| Сообщение #64 | Чт, 03.08.2017, 21:49 | | |
|
Группа: Летописец
Сообщений: 3301
| Цитата lu-chia ( ) Я даже не знаю, какие произведения относятся к ефремовскому кругу еще .. Россия начиналась не с меча, Она с косы и плуга начиналась. Не потому, что кровь не горяча, А потому, что русского плеча Ни разу в жизни злоба не касалась...
И стрелами звеневшие бои Лишь прерывали труд ее всегдашний. Недаром конь могучего Ильи Оседлан был хозяином на пашне.
В руках, веселых только от труда, По добродушью иногда не сразу Возмездие вздымалось. Это да. Но жажды крови не было ни разу.
А коли верх одерживали орды, Прости, Россия, беды сыновей. Когда бы не усобицы князей, То как же ордам дали бы по мордам!
Но только подлость радовалась зря. С богатырем недолговечны шутки: Да, можно обмануть богатыря, Но победить - вот это уже дудки!
Ведь это было так же бы смешно, Как, скажем, биться с солнцем и луною. Тому порукой - озеро Чудское, Река Непрядва и Бородино.
И если тьмы тевтонцев иль Батыя Нашли конец на родине моей, То нынешняя гордая Россия Стократ еще прекрасней и сильней!
И в схватке с самой лютою войною Она и ад сумела превозмочь. Тому порукой - города-герои В огнях салюта в праздничную ночь!
И вечно тем сильна моя страна, Что никого нигде не унижала. Ведь доброта сильнее, чем война, Как бескорыстье действеннее жала.
Встает заря, светла и горяча. И будет так вовеки нерушимо. Россия начиналась не с меча, И потому она непобедима!
|
|
| Сообщение #74 | Вт, 08.08.2017, 18:48 | | |
|
Группа: wing
Сообщений: 27500
| Пиркс, пример красоты? Красиво молодое и здоровое)
Это цитата из знаменитой лекции о красоте , главный герой рассуждает о том, что длинные ноги воспринимаются красивыми, потому что позволяют быстро бегать, то есть на то, что мы называем красивым, есть жизненная целесообразность
Я не знаток, я просто врач, но я много думал над вопросами анатомии. Если упростить определение, которое на самом деле гораздо сложнее, как и вообще все в мире, то надо сказать прежде всего, что красота существует как объективная реальность, а не создается в мыслях и чувствах человека. Пора отрешиться от идеализма, скрытого и явного, в искусстве и его теории. Пора перевести понятия искусства на общедоступный язык знания и пользоваться научными определениями. Говоря этим общим языком, красота – это наивысшая степень целесообразности, степень гармонического соответствия и сочетания противоречивых элементов во всяком устройстве, во всякой вещи, всяком организме. А восприятие красоты нельзя никак иначе себе представить, как инстинктивное. Иначе говоря, закрепившееся в подсознательной памяти человека благодаря миллиардам поколений с их бессознательным опытом и тысячам поколений – с опытом осознаваемым. Поэтому каждая красивая линия, форма, сочетание – это целесообразное решение, выработанное природой за миллионы лет естественного отбора или найденное человеком в его поисках прекрасного, то есть наиболее правильного для данной вещи. Красота и есть та выравнивающая хаос общая закономерность, великая середина в целесообразной универсальности, всесторонне привлекательная, как статуя. Нетрудно, зная материалистическую диалектику, увидеть, что красота – это правильная линия в единстве и борьбе противоположностей, та самая середина между двумя сторонами всякого явления, всякой вещи, которую видели еще древние греки и назвали аристон – наилучшим, считая синонимом этого слова меру, точнее – чувство меры. Я представляю себе эту меру чем-то крайне тонким – лезвием бритвы, потому что найти ее, осуществить, соблюсти нередко так же трудно, как пройти по лезвию бритвы, почти не видимому из-за чрезвычайной остроты. Но это уже другой вопрос. Главное, что я хотел сказать, это то, что существует объективная реальность, воспринимаемая нами как безусловная красота. Воспринимаемая каждым, без различия пола, возраста и профессии, образовательного ценза и тому подобных условных делений людей. Есть и другая красота – это уже личные вкусы каждого. Мне кажется, что вы, художники, больше всего надеетесь именно на эту красоту второго рода, пытаясь выдавать ее, вольно или невольно, за ту подлинную красоту, которая, собственно, и должна быть целью настоящего художника. Тот, кто владеет ею, становится классиком, гением или как там еще зовут подобных людей. Он близок и понятен всем и каждому, он действительно является собирателем красоты, исполняя самую великую задачу человечества после того, как оно накормлено, одето и вылечено… даже и наравне с этими первыми задачами! Тайна красоты лежит в самой глубине нашего существа, и потому для ее разгадки нужна биологическая основа психологии – психофизиология. Художники смотрели с удивлением на неожиданного оратора. – Значит, вы считаете, – заговорила Семибратова, – что эта скульптура… – Есть красота первого рода – безусловная, – подтвердил Гирин. Художница пожала плечами и оглянулась на собратьев. Полный седоватый художник сделал шаг к Гирину и протянул руку. Тот назвал себя. – Рад познакомиться! Мне кажется, вы заинтересовали нас. Конечно, не ждите, что мы сразу с вами согласимся, а все же интересно. Слушайте, – вдруг оживился он, – не могли бы вы сделать нам доклад на эту тему, видно, что вы размышляли о таких вещах, о каких естественники обычно не думают. Ну, скажем, так: «Красота как биологическая целесообразность»? Насколько я понял, вы собираетесь расшифровать ее так? http://www.e-reading.club/chapter.php/22381/5/Efremov_-_Lezvie_britvy.html
Сама лекция в другой главе:
– Дикая жизнь человека, – тут Гирин поднял ладонь высоко над полом, – это вот, а цивилизованная – вот, – он сблизил большой и указательный пальцы так, что между ними осталось около миллиметра. – Мозг – это природа и вселенная, но вселенная не одного лишь текущего момента, а всей ее миллионолетней истории, и опыт мозга отражает не только необъятную ширину, но и изменчивость природных процессов. Отсюда и диалектическая логика – выражение сущности этого мозга, а наша психика, отражающая внешний мир, – это такой же процесс и движение, как все окружающее. Основы нашего понимания прекрасного, эстетики и морали восходят из глубин подсознания и, контактируя с сознанием в процессе мышления, переходят в осмысленные образы и чувства. Простите, знаю, что объясняю плохо. На этом можно и закончить затянувшееся вступление. Остается сказать, что все чаще чувство прекрасного, эстетическое удовольствие и хороший вкус – все это освоенный подсознанием опыт жизни миллиардов предыдущих поколений, направленный к выбору наиболее совершенно устроенного, универсального, выгодного для борьбы за существование и продолжение рода. В этом сущность красоты, прежде всего человеческой или животной, так как она для меня, биолога, легче расшифровывается, чем совершенство линий волны, пропорций здания или гармонии звуков. Надо понять, что я говорю о красоте, не касаясь того, что называется в разных случаях очарованием, обаятельностью, «шармом», того, что может быть (и чаще бывает) сколько угодно у некрасивых. Это хорошая душа, добрая и здоровая психика, просвечивающая сквозь некрасивое лицо. Но здесь речь не об этом, а о подлинной анатомической красоте. Фальшивый же термин «красивость», как всякая полуправда, еще более лжив, чем прямая ложь. – Гирин умолк. Гул прошел по залу, и тотчас же поднялся полный человек с короткой бородкой – эспаньолкой. – Вы, я понимаю, сводите всю нашу эстетику к неким подсознательным ощущениям. Это, право же, хлестче Фрейда! – Оратор повернулся к аудитории, как бы желая разделить с ней свое негодование. Гирин не дал ему высказать второй, очевидно, хорошо подготовленной фразы. – Сводить – выражение, не соответствующее действительности. Не будем играть пустыми словами. Я думаю, что главные устои наших ощущений прекрасного находятся в области подсознательной памяти и порождены не каким-то сверхъестественным наитием, а совершенно реальным, громадной длительности, опытом бесчисленных поколений. Что касается Фрейда, то тут недоразумение. Фрейд и его последователи оперировали с тем же материалом, что и я, то есть с психической деятельностью человека. Но путь Фрейда – спустившись в глубины психики, показать животные, примитивные мотивы наших поступков. Фрейдовское сведение основ психики к четырем-пяти главным эмоциям есть примитивнейшее искажение действительности. Им отброшена вся сложнейшая связь наследственной информации и совсем упущено могучее влияние социальных инстинктов, закрепленное миллионолетним отбором. Наряду с заботой о потомстве оно заложило в нашей психике крепкие основы самопожертвования, нежности и альтруизма, парализующие темные глубины звериного себялюбия. Почему Фрейд и его последователи забыли о том, что человек уже в диком существовании подвергался естественному отбору на социальность? Ведь больше выживали те сообщества, члены которых крепче стояли друг за друга, были способны к взаимопомощи. Фрейдисты потеряли всю фактическую предысторию человека и остались, точно с трубами на пожарище, с несколькими элементарными инстинктами, относящимися скорее к безмозглому моллюску, чем к подлинной психологии мыслящего существа. Моя задача, материалиста-диалектика, советского биолога, найти, как из примитивных основ чувств и мышления формируется, становится реальным и материальным все то великое, прекрасное и высокое, что составляет человека и отличает его от чудовищ, придуманных фрейдовской школой. Разве не ясно? – Допускаю, – сказал, недовольно морщась, художник с бородкой. – Но неужели понятие красоты, особенно красоты человека, его великолепного тела, это только всосанное с молоком матери чувство какой-то правильности устройства пригодности для продолжения рода? Это нечто животноводческое, даже оскорбительное, для женщин в особенности! – Скажите еще, что оскорбительно быть человеком, потому что имеются кишки, а с ними известные необходимые отправления, и надо есть каждый день, – спокойно и, как показалось Симе, печально ответил Гирин, вызвав смех зала. – Такое понимание не ново, – продолжал он. – В начале нашего века среди ученых было модно упрекать человека в несовершенстве, а природу, его создавшую, – в глупости. Даже, например, Гельмгольц, изучая человеческий глаз, восклицал: «Какой плохой оптик господь бог! Я бы построил глаз куда лучше!» Увы, великий ученый сказал нелепость только из-за формального образа мышления. С диалектикой природы Гельмгольц не был знаком даже отдаленно, иначе он сумел бы понять, что глаз, отвечая нескольким назначениям, частью совершенно противоположным, как чувствительность к свету и резкость зрения, отличается замечательным равновесием этих противоположностей. У нас, прошедших столь большой путь после Гельмгольца, нет еще приборов, чувствующих всего два-три кванта света, как глаз. А его оптическое несовершенство чудесно исправлено в самом мозгу, опытом зрения. Итак, организм человека построен очень сложно и великолепно, но он – создание материального мира, построенного двойственно, диалектически. Организм и сам состоит из множества противоречий, преодоленных колоссально долгим путем развития. У организма нет никаких возможностей выхода за пределы материального, поэтому все наши чувства, понятия, инстинкты представляют собой реакцию на вполне материальные вещи. Так и с чувством красоты: это отражение очень реального и важного, если оно закрепилось в наследственной, подсознательной памяти поколений и стало одним из устоев нашего мироощущения – никак иначе, ничего другого, иначе мы снова опустимся в стоячую воду идеализма. Вся эволюция животного мира – это миллионы лет накопления зернышко за зернышком целесообразности, то есть красоты. А если так, то основные закономерности чувства прекрасного должны поддаваться научному исследованию. Прежде это было невозможно, теперь время пришло! – Невероятно трудно! – воскликнул кто-то из задних рядов. – Конечно, трудно! Все новое и неизвестное трудно. И несомненно, что совместные усилия вас, творцов, собирателей красоты, и ученых скоро приведут к глубокому пониманию прекрасного. – А зачем? – щуря глаза и чуть ли не потягиваясь, спросила высокая женщина, сидевшая у самого подножия кафедры. – В самом деле, зачем? – откликнулось сразу несколько голосов. – Сколько твердили, что разум своим вмешательством убивает творческое вдохновение. – История Моцарта и Сальери, алгеброй гармонию поверить, – презрительно бросил маленький человек с пышной седой шевелюрой. Сима с тревогой наблюдала за Гириным, испугавшись, что лекция, так сильно ее заинтересовавшая, будет прервана. Но этот могучий, крупнолицый человек, с глазами одновременно пронизывающими и добрыми, бровью не повел. – Что ж, это хороший пример! Сальери был ученым в своем поиске, и ошибкой его, если мы примем поэтический образ за реальность, было то, что он применил не ту отрасль математики. А так заметим, что гармония уже проверена математикой и машины скоро будут писать симфонии – весьма посредственные, но ведь сколько было посредственности в искусстве всех времен и народов…
http://www.e-reading.club/chapter....vy.html - полностью
|
|
| Сообщение #78 | Сб, 26.08.2017, 09:12 | | |
|
Группа: Летописец
Сообщений: 3301
| Совершенно не нашел о том как формировался сценарий, это был Будимир Метальников, и правы были люди Оранты, что земляне еще не дорос ли, Коль мыслят только в таких парадигмах:
В 1974 году вышел фильм «Молчание доктора Ивенса» — драма с элементами фантастики. Режиссура известного кинодраматурга Будимира Метальникова, в главной роли — Сергей Бондарчук, международная звезда, оскаровский лауреат. От первого просмотра — тридцатилетней давности — остались впечатление претенциозной скуки и удивление: зачем Бондарчуку понадобилось сниматься в плохом фильме, почему «деревенщик» Метальников вдруг резко сменил тему? Что навеяло ему этот примитивный политический сюжет с фантастическими обертонами? Ведь уже был «Солярис», и его отголоски явно чувствуются в сценах с инопланетянами. Антиамериканизм не зацеплял абсолютно. Сейчас я поняла, почему. В ролях цэрэушников в штатском, преследующих профессора Ивенса, пронюхавших его контакты с гуманоидами, снимались литовские и латышские актеры — «знакомые все лица». Визуальная стратегия фильма будто нарочно опровергала даже общелитературные представления об Америке как о стране небоскребов и высоких технологий. Это даже не «одноэтажная Америка», а безликое захолустье, снятое, скорее всего, где-нибудь в Прибалтике или в ГДР. Но главное все же в другом. В том, что ситуацию с американским ученым, которого ведут спецслужбы, подозревая его в тайных связях с Советами, автор наверняка моделировал, опираясь на свои знания о деятельности родных «органов», под чьим неусыпным контролем жила вся советская наука. А Бондарчук с его благородными сединами вовсе не строил из себя американца. То есть вот она, технология переноса. Ну а снял этот фильм Метальников, я думаю, не от хорошей жизни — после цензурных мытарств с картиной «Дом и хозяин», которой грозила полка, ему пришлось пойти на переделки и даже на замену названия — в оригинале сценарий назывался «Дом без хозяина». Чтобы и дальше получать постановки, автору крамольного фильма нужно было доказать свою лояльность.
Н. Сиривля. «Молчание доктора Ивенса» — кино «интеллигентское» и по фактурам, кстати, вполне буржуазное. Вспомните хотя бы квартиру Ивенса с африканскими масками, баром и невероятным обилием комнат. Для массового зрителя предпочтительнее было снимать картины, где образ врага рисовался без лишних подробностей вражеского буржуазного быта. Ведь соревнование в области, так сказать, «легкой промышленности» мы к тому времени уже проиграли, и всякие западные шмотки, напитки, автомобили и прочее вызывали у населения нездоровый ажиотаж. С демонстрацией предметов заграничного потребления на экране нужно было быть крайне осторожным. И военно-морские коллизии в этом смысле изображать было как-то спокойнее… http://kinoart.ru/archive/2003/10/n10-article2
Сообщение отредактировал: Пиркс - Сб, 26.08.2017, 10:03
|
|