искала про медведей), наткнулась на такую вот экспедицию) -
Борисов Александр Алексеевич — русский художник, мастер пейзажа, первый живописец Арктики, писатель, общественный деятель, исследователь полярных земель.
Родился в 1866 году в крестьянской семье в деревне Глубокий Ручей Вологодской губернии. В шестнадцать лет он устроился учеником в иконописную мастерскую Соловецкого монастыря. Архимандрит монастыря, увидев карандашные рисунки Борисова, увез его в главную обитель. Будучи послушником, Александр обучался рисованию и иконописи. На работы Борисова обратили внимание посещавшие Соловки президент Академии художеств Великий князь Владимир Александрович и известный собиратель живописи генерал Андрей Андреевич Боголюбов. Благодаря их протекции Борисов приехал в Санкт-Петербург. Обучался в Академии художеств с 1888 по 1892 год у Ивана Ивановича Шишкина. Творческие достижения Борисова были отмечены двумя малыми и одной большой поощрительными серебряными медалями. Борисов был также учеником и продолжателем живописной традиции Архипа Ивановича Куинджи. Летом 1894 года Борисов сопровождал С. Ю. Витте на пароходе «Ломоносов» в поездке по Северу. В 1900 году А. А. Борисов и восемь его спутников отправились на Новую Землю. Экспедиция длилась четырнадцать месяцев. Полярники построили дом у западного входа в пролив Маточкин Шар в Поморской губе и отправились на «Мечте» в Карское море. После выгрузки продовольствия в заливе Чекина на обратном пути они были вынуждены покинуть затертое льдами судно и по льдам отправиться к Новой Земле. Им пришлось бросить шлюпки, кроме маленькой шлюпки-ледянки, большую часть продовольствия и снаряжения, погибли собаки. Пройденное днем расстояние компенсировалось обратным дрейфом льдины ночью. К счастью, льдину с обессилившими людьми все-таки прибило к берегу южнее Маточкина Шара. Оказавшаяся здесь случайно ненецкая промысловая артель спасла их. Три недели продолжалось 400-километровое пересечение Новой Земли. Лишь в ноябре путешественники прибыли к своему дому в Поморской губе, где и зазимовали.
В апреле 1901 года Борисов со своим помощником зоологом Т. Е. Тимофеевым и ненцем Устином Канюковым на трех собачьих упряжках отправился на Карскую сторону. Пароход «Пахтусов» гидрографической экспедиции под руководством А. И. Вилькицкого случайно оказавшийся в той местности доставил Борисова и его спутников в Архангельск. Благодаря Борисову на карте Новой Земли увековечены имена многих русских художников: мысы Шишкина, Куинджи, Крамского, Васнецова, Верещагина, Репина, а также ледник Третьякова. Одним из главных результатов экспедиции стали сотни эскизов и этюдов, послуживших темой монументальных полотен, созданных Борисовым по возвращении с Новой Земли. Результаты экспедиций также описаны в его книге "В стране холода и смерти", опубликованной в 1907 году.
«Крайний Север с его мрачной и таинственной природой, с его вечными льдами и почти бессменной ночью всегда привлекал меня к себе. Северянин по душе и по рождению, я всю жизнь с ранней юности только и мечтал о том, чтобы отправиться туда, вверх за пределы Архангельской губернии», – писал позднее А. А. Борисов.
Семь снегоходов, четырнадцать дней, тысяча четыреста километров, двести пятьдесят из которых пройдут по льду Баренцева моря. Исторический путь первого художника Арктики Александра Борисова. За 117 лет повторить подобный маршрут еще не удавалось никому. Для неопытного путешественника этот путь может стать роковым. Экспедиция проходит по маршруту, который известен только оленеводам, охотникам и рыбакам. Больше века назад художник Александр Борисов решает покорить белую шапку земли, чтобы первым в мире запечатлеть в красках все оттенки русского севера. Андрей Николаев, профессиональный путешественник, краевед НАО: «Именно здесь, в Никитцах, именно отсюда начался путь Борисова на оленях до самой северной точки острова Вайгача. Именно по этому пути мы постараемся пройти в этом году, накануне юбилея 150-летия художника». Из экспедиции художник Борисов привез, как он сам выражался, 16 пудов картин. Удивительные по красоте пейзажи суровой арктической природы и зарисовки из жизни малых народов севера принесли живописцу мировую известность. Распродав полотна, уже на следующий год Борисов опять отправляется в Арктику, чтобы снова испытать себя. Матвей Чупров, директор центра арктического туризма: «Он тоже не ставил перед собой целей завоевать Арктику или покорить. Он просто шел для того, чтобы научиться жить в тундре, питаться сырым оленьим мысом и рыбой и спать на улице». Конечный пункт экспедиции – остров Вайгач, так называемая, Гиперборея – место, где, по преданиям, родилось человечество, и обитал древний народ, близкий к богам. Вайгач – единственный в Арктике священный остров, который с давних пор считается местом поклонения у коренных народов. Вплоть до 20-х годов прошлого века, люди предпочитали здесь не селиться. Аборигены верили, что только божества могут здесь жить, а всем нарушившим их покой грозят большие неприятности. Человек, способный общаться с духами, не был на этой земле уже больше трехсот лет. Шаман Коля стал первым, кому была доверена такая миссия. В Петербурге он хорошо знаком депутатам местного Законодательного собрания, которые пригласили его, чтобы изгнать нечистую силу из Парламента. Обряда на Вайгаче намного сложнее и ответственнее – помочь людям стать добрее. Николай Талеев, потомственный ненецкий шаман: «Дело не в том, что мы едем туда жертвы приносить, мы еще там души спасаем тех, кто на большой земле живут». Но все же главная цель экспедиции – показать стране и миру, что Арктика это не только запасы нефти и газа, но еще и фантастическая природа, доброжелательные люди и место нашей общей истории. http://www.5-tv.ru/news/95707/
Человек, который назовёт любимый Север, несмотря ни на что, — Страной смерти.
А. А. Борисов. Судно во льдах (яхта «Мечта»), 1900 г. Музей Арктики им. Борисова, Архангельск
Владимир Гиляровский, журналист-краевед, также уроженец Вологодской губернии, увидев картину «Страна смерти» на выставке в Академии художеств, познакомился с автором и посвятил ему трогательный экспромт (по: Киселёва Е. Г., 1961): «Более часа, пораженный величием неведомого, не мог оторвать я глаз. Проходила публика, слышались отрывки нелепой критики… А в стороне стоял одиноко высокий, могучий человек, сухой и стройный, с большой бородой и загорелым лицом. Я взял карандаш и начал на обложке каталога стихотворение. Неудержимо хотелось писать…» Свинцовый блеск громады океана, Блеск серебра в вершинах снежных гор, Горящих в дымке нежного тумана, И смерть, и холод, и простор! Несутся облака туманною грядою, Пока их холод в тучи не сковал, И лижет море синею волною Уступы белых, грозных скал…
1 марта 1903 года в Белом зале Зимнего дворца была устроена экспозиция работ Борисова для царской фамилии. В центре находилась «Страна смерти», которую Николай II приобрёл и позднее передал в Русский музей. Сегодня полотно «Страна смерти» (то же?) выставлено в экспозиции Музее Арктики и Антарктики в Петербурге. А. А. Борисов. Страна смерти. Августовская ночь в Ледовитом океане, 1903. Музей Арктики и Антарктики, Санкт-Петербург
После революции судьба Борисова складывается не менее удивительно. В 1918 г. большевики конфисковали дом и картины художника за неуплату «чрезвычайного налога». Подобная же участь, надо сказать, позднее постигнет и другого художника кружка — Феодосия Вахрушова. В 1919 г., после жалоб Борисова в Москву, конфискованное вернули. В 1922 г. жена художника Матрона Дмитриевна с дочерью от своего первого брака эмигрировала в Берлин; Борисов остался в Советской России. Живя в своём доме близ Красноборска, с 1918 он разрабатывает и пробивает реализацию проекта санатория для детей «Солониха» на базе соляного источника вблизи своей усадьбы. Открытие курорта, действующего до сих пор, состоялось в 1922 г. Одновременно Александр Борисов работает над технико-экономическим обоснованием проекта грандиозной железной дороги Мурманск — Котлас — Обь. Позднее проект станет известен как Великий Северный железнодорожный путь, он будет призван соединить Мурманск и Баренцево море с промышленными производствами Северной Сибири, водными магистралями Западной Сибири с дальнейшим продолжением на восток до Японского моря. Академик А. Щусев и известные русские художники братья B. и А. Васнецовы разрабатывали архитектурные облики станций, гостиниц и других сооружений, которые были выдержаны в духе северного народного творчества (Кудрин Н. М., 2009). Борисов встречается с В. И. Лениным. После более чем 15 лет дискуссий в 1931 г. дорогостоящий проект будет окончательно отвергнут в пользу Северного морского пути, однако идея будет частями реализована в конце 30-х — 80-х гг. в виде Печорской железной дороги и БАМа, а полная реализация, обсуждаемая до сих пор, позволила бы обеспечить круглогодичное грузосообщение между Китаем, странами Юго-Восточной Азии и Европой.
Пролив Маточкин шар на Новой Земле (заинтересовало название))
пролив, отделяющий Северный остров Новой Земли от Южного и соединяющий Баренцево море с Карским морем. Маточкин Шар достаточно глубок (около 12 м), имеет якорные стоянки (лучшая у мыса Бараньего)[1]. Берега высокие, местами обрывистые. Длина около 100 км, ширина в наиболее узкой части около 600 м. Покрыт льдом большую часть года. На берегу в летнее время располагались давно не существующие промысловые посёлки Маточкин Шар и Столбовой.
"Маточкин" - по впадающей в этот пролив р. Маточка, а ее название может быть возведено к помор, названию НовойЗемли Матка.
В пользу создания станции «Северный полюс» высказывались не только ученые, но и летчики. Тогда еще у нас не было машин, способных летать в любую погоду. С мнением «богов погоды» — синоптиков — летчикам приходилось особенно считаться. И для планировавшихся трансперелетов была необходима метеорологическая станция в районе Северного полюса. 13 февраля 1936 года на заседание Политбюро были вызваны Шмидт, Чкалов, Леваневский, Громов, ведущие авиаконструкторы. Политбюро интересовала проблема трансполярных полетов. Обсуждалась также идея создания дрейфующей полярной станции. Главному управлению Северного морского пути Политбюро поручило организовать в 1937 году экспедицию на Северный полюс, Наркомтяжпром за этот год должен был построить самолеты. Работа закипела, причем незамедлительно! Полным ходом шла подготовка к экспедиции и одновременно велись жаркие споры на тему, какими средствами завоевывать полюс. Собачьи упряжки, лыжи и даже мощный ледокол были отвергнуты. Оставался один путь — по воздуху. Михаил Водопьянов выступил со статьей, в которой заявил: высадка на льдину самолетом возможна. Известный полярный летчик А. Алексеев поддержал его: «Возможность пребывания персонала полярной станции на полюсе не вызывает никаких опасений. Снабженные теплыми палатками, обмундированием, радиостанцией, достаточным запасом топлива, работники этой сегодня еще необычной в нашем понимании полярной станции могли бы собрать ценнейший научный материал». Георгий Байдуков тоже был — ясное дело! — за самолет: без станции «Северный полюс» будет закрыта дорога в Америку. «Первый самолет должен быть оборудован так, что, в случае если невозможна высадка десанта (низкая облачность, сильный ветер), самолет должен быть готовым к посадке на лед...» Более осторожно высказался Н. Евгенев, заместитель начальника гидрографического управления Главсевморпути: «Посадка самолетов на дрейфующий лед сопряжена с большим риском...» Сын В. И. Чапаева, летчик Аркадий Чапаев, предложил высадку при помощи «геликоптеров» или автожиров, подвешенных под крылья тяжелых самолетов. Словом, мнений было множество. В том числе предлагали сбросить людей и грузы на парашютах. Приведу еще одно — человека, к которому я всю жизнь относился с искренним уважением, хорошо знал, попадал с ним в разные переделки, — известного полярного летчика Михаила Бабушкина. Он писал: «В самых холодных точках Советской Арктики (Якутск, Верхоянск) температура зимой понижается до — 60° и ниже, тогда как на море ниже — 40° никогда не бывает (К сожалению, бывает и ниже, но об этом наука узнала позже. — И. П.). Значит, мы в состоянии совершить полет на Северный полюс на обыкновенной сухопутной машине. Что касается наших советских моторов, они уже показали свою блестящую работу в условиях Арктики... Надо полагать, что в районе Северного полюса мы всегда сможем найти подходящую ледяную поляну и сделать посадку».
В 1932 году экспедиция Отто Шмидта на ледокольном пароходе «Александр Сибиряков» под командованием капитана Владимира Воронина сумела пройти за одну навигацию из Белого в Баренцево море, тем самым впервые осуществив сквозное плавание по Северному морскому пути. Правда, во время плавания из-за встречи с тяжёлыми льдами пароход лишился гребного винта, пройдя последнюю часть пути под парусом и на буксире, однако значимость достижения от этого не уменьшалась.
Успех воодушевил советских руководителей, которые по итогам плавания приняли решение создать Главное управление Северного морского пути. В задачу управления входила окончательная подготовка и обустройство Северного морского пути для его промышленной эксплуатации. Начальником Главсевморпути стал Отто Шмидт.
В 1933 году Шмидт решил доказать, что по Северному морскому пути могут проходить не только ледокольные и специально подготовленные суда, а и обычные тяжёлые сухогрузы. Предполагалось в практических условиях отработать взаимодействие грузового судна и ледоколов.
В качестве судна для экспедиции был выбран только что построенный в Дании по заказу СССР транспортный пароход «Лена», который был переименован в «Челюскин», в честь знаменитого русского исследователя Арктики.
Капитан Владимир Воронин, изучив новое судно, обратил внимание на ряд существенных конструктивных недостатков, а также на то, что «Челюскин» не приспособлен к плаванию среди льдов.
Но осторожные замечания Воронина не могли соперничать с энтузиазмом Шмидта. В успехе предстоящей экспедиции не сомневались настолько, что геодезист Васильев, к примеру, отправился в плавание с беременной женой. В составе экспедиции, по мнению историков, вообще оказалось немало «лишних» людей, без которых столь серьёзное плавание вполне могло бы обойтись.
---
все тоже самое.. "осторожные замечания не могут соперничать с энтузиазмом"..
)) улыбаюсь - я не знала , что Челюскин жил в 18 веке), думала как Папанин))дитя 20го.
Итак, экспедиция Эдуарда Толля. Он искал землю Санникова несколько раз..
Мы говорим всегда в единственном числе: "Земля Санникова". Но Санников видел по крайней мере три земли. Две из них были нанесены на карты Геденштромом.
В 1881 году американская экспедиция на судне "Жаннетта", которая под начальством лейтенанта Джорджа Де-Лонга шла к Северному полюсу, открыла в этом районе три острова: Беннетта, Генриетты и Жаннетты. Два последних, правда, располагались слишком далеко, и вряд ли их могли разглядеть Санников и Геденштром. Но вот остров Беннетта вполне можно было отождествить с одной из Земель Санникова. Во всяком случае в среде русских географов значительно окрепла вера в открытие якутского промышленника.
"Теперь, – писал ученый секретарь императорского Русского географического общества А.В.Григорьев, – когда сомнения в правдивости Санникова устранены, благодаря открытиям экспедиции "Жаннетты", следовало бы вновь нанести тот пунктир на соответствующее место и надписать над ним "Земля Санникова".
29 декабря 1884 года на торжественном годовом заседании Академии наук выступал непременный секретарь Академии К.С.Веселовский.
"Для полярных экспедиций, сопряженных с поездками по неровным и ненадежным морским льдам, – заявил он, – требуется от путешественника не одна только научная подготовка, но и готовность переносить всякие невзгоды и лишения, даже подвергаться многочисленным опасностям для жизни. Ныне Академия может считать себя счастливой, что, наконец, выискались лица, вполне соответствующие этим условиям и готовые в преданности своей интересам науки на всякие лишения и трудности полярного путешествия".
Доктор А.А.Бунге и молодой ученый, кандидат зоологии Э.В.Толль – вот о ком говорил К.С.Веселовский.
В 1885 году состоялось первое знакомство Толля с Арктикой. А на следующий год – свидание с Землей Санникова. Академик наук оценила первую полярную экспедицию Толля, как "истинный географический подвиг".
В 1892-1893 годах Э.В.Толль совершил новое беспримерное путешествие. За один год и два дня с геодезистом Е.И.Шилейко он прошел 25 000 километров, из них 4200 с маршрутной геодезической съемкой. Наградой от Академии стали серебряные медали имени Н.М.Пржевальского и денежные премии.
Вновь географический подвиг. Но главным подвигом в жизни Толля были поиски Земли Санникова.
"Мой проводник Джергели, – писал Эдуард Васильевич в одной из своих статей, – семь раз летовавший на островах (Новосибирских) и видевший несколько лет подряд эту загадочную землю, на вопрос мой: "Хочешь ли ты достигнуть этой дальней цели?" – дал мне следующий ответ: "Раз наступить ногой и умереть!"
Не будет чересчур смелым предположить, что и сам Толль в какие-то минуты жизни мог бы ответить на собственный вопрос так же, как ответил эвен Джергели…
На собраниях Академии наук и Географического общества, во время поездок в Германию и в Норвегию, во всех своих выступлениях Толль страстно говорит о необходимости исследования Земли Санникова: "Неужели мы отдадим последнее поле действия для открытия нашего Севера опять другим народам? Ведь одна из виденных Санниковым земель уже открыта американцами, именно Де-Лонгом. Мы, русские, пользуясь опытом наших предков, уже по географическому положению лучше всех других наций в состоянии организовать экспедиции для открытия архипелага, лежащего на севере от наших Ново-Сибирских островов, и исполнить их так, чтобы результаты были и счастливы и плодотворны!"
Детально проработанный Толлем план экспедиции поддержали полярные авторитеты: Фритьоф Нансен, Нильс Адольф Эрик Норденшельд, адмирал С.О.Макаров; академики: Ф.Б.Шмидт, Ф.Н.Чернышев, А.П.Карпинский. Правительство согласилось и выделило 60 тысяч рублей на организацию Русской Полярной экспедиции.
21 июня 1900 года из Кронштадтского порта вышла шхуна "Заря".
16 сентября 1901 года судно стало на вторую зимовку. На судне остались крохи угля, и было понятно, что на следующий год вновь искать Землю Санникова не удастся. Но Толль не хочет расстаться с мечтой, не может смириться с поражением. С тремя спутниками на собачьих упряжках, с легкими байдарками он решает идти по дрейфующим льдам к острову Беннетта. "Оттуда мы не сможем достигнуть Земли Санникова, но, возможно, нам удастся увидеть ее с вершины острова, – записывает ученый. – Дорога к дому лежит только через остров Беннетта!"
В январе 1902 года умер ближайший друг Толля, участник экспедиции, доктор медицины Тартуского (Дерптского) университета Герман Эдуардович Вальтер. Тоска по дому, смерть друга гнетут Толля.
Записи в его дневнике, относящиеся к этому времени, звучат трагически: "Я получил 17 писем из дому. Всю ночь и весь следующий день я читал их… Милые, дорогие письма, как посланное небом благословление перед отъездом на север! В письмах опять много выражений уверенности в моих силах и в успехе дела, но напрасно все так думают – у меня нет больше сил! Остается только надеяться, что общее доверие и любовь должны подкрепить меня и влить новую энергию…
Что совершается в моем сердце, когда думаю о своих любимых, этого я не в силах передать на бумаге. Не в моей власти облечь в слова свою тоску по родине. Как туго натянутые струны напряжены мои нервы перед этим прыжком через полыньи и горы, через торосы и моря для того, чтобы через шесть месяцев вернуться обратно на родину!"
В начале июня 1902 года маленький отряд выступил в дорогу. Их было четверо: Эдуард Васильевич Толль, астроном и магнитолог Фридрих Георгиевич Зееберг, промышленники-каюры Николай Дьяконов и Василий Горохов. Летом, освободившись из ледового плена, "Заря" должна была подойти к острову Беннетта и снять людей.
Судну не удалось приблизиться к острову. 4 сентября на "Заре" осталось всего 9 тонн угля – на два дня хода. Пытаясь пробраться к острову Беннетта, капитан нарушил инструкцию Э.В.Толля, которая предписывала уводить корабль в устье Лены после того, как на нем останется 15 тонн угля. Положение яхты стало критическим, и капитан повернул на юг.
Начальник экспедиции, конечно, предусмотрел такое стечение обстоятельств. "В таком случае, – писал Э.В.Толль в инструкции, – я простараюсь вернуться до наступления морозов к Ново-Сибирским островам, а затем зимним путем на материк. Во всяком случае твердо верю в счастливое и благополучное окончание экспедиции…"
Что произошло дальше никто не знает. Спасательная экспедиция нашла отчет Толля, адресованный Президенту Академии наук в Санкт-Петербурге. В отчете была карта острова, описание ледников, геологического строения, животного мира. Упоминалась и Земля Санникова: "Пролетными птицами явились: орел, летевший с S на N, сокол – с N на S и гуси, пролетевшие стаей с N на S.
Вследствие туманов, земли, откуда прилетели эти птицы, так же не было видно, как и во время прошлой навигации Земли Санникова".
И, наконец, заключительные мужественные строки: "Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14-20 дней. Все здоровы. Губа Павла Кеппена о-ва Беннетта. 26.Х / 8.ХI.1902 г. Э.Толль".
Путь четырем героям преградила большая полынья, которую летом они преодолели на лодках. Можно представить себе ад, в который вступили люди: месиво из снега, льда и воды, по которому нельзя идти пешком и нельзя плыть на лодке, жестокие пурги и двигающиеся горы торосов, ужасные сорокоградусные морозы, густые испарения от воды и темнота полярной ночи. Только чудо могло спасти их.
В этот год участники полярной экспедиции "Комсомольской правды" были готовы идти на лыжах к Северному полюсу. Не получив разрешения от ЦК КПСС, мы отправились на Таймыр (чтобы порох был сух в пороховницах), поставив перед собой историко-географические задачи. Командир восточного отряда, научный руководитель полярной экспедиции "Комсомольской правды" Юрий Хмелевский должен был искать склад Толля.
"…Здесь я велел зарыть ящик с 48 банками консервированных щей, запаянный жестяной ящик с 6 кг сухарей, запаянный жестяной ящик с 6 кг овсянки, запаянный ящик, содержащий около 1,6 кг сахару, 4 кг шоколада, 7 плиток и 1 кирпичник чаю. Яма была… обозначена деревянным крестом".
Эти слова Эдуард Васильевич Толля от 9 сентября 1900 года. В течение долгой полярной зимы он собирался исследовать на собачьих упряжках бесконечные арктические просторы, которые сам ласково называл – "Таймырия". Не забудем, что Э.В.Толль, его спутники, среди них замечательный гидрограф лейтенант А.В.Колчак, были в полном смысле слова первопроходцы. (В Клубе "Приключение" есть копия карты северных берегов России от Белого моря до моря Лаптевых, составленной Колчаком. Помню, в какой восторг привела эта реликвия главкома ВМФ В.И.Куроедова, когда автор нынешних заметок похвалился ею. По карте Колчака советские капитаны водили суда аж до 1934 года.)
Для зимних санных партий Толль заложил ряд продуктовых складов. Одним, "обозначенным деревянным крестом" – не воспользовался. Продукты по описанию Толля были заложены на глубину почти полтора метра.
Мы знали приметы склада. (Думаю, теперь-то пора говорить: не "склада", а "клада".)
Юрий Хмелевский и его товарищи нашли знак. Крест был повален. И это объяснило, почему предыдущим экспедициям, которые искали клад Толля по весне, когда земля укутана снегом, не удавалось найти этого мощного бревна с обломившейся перекладиной. Счастливцы из восточного отряда увидели кованый гвоздь, вбитый в дерево, и на столбе с трудом прочли надпись: "Заря 1900".
В группе была кирка, лопата и специальный металлический щуп. Копать было тяжело. Без преувеличения грунт оказался вечнокаменным.
В какой-то момент – яма была уже достаточно глубокой – ребята увидели серые плитки. Ага, подумали копатели, наверное, как раз под ними-то и лежат ящики. Но под серыми камнями снова голубел лед. Тогда с досадой один из них опрометчиво со всего маха ударил щупом, и он неожиданно легко ушел далеко вглубь. Большой металлический ящик с ржаными сухарями оказался пробитым.
Сладкий запах оттаивающей вечной мерзлоты смешался с запахом черных сухарей. Скоро наши друзья ели сухари 1900 года. На вкус они были не хуже, чем ржаные сухари, которые мы готовили к походу на Северный полюс.
под начальством лейтенанта Джорджа Де-Лонга шла к Северному полюсу, открыла в этом районе три острова: Беннетта, Генриетты и Жаннетты. Два последних, правда, располагались слишком далеко, и вряд ли их могли разглядеть Санников и Геденштром. Но вот остров Беннетта вполне можно было отождествить с одной из Земель Санникова. Во всяком случае в среде русских географов значительно окрепла вера в открытие якутского промышленника.
острова Де Лонга
группа островов в Восточно-Сибирском море, в составе архипелага Новосибирских островов. Находятся к северо-востоку от острова Новая Сибирь. Архипелаг включает острова:
Жанне́тты Генрие́тты Бе́ннетта Вилькицкого Жохова Общая площадь составляет 228 км². Высота — до 426 м (о. Беннетта).
Острова Жаннетты, Генриетты и Беннетта открыты в 1879—1881 гг. экспедицией Джорджа Де-Лонга на яхте «Жаннетта» (англ. «USS Jeannette»). Другие два острова открыты гидрографической экспедицией Вилькицкого на судах «Вайгач» и «Таймыр» в 1914 году.
АМУНДСЕН, РУАЛЬ (Amundsen, Roald) (1872–1928), норвежский полярный исследователь. Родился в Борге близ Осло 16 июля 1872. Поступил на медицинский факультет университета Кристиании (ныне Осло), но вскоре оставил учебу. В 1897–1899 был первым помощником капитана на корабле «Бельжика» во время экспедиции в Антарктику (возглавлял экспедицию бельгийский морской офицер лейтенант Адриен де Жерлаш). 17 июня 1903 Амундсен отправился на судне «Йоа» в Арктику. Организовав базу в бухте Йоа, предпринял санные походы к Северному геомагнитному полюсу и определил его положение, а также прошел вдоль берегов о.Виктория. Затем проплыл на «Йоа» через пролив Симпсона, нашел Северо-Западный морской путь и в 1906 добрался до Сан-Франциско.
Следующей целью Амундсена было достижение Северного полюса. Когда появилось сообщение о том, что это совершил Роберт Пири, он решил достичь Южного полюса и 9 августа 1910 отправился в Антарктику на «Фраме» – знаменитом корабле Фритьофа Нансена. Британская экспедиция под руководством Роберта Ф.Скотта тоже пыталась добраться до Южного полюса. Амундсен тщательно подготовился: удачно выбрал маршрут, организовал систему складов с припасами и успешно использовал санные упряжки с собаками. С четырьмя спутниками достиг Южного полюса 14 декабря 1911 (Скотт с четырьмя спутниками дошел до полюса только 18 января 1912).
15 июля 1918 Амундсен отправился из Аляски на судне «Мод» Северо-Восточным путем, но ледовые условия помешали выполнению его замысла. Тогда Амундсен решил исследовать Арктику с воздуха. 11 мая 1926 Амундсен, американский исследователь Линкольн Элсуорт и итальянский инженер Умберто Нобиле стартовали со Шпицбергена на полужестком дирижабле «Норье» («Норвегия»), пролетели над Северным полюсом и через 71 час приземлились в Теллере на Аляске. 17 июня 1928 Амундсен вновь поднялся в воздух, чтобы найти экипаж дирижабля Нобиле, и погиб в Баренцевом море.
Северо-восточный морской путь В июле 1918 года на специально построенном судне «Мод» («Maud») Амундсен отправляется в экспедицию вдоль берегов Сибири (Северный морской путь) В сентябре за мысом Челюскин льды остановили судно, и экспедиция остановилась на зимовку. Зимовка проходила в тяжёлых условиях: у некоторых членов команды появились признаки психического расстройства, Амундсен после отравления угарным газом испытывал проблемы с сердцем, а после нападения медведя получил тяжёлый перелом предплечья, но смог оправиться. Через год, 12 сентября 1919 года, судно смогло продолжить путь, но через 11 дней снова было задержано льдами и остановилось на вторую зимовку у острова Айон, которая заняла десять месяцев. Двое членов команды убедили Амундсена отпустить их в Диксон, но погибли: был разгар Гражданской войны в России. Летом 1920 года Амундсен прибыл в посёлок Ном на Аляске, откуда «Мод» отправилась в Сиэтл. Дальнейшая часть экспедиции, длившаяся до 1925 г. проходила без Амундсена.
Дирижабль N-1 имел объём 19 000 м³ (18 500 м³?). На то время это был самый совершенный воздушный корабль полужёсткой системы. Корпус приобрёл более обтекаемую форму, все выступающие наружу детали корабля стали более обтекаемой формы, что давало меньший коэффициент лобового сопротивления, чем у предшественника дирижабля модели Т-34 (дирижабль «Рим» (англ.)русск.). В длинной застеклённой гондоле под килем могли расположиться 20 пассажиров. В трёх моторных гондолах были установлены три двигателя «Майбах» Mb.IVa мощностью по 250 л. с. на дирижабле «Норвегия» под командованием Руаля Амундсена в экспедиции на Северный полюс участвовал Умберто Нобиле.
10 апреля под командованием Нобиле дирижабль вылетел из Рима в Пулхэм (Англия), затем в Осло и, сделав дополнительные остановки в Ленинграде и Вадсё (северная Норвегия) отправился на Шпицберген, куда прибыл 7 мая. Оттуда 11 мая в 8 часов 50 минут по Гринвичу дирижабль стартовал к Северному полюсу и достиг его в 1 час 30 минут (по Гринвичу) 12 мая. Экипаж провел над полюсом 2,5 часа, обследовал территорию с воздуха, а затем дирижабль направился на Аляску, где и приземлился 2 дня спустя. Там он был разобран и на транспортном судне доставлен обратно в Италию.
9 мая участники экспедиции узнали, что американцы Ричард Бэрд и Флойд Беннет опередили их, достигнув Северного полюса на самолёте. Однако впоследствии достижение Бэрда и Беннета подвергалось сомнению, споры о том, достигли они полюса или только приблизились к нему, продолжались вплоть до середины 1990-х гг
12 мая в 1 час 30 минут дирижабль появился над полюсом.
Амундсен утверждает, что «часы показывали тогда 1 час 25 минут по Гринвичу…» Воздушный корабль сделал круг над полюсом, поочередно сбросив на него три флага: норвежский, американский и итальянский. Через 40 лет после достижения полюса Нобиле вспоминал: «Полюс был уже близко. Рисер-Ларсен приник к окну с секстантом в руках, чтобы не пропустить момент, когда солнце выглянет из-за туч и можно будет измерить его высоту. По мере того, как дирижабль приближался к заветной черте, о которой мы столько мечтали, на борту возрастало возбуждение, никто не разговаривал, но лица у всех были взволнованные и радостные…» В момент, когда древко норвежского флага воткнулось в лед Северного полюса, Амундсен молча и крепко пожал руку Оскару Вистингу. Слова действительно были излишни: эти люди 14 декабря 1911 года вместе побывали и на Южном полюсе.
14 мая в 8 часов дирижабль приземлился в селении Теллер на Аляске. Первый и вообще единственный трансарктический перелет на дирижабле был завершен. К сожалению, после Теллера экспедиция, по существу, распалась: Р. Амундсен и У. Нобиле рассорились, Л. Элсуорт остался верен великому норвежцу, а знаменитый итальянец недооценивал богатого американца.
Если об Амундсене или Нобиле российский читатель еще может кое-что рассказать, то при упоминании фамилии Элсуорт многие лишь пожмут плечами. Между тем сын американского миллионера Элсуорт сам был миллионером, и его денежные вклады сыграли важнейшую роль в организации некоторых исследований в высокоширотных областях. В мае 1925 года, например, он финансировал полярную экспедицию Амундсена на самолетах «Дорнье-Валь», уже известную нам экспедицию на дирижабле «Норвегия» и т.п. В 1933–1939 годах. Элсуорт организовал и возглавил четыре антарктические экспедиции. Впервые в истории авиации он совершил трансантарктический перелет, о чем нам напоминает сегодня название Земли Элсуорта в Антарктик
При всей невероятности этой гипотезы, можно еще предположить, что экспедиция «Норвегии», помимо трансарктического перелета, могла иметь некую тайную цель. Амундсен и Нобиле, пожалуй, могли об этом и не знать. Военнослужащим, как известно, проще приказать что-то выполнить. Например, после катастрофы дирижабля «Италия» часть офицеров из его экипажа, под давлением начальства, свидетельствовала против своего командира. Экипаж «Норвегии» состоял практически из одних военнослужащих, причем весьма целенаправленным был подбор воинских специальностей: Нобиле — полковник, Рисер-Ларсен — морской летчик, Готтвальдт — капитан военно-морского флота, Вистинг — лейтенант морской артиллерии. Все итальянцы, отобранные в состав экипажа, были из военной авиации. Следует учесть и то, что Муссолини, как признавал Нобиле, старался изобразить экспедицию «как свое фашистское дело». Рисер-Ларсен писал, что каждая мысль Руала Амундсена была проникнута настроением: «Как мне лучше всего одарить свою родину».
По проекту экспедиции, местом приземления дирижабля должен был стать Ном — городок на юго-западе полуострова Сьюард (Аляска). Там все было подготовлено для встречи. Но сильный ветер и густой туман заставили изменить маршрут. «Я решил не лететь в Ном», — принял решение Нобиле. Командир приземлил дирижабль у ближайшей по курсу эскимосской деревушки. Это и был Теллер, но Нобиле говорит, что тогда еще этого не знал. Штурман дирижабля Рисер-Ларсен, без совета с которым командир не мог повести летательный аппарат на посадку, в своих воспоминаниях о месте посадки писал: «Амундсен расскажет, почему мы опустились в Теллере, а не в Номе». Может быть, здесь была какая-то связь между целью, из-за которой молчала радиостанция «Норвегии», и безлюдным местом посадки?
Амундсен пишет, что дальше было опасно лететь: запасной материал для починки оболочки закончился, значительно ухудшалась погода, экипаж был вымотан. Так, рулевой высоты и мотористы в течение последних суток бессменно несли вахту. Нобиле только усилием воли заставлял себя держаться на ногах. Рисер-Ларсен по машинному телеграфу дал сигнал о запуске правого мотора, механики слышали звонок и видели движение сигнальной стрелки, но не могли заставить свой мозг реагировать на эту команду. Сам Рисер-Ларсен под конец полета стал галлюцинировать и полосы на прибрежном песке принял за отряд кавалерии.
В 1931 году Советский Союз зафрахтовал дирижабль «Граф Цеппелин» для аэрофотографических измерений своих полярных земель, а также для аэрологических и метеорологических наблюдений. В то время между СССР и Германией были очень хорошие отношения. Достаточно вспомнить, что в Советском Союзе, в обход Версальского договора, готовились летчики и танкисты для немецкой армии. Результаты научно-исследовательских работ, проведенные с помощью дирижабля «Граф Цеппелин», превзошли все ожидания. Было открыто много северных островов. Руководитель научной части экспедиции Р.Л. Самойлович писал: «За 106 часов арктического полета дирижабль проделал такую работу, которую при нормальных экспедициях на ледоколах можно выполнить лишь в 2–3 года упорной настойчивой работы».
Радость от объемов проделанной работы не омрачила даже маленькая неприятность: немцы заявили, что все пленки аэрофотосъемок советских северных земель оказались испорченными. Только после окончания Второй мировой стало известно: пленки были качественными, а аэрофотоснимки — отличными. Операторы германского генерального штаба использовали их при планировании военных операций на Крайнем Севере. И.Д. Папанин писал: «Это было за два года до прихода Гитлера к власти. Видимо, уже тогда немецкие военные активно собирали разведывательные данные».
Может быть, итальянцы в отличие от немцев были другими? В те же годы, когда дирижабль «Граф Цеппелин» летал на Крайний Север, в Советский Союз прибыла большая группа итальянцев — специалистов по дирижаблестроению. Возглавлял ее Умберто Нобиле. Надо отдать ему должное — он честно работал, практически создал советскую отрасль дирижаблестроения. В меру своих возможностей ему помогали и другие итальянцы. Однако некоторые из них были обвинены в шпионаже и высланы из СССР.
Следовательно, опасения советского правительства могли иметь под собой почву. Может быть, именно поэтому, когда дирижабль находился в Сализи, советские ученые и пилоты вели с Нобиле разговоры, что «оболочка “Норвегии” покроется толстым слоем льда или снега и экипаж вынужден будет опуститься на лед». В это же время незнакомые Умберто Нобиле люди писали ему письма: «…От хорошей жизни не полетишь. Когда идет речь о полете на Северный полюс, то не имеет смысла это делать, даже если жизнь плоха…»
В 1928 г. экспедиция из 16 человек под руководством Умберто Нобиле отправилась в полет на Северный полюс на новом дирижабле, получившем имя в честь его Родины - "Италия". Прототипом для "Италии" послужил дирижабль "Норге". Экспедиция должна была совершить посадку на 90-й параллели. По плану группа исследователей в течении нескольких дней проводила бы там уникальные исследования, чего не смог сделать экипаж "Норге". Конечно, У.Нобиле хотел победить в споре с Амундсеном, т.к. проведение исследований - это самый весомый научный аргумент в оценке эффективности экспедиции. Но есть и другая версия, объясняющая финансирование дорогостоящие предприятия. Эта версия имеет ярко выраженную политическую окраску. Умберто Нобиле был пламенным патриотом Италии, а премьер-министром, в этот непростой для его страны исторический отрезок времени был небезызвестный Бенито Муссолини, друг и соратник Адольфа Гитлера. Не исключено, что экспедиция 1928 году носила разведывательный характер для захвата новых перспективных территорий для рейха и его сателлитов.(Гитлер и фащисты не был у власти в это время). Сам Нобиле всегда отвергал такую вероятность, и в его пользу говорит то, что с 1932 г. по 1936 г. итальянский инженер жил и работал в Советском союзе, а в годы Второй мировой войны находился в США. Но вернемся ко второму полету на Северный полюс. Дирижабль стартовал со Шпицбергена 11 мая, пролетел над полюсом и благополучно приземлился на Аляске. Сам Папа Римский Пий XI благословил участников на этот исторический полет. При прощании с экспедицией, он вручил аэронавтам дубовый крест, который и был сброшен при перелете над самой северной точкой Земли. Экипаж состоял из 16 человек, среди них было два иностранца: шведский геофизик Ф. Мальмгрен и чешский физик Ф. Бегуонек. Высадить исследовательскую группу на лед не позволили погодные условия. После покорения Северного полюса, "Италия" легла на обратный курс, а 25 мая связь с дирижаблем внезапно оборвалась. О том, что случилось, весь мир узнал только через 9 дней. Не долетая 100 километров до Шпицбергена, корабль стал терять высоту. Возникла утечка газа, дирижабль потерял управление и стал стремительно снижаться. В считанные минуты произошла катастрофа. Корма дирижабля с силой ударилась о ледяную поверхность. От этого удара мгновенно погиб моторист Помела, а Нобиле, Мальмгрен и механик Чечони получили тяжелейшие травмы. Гондола разломилась на две части, оболочка дирижабля взмыла в небо с шестью человеками на борту. Их судьба неизвестна до сих пор. Арктика хранит этот страшный секрет в своих недрах.
А девять человек, избежав трагической смерти, оказались в настоящем ледяном плену. При крушении на лед выпало 170 кг продовольствия из НЗ, коротковолновая аварийная радиостанция, и некоторые вещи, жизненно необходимые для выживания в экстремальной ситуации. Одной из таких вещей стала т.н. "красная палатка". Для того, чтобы с воздуха было ее заметно, обычную палатку облили красной аварийной краской. Со временем эта палатка стала символом помощи и поддержки лагерю экипажа "Италия" со стороны всего международного сообщества. В течение первой недели люди, потерпевшие бедствие, стремились разработать наиболее эффективный план своего спасении. Достаточно быстро было принято решение, что группа из трех человек, во главе с ученым Мальмгреном, должна отправиться в сторону Шпицбергена в надежде встретить охотников-промысловиков. Впоследствии эта группа людей была спасена, но руководитель этого маленького отряда - Мальмгрен погиб при загадочных обстоятельствах. По словам его товарищей, итальянских офицеров Цаппи и Мариано, через две недели после начала их похода во льдах Мальмгрен стал сдавать. Он сильно страдал от боли в сломанной руке, и в конце концов, по их рассказам, швед потребовал, чтобы его оставили умирать во льдах. Он не хотел быть обузой для товарищей. Как погиб этот мужественный человек нам тоже до сих пор неизвестно. Это еще одна тайная страница в драматической летописи покорения Арктики. Пока группа Мальмгрена совершала переход к Шпицбергену, оставшиеся люди пытались наладить связь с большой землей при помощи аварийной радиостанции. Спустя 10 дней - 3 июня 1928 года молодой механик и страстный радиолюбитель Николай Шмидт случайно среди шумов поймал в эфире слабые сигналы из Центральной Арктики.
Самолет Лундборга Так весь мир узнал о случившейся трагедии. Чуть позже было определено и место нахождения дрейфующей льдины с пропавшей экспедицией. К месту трагедии начали продвижение среди тяжелых льдов корабли под флагами разных стран, вылетели самолеты с международными экипажами на борту. В общей сложности в спасательной операции участвовало не менее полутора тысяч человек - ничего подобного еще не происходило в Арктике. Это была первая в истории человечества международная спасательная операция, в которой участвовало 18 кораблей и 21 самолет из шести стран. Норвежский ученый, когда-то друг и единомышленник, а потом соперник и недоброжелатель Нобиле, Руал Амундсен узнав о катастрофе, незамедлительно отправился на спасение полярников. К несчастью, спасательная экспедиция не обошлась без жертв. Погибли при возвращении на Родину три итальянских пилота, пропал без вести и французско-норвежский экипаж гидросамолета "Латам-47", на борту которого находился Руал Амундсен. Умберто Нобиле, узнав о гибели ученого, нашел в себе мужество сделать публичное признание: "Он победил меня…". Самого Нобиле из лагеря вывез шведский летчик Лундборг, сумевший приледниться и избежать капотирования своего самолета. Однако уже второй полет Лундборга оказался не столь удачным. Самолет потерпел аварию, и сам летчик остался дожидаться помощи на дрейфующей льдине. Лундборга удалось спасти только спустя две недели. Остальная же группа людей обитавших в т.н. "Лагере Вильери" была спасена командой ледокола "Красин". http://www.krassin.ru/expedition_1928/
а Нобиле доживет до 1978 года
После возвращения в Италию Нобиле встретили восторженные толпы итальянцев. Однако итальянская и зарубежная пресса начала обвинять его в крушении и в том, что он оставил свой экипаж, улетев первым. К этому добавились непростые отношения Нобиле с некоторыми влиятельными фашистами[3].
В 1931 году Нобиле уехал в СССР, где 5 лет работал над созданием дирижаблей в поселке Дирижаблестрой (будущий город Долгопрудный). Именно в Дирижаблестрое были созданы самые большие дирижабли серии «СССР-В».
В 1936 году Нобиле вернулся в Италию, где продолжал преподавать, но в 1939 году уехал в США. После поражения фашизма в 1945 году итальянские ВВС сняли с Нобиле все обвинения, и он был восстановлен в чине генерал-майора. Нобиле продолжал преподавать в университете Неаполя. В 1946 году баллотировался в Учредительное собрание как независимый кандидат по спискам Итальянской коммунистической партии.
Совершенно по-иному был решен вопрос спустя шесть лет, в дни челюскинской эпопеи. Характерно, что в немецком фашистском официозе "Фолькишер беобахтер" 4 апреля 1934 г., то есть за девять дней до блестящего окончания всех спасательных операций, было напечатано: "Жаль, что лагерь [Шмидта - Я. Г.] располагает радиостанцией. Не будь связи с материком, потерпевшие кораблекрушение не надеялись бы на помощь извне и сами предприняли бы попытки спастись". Да, мы можем подтвердить, что на успех таких попыток наиболее здоровые и выносливые из челюскинцев могли рассчитывать, но ослабевшие и менее здоровые, конечно, были бы обречены на гибель. Именно потому, высадившись на лед при кораблекрушении, экипаж "Челюскина" оставался на месте и, выдержав испытание временем, не допустил разброда и гибели кого-либо из своего состава. Остальное было за летчиками, и они - первые Герои Советского Союза - сделали свое дело с бесстрашием и самопожертвованием, снискав себе неувядаемую мировую славу. Даже такие норвежские исследователи и знатоки Арктики, как летчик Рийсер-Ларсен и океанограф X. Свердруп, скептически смотрели на возможность спасения челюскинцев с помощью самолетов. Другого мнения придерживался Нобиле. Когда в середине марта 1934 г. его спросили в Италии, что он думает о судьбе челюскинцев, он уверенно ответил: "Через две недели они будут спасены советскими летчиками" Такая уверенность, писал он позже, "исходила от неизгладимого впечатления о поразительных полетах советских летчиков во время похода "Красина" и "Малыгина" в 1928 г. Быстрота решений, восхитительное хладнокровие, полное пренебрежение к опасности наполняли меня с тех пор искренним и глубоким восторгом. Когда я и мои товарищи находились в Арктике, заброшенные среди движущихся льдов, изолированные от всего мира, чувство уверенности и спокойствия наполнило наши сердца, как только мы узнали, что советские ледоколы и самолеты посланы нам на помощь". Возвращаясь к содержанию книги Ф. Бегоунека, остановимся еще на одном обстоятельстве, вызвавшем ожесточенные нападки на Нобиле. Поддавшись уговорам летчика Лундборга, прилетевшего в лагерь потерпевших катастрофу, он согласился первым покинуть льдину. Мы верим правдивому рассказу Ф. Бегоунека, очевидца событий, и вместе с ним находим оправдание поступку итальянского генерала. Основанием к тому служит, во-первых, то, что он был серьезно ранен во время падения дирижабля на лед, а раненые, конечно, первыми подлежали эвакуации. Во-вторых, улетая со льдины, Нобиле рассчитывал возглавить дальнейшие спасательные операции, в организации которых он видел полную неразбериху. Правда, на борту "Читта-ди-Милано" он оказался на положении пленника. Капитан судна Романья угрожал даже поставить у каюты Нобиле часового. Только один раз Нобиле удалось вмешаться в дела Романьи и предотвратить еще одно несчастье (когда тот намеревался отдать приказ Вильери, оставшемуся после отлета Нобиле старшим по лагерю, чтобы все находившиеся там люди отправились пешком к ближайшему из островов, бросив при этом раненого Чечони). Уже одним этим вмешательством, удавшимся Нобиле при столь стесненных обстоятельствах, оправдан его вылет со льдины; уже одним этим он искупил свою вину, если в данном случае применимо это слово. Из правдивой книги Ф. Бегоунека мы узнаем о далеко не завидном положении Нобиле, в какое он попал на борту "Читта-ди-Милано" - базы его экспедиции. Как это непохоже на положение "знатного путешественника", каким Нобиле и до сих пор еще иногда изображают в нашей литературе
Очень пристрастно отнеслась к Нобиле итальянская комиссия, проводившая расследование. Не найдя никаких оправданий, она вынесла ему суровый приговор. Зато комиссия оправдала жестокое, просто непостижимое для советского человека поведение Цаппи и Мариано. Они не только бросили больного шведского ученого Мальмгрена на произвол судьбы, на верную гибель, но еще и раздели его почти догола, предварительно выкопав для него яму в снегу. Такая же участь потом ждала и Мариано, уже совсем обессилевшего и тоже полураздетого; Цаппи напялил на себя и его верхнюю одежду. В своих путаных, противоречивых показаниях Цаппи признал, что он готов был бросить и Мариано - последнего своего спутника. Когда их подобрал "Красин", то при сильной истощенности Мариано этого никак нельзя было сказать про Цаппи. На страницах повествований о событиях, разыгравшихся в экспедиции Нобиле, так и остались не выясненными до конца таинственные обстоятельства смерти Ф. Мальмгрена. Цаппи своими сбивчивыми, явно неискренними показаниями только запутывал это неприглядное дело. И все же итальянская комиссия по расследованию его полностью оправдала. Позор, которому было предано имя Нобиле более тридцати лет назад в результате этого решения фашистской комиссии по расследованию, долго оставался несмытым. Но даже теперь, писал в газете "Paese Sera" от 28 декабря 1960 г. Лучано Додд "делу Нобиле" в периодической печати уделяется много внимания, причем некоторые статьи все еще проникнуты духом, который исходит от порочащей кампании, развернутой в свое время против Нобиле по указке Муссолини, Бальбо (министр авиации) и фашистского правительства в целом. Они старались отыграться на Нобиле и взвалить на него ответственность за все неудачи экспедиции, в которых были и сами повинны. Еще более велика их ответственность за бесплодность итальянских спасательных операций. То, что комиссия "не нашла "и одного повода для моего оправдания, - писал Нобиле спустя 32 года в упомянутой итальянской газете от 29 декабря 1960 г., - не столь уж и важно; для меня достаточно того, что совесть моя чиста и мой поступок оправдан теми, кто был в "красной палатке" вместе со мною". Что касается вопроса о традициях, обязывающих капитана покидать гибнущий корабль последним, то мне представляется уместным напомнить здесь аналогичный случай из нашей практики 1934 года. По плану эвакуации лагеря Шмидта, составленному заранее, гидрограф П. К. Хмызников и я попали в середину списка, в котором было 105 человек. Мы легко, однако, добились, чтобы нас отодвинули поближе к концу списка, так как нам приходилось регулярно определять координаты дрейфующего лагеря, которые и сообщались по радио на берег, для летчиков. Иначе был решен вопрос в отношении начальника экспедиции. Отто Юльевич Шмидт тяжело заболел плевритом, но категорически отказывался от внеочередной эвакуации со льда. И все же она состоялась. Правда, это было сделано по распоряжению правительственной комиссии, руководившей спасательными операциями, и никто никогда не упрекнул О. Ю. Шмидта в нарушении старой морской традиции.
Вобщем-то ничего. То есть совсем н и ч е г о. Снимали в ракурсе гения и злодея, но самое ,,злодейное" выделили для себя, что будто бы экспедиционное судно Русанов экспроприировал для своих нужд. Но вцелом патриот, но с царизмом не ужился. Вобщем, чем такое снимать, лучше вобще не снимать. Абсолютно неразвитый фильм.
