иллюминированных акварелью, и большой серии станковых цветных литографий.В своей вступительной статье к изданию искусствовед Екатерина Климова отмечает: «Художник сделал шаг не вперёд, а вглубь, в плоть текста. <…> Рубленые, огрублённые формы, напоминающие пластику языческих идолов; плоскостность, отсутствие перспективы в композиции, совмещение временных и пространственных пластов в одном сюжете — это цитаты, отсылающие к первобытным наскальным рисункам. И язык этот как нельзя более органичен духу „Калевалы“, ибо позволяет зрителю складывать картину мира из образных представлений человека — современника эпоса. У Люкшина герои, сохранив свои реальные контуры и признаки, существуют в многомерном мифологическом пространстве, где каждый предмет и явление бесконечно многогранны».Все пятьдесят иллюстраций, а также заставки и орнаментальные рамки выполнены художником в единой цветовой гамме, основанной на приглушённых натуральных оттенках синего, зелёного, серебристо-серого, характерных для северной природы. Многие иллюстрации помещены на разворот. Кроме того, они словно обрамлены страницами с небольшими заставками, помещёнными на серебристо-голубоватый мраморный фон.Тщательность оформления видна даже в мелочах. Например, вверху каждой страницы помещена полоска, покрытая орнаментом, в котором сплетаются узоры и образы птиц. Страницы, открывающие каждую новую руну, содержат текст с её кратким содержанием, обрамлённый элегантным узором, в котором сплетены рыбы, змеи, фантастические звери, птицы. Этот прихотливый орнамент производит почти магическое впечатление.Ещё одна особенность, знакомая библиофилам по старинным книгам, но почти утраченная, увы, современными книжными дизайнерами: наличие элегантных буквиц, открывающих каждую главу.Стилистически иллюстрации Юрия Люкшина изысканно-архаичны, словно принадлежат тому времени, когда мир ещё только создавался и лик всего сущего был ещё только эскизом будущей картины. Избранная оригинальная техника акварели на цветном печатном фоне удивительно точно передаёт не только увлекательные сказочные сюжеты, но и плотно населяющие их поэтические образы и философские символы. Его дева Марьятта — сложный образ. С одной стороны, он обращён к первым примитивным языческим «Венерам», каменным и деревянным скульптурам. В её волосах алеют брусничинки — ягоды, которые по легенде стали причиной зачатия чудо-младенца. И в то же время красный цвет напоминает о христианской традиции, когда алые цветы на изображении мадонны символизировали будущую искупительную жертву её сына, спасшего мир.Сказочные мотивы в трактовке художника становятся завораживающей цепью метаморфоз, превращений. Внешняя грубоватость форм, «рубленость» линий, скупость цветовой гаммы, подчас почти монохромной, таят в себе изысканную сложность — иллюстрации хочется рассматривать, и чем дольше и внимательнее смотрит читатель, тем больше открывает для себя. Иллюстрация к песне четвёртой о прекрасной молодой деве Айно, не захотевшей стать женой старого Вяйнямёйнена, затягивает взгляд, словно в омут, на дно морское, куда бросилась девушка, обернувшаяся рыбой. Мать-старуха в ужасе прижимает руки к глазам, которые вечно будут теперь оплакивать дочь. А через весь лист, по диагонали, плещет рыба, голова которой с тусклым глазом вдруг оборачивается лицом молодой красавицы с огромными голубыми и печальными глазами, а скользкая рыбья чешуя, отливающая холодным блеском, соседствует с тёплой живой плотью девушки, которая таит ещё биение горячей крови, пока не остуженной холодной водой.Песнь о матери Лемминкяйна, оплакивающей своего погибшего сына, перекликается с Пьетой. Занимающая целый разворот иллюстрация полна внутреннего напряжения. Трудно объяснить, как художнику удалось, не пользуясь почти никакими внешними приёмами, передать жуткую неподвижность мёртвого тела сына и огромную энергию, словно выплёскивающуюся из ярко-голубых, неожиданно молодых на старом лице, глаз матери. Глядя в эти глаза, нельзя не поверить, что ей под силу вернуть сына к жизни.Образ, который проходит сквозь всю поэму, — старый мудрый маг, певец, поэт Вяйнямёйнен очень близок художнику. В его трактовке он предстаёт седобородым мудрецом с внешностью древнего пророка и с молодыми яркими глазами, которые словно устремлены в будущее — ему ведомое. С помощью волшебных слов он может влиять на будущее, преображать мир, творить чудеса. Люди, старые и молодые, как зачарованные слушают его, постигая мудрость и красоту этого мира.
И ещё один сквозной образ — мельницы Сампо — мельницы Счастья, выкованной кузнецом Илмариненом для злой хозяйки Похъёлы. Мельница эта фрагментарно появляется во многих иллюстрациях Юрия Люкшина. Но особенно красива она в сцене разрушения, описанной в сорок третьей руне. Сюжет в трактовке художника обретает почти космический масштаб. Огромное мельничное колесо словно разламывается у нас на глазах, его фрагменты падают в море. Но сцена не выглядит трагической — именно здесь блеклая синева, которая встречается во многих иллюстрациях как символ неброской северной красоты, становится яркой, сияющей. Это — море, в сокровища которого превращаются куски разломанной мельницы. Космическая катастрофа и правда заканчивается хорошо — мудрый Вяйнямёйнен собирает осколки сампо со дна морского и сажает в землю, чтобы они взошли вновь!Юрий Люкшин, воплощая поэтические образы древнего эпоса, словно меняет тональность, превращая шаманские и магические заклинания в молитвы, а в сказочных мотивах выявляет сходство с христианскими евангельскими историями. Внешняя изысканная простота образов, их стилизованная архаичность сочетается с внутренней сложностью. Читатель получает возможность, замирая от восторга, наблюдать за тем, как тёмные века уступают место эпохе просвещения, как из хаоса творится гармоничный и прекрасный мир, как грязь превращается в свет, магия уходит в прошлое, а будущее принадлежит вере.Зинаида Арсеньева. Петербургский образ «Калевалы». // «РУССКИЙ МIРЪ. Пространство и время русской культуры» № 4, страницы 387-392 http://almanax.russculture.ru/archives/1987
