""Они сравнивали любовь с огнем - наивно, но точно, Я "горела". И все тепло, все лучшее во мне - ему. Мое тепло как бы материализовалось в нем, каждый раз Эрл уносил с собой часть меня. И чем больше я в него вкладывала, тем сильнее привязывалась к нему. Тем больше любила. Теперь я понимала Риту - она отдала ему слишком много, чтобы продолжать жить без него. Для себя ничего не осталось. Она сгорела совсем, ей было двадцать. А может, это действительно прекрасно - сгореть дотла? Иногда я жалела, что не способна на это. Всегда останется несгораемый сейф, надежно запертый изнутри, куда никому нет доступа. Даже Эрлу Стоуну. Мои сто двадцать семь. Последний эксперимент. Наверное, поэтому мне не по силам было то, что они называли СЧАСТЬЕМ.""
Юлия Иванова "Последний эксперимент"
Она должна прийти сегодня. День начинается как обычно. Я отлично выспалась. Специальный комплекс физических упражнений, массаж, тонизирующий душ, протирания. Чуткие механические руки Жака помогают одеться. Жак у меня уже более тридцати лет - еще Бернард был жив, когда мы его приобрели. Недавно Жак вернулся из ремонта и выполняет свои обязанности особенно ревностно. Будто признателен, что его не отдали в переплавку. Я привыкла к Жаку. Терпеть не могу эти усовершенствованные модели - развязные, болтливые льстецы. То ли дело Жак - в нем какое-то врожденное достоинство. - Мадам не возражает против серо-голубого? Сегодня оно вам к лицу: мадам выглядит посвежевшей. Знаю, что он не врет. Соглашаюсь даже на голубой - в тон платью - парик, хотя терпеть не могу париков, и Жак ежедневно пытается соорудить из остатков растительности на моей голове жалкое подобие прически. - Немного косметики, мадам? Сегодня она должна прийти... Жак что-то делает с моими глазами. Щиплет веки. - Беспокоит? Сейчас пройдет, мадам. Зеркало. В зеркале я. Полная, респектабельная дама. Пожалуй, выгляжу ничего, если учесть, что через несколько дней мне исполнится сто двадцать семь. Или не исполнится?.. Ведь она должна прийти сегодня. Или не придет? Передумает?
Она пришла ко мне несколько дней назад, неправдоподобно юная ихорошенькая, в короткой зеленоватой - под цвет глаз - тунике, с золотой змейкой, искусно вплетенной в пепельные, опять-таки с зеленоватым отливом волосы. Крашеные или свои? Этот вопрос настолько занимал меня, что, проведя ее в кабинет, я первым делом выяснила это. Волосы оказались своими. - Так кому нужны мои услуги? - спросила я, уверенная, что она пришла относительно кого-либо из своих престарелых родственников или знакомых. - Мне. Я даже переспросила. - Мне! - отчетливо повторила она.- Я хочу умереть. - Сколько вам лет? - Девятнадцать. Да, про нее нельзя было сказать, что она "устала". Умереть в девятнадцать лет, когда жизнь так прекрасна! - Когда жизнь так прекрасна...- произнесла я вслух, и в отношении ее эта фраза не показалась мне нелепой. - Я хочу умереть,- повторила она. - Но причина? - Я, кажется, имею право не ответить... - Что же, конечно. - Тогда я не отвечу.
В романе «Всадники ниоткуда» на Земле появляются загадочные розовые «облака», которые оказываются представителями внеземной цивилизации. При попытке вступить с ними в контакт люди сталкиваются с необъяснимыми явлениями. «Рай без памяти» – роман о продолжении этого контакта, развивающегося уже на другой планете, где-то в глубинах Галактики, где «облака» создали модель земной жизни.
Фантастический роман «Серебряный вариант» – завершающая часть трилогии, включающей романы «Всадники ниоткуда» и «Рай без памяти», читатели снова встретятся со знакомыми героями – журналистами Юрием Анохиным и Дональдом Мартином. http://lib.aldebaran.ru/author...._0.html
В рассказе Р. Шекли «Страж-птица» идет речь о кибернетических устройствах, перед которыми поставлена задача оградить людей от всех и всяческих опасностей. В конце концов деятельность страж-птиц приводит к тому, что жизнь на Земле становится невозможной. Их «помощь» буквально сковывает людей по рукам и ногам. В итоге приходится строить боевые аппараты, которые уничтожали бы «охранительниц». Но аппараты эти самосовершенствуются и в один прекрасный день обнаруживают, что на Земле есть немало других объектов уничтожения. Ситуация известная: злой волшебник из сказки делает героя неуязвимым для оружия, но взамен требует тело и душу. Но кто выступает в роли злого волшебника сейчас, когда есть люди, уверенные, что мир и безопасность на нашей планете можно поддерживать, лишь неустанно наращивая вооружения?..
Эдмонд Гамильтон МОИ БЕДНЫЕ ЖЕЛЕЗНЫЕ НЕРВЫ
.. Ни я, ни Отхо не были рождены. Нас создали Саймон Райт и отец Кэрта — Роджер Ньютон. В своей секретной лаборатории на Луне — той самой Лунной лаборатории, которую мы называем теперь домом, — они создали живых существ.Я, Грэг, стал их первым и непревзойденным творением. Они сделали меня из вечного металла и оснастили атомными генераторами, сообщающими моим конечностям невероятную силу.Я сильнее двадцати обычных людей. Мои фотоэлектрические глаза видят зорче, а уши лучше слышат. Столь же превосходен и мой металлический мозг. В нем миллионы электронных клеток. Вот почему я мыслю и действую столь быстро.До сих пор помню благоговейный страх, появившийся на лицах моих создателей, когда они увидели, с какой скоростью я обучаюсь.Помню случайно услышанный разговор Роджера Ньютона с Саймоном: «Грэг велик в своем роде. Но в следующий раз мы пойдем другим путем».Саймон согласился: «Таких, как он, нам больше не надо». ОЧЕВИДНО, ОНИ были слегка напуганы сверхъестественным интеллектом и мощью, которые сами же породили. И разумеется, поняли, что если таких, как я, будет несколько, все остальные люди станут лишними.Вот почему, работая над новым искусственным существом, они не рискнули произвести еще одного сверхиндивидуума вроде меня. Они выбрали для Отхо форму андроида, чтобы его интеллект с гарантией был ограниченным.Когда Роджер Ньютон и его молодая жена погибли столь трагически, именно мы — Саймон, Отхо и я — позаботились о маленьком Кэрте и воспитали его для человечества.Не буду скрывать, это я обучил Кэрта большей части того, что он знает. Отхо слишком глуп, чтобы кого-то учить, а Саймон чересчур строг и раздражителен. ..
Лилианна Лунгина вспоминает, как Астрид Линдгрен рассказывала о своих родителях:
"Она поражает живой душой. И я как-то ее спросила: откуда ты взялась вообще такая? Я знала ее биографию. Она была замужем за небольшим бизнесменом, работала секретаршей-машинисткой в его бюро. Дети, никакого высшего образования, - дочка фермера. "Эмиль из Леннеберги" - это биография ее отца, мальчик Эмиль - таков был ее отец.
И я ей говорю: ну откуда ты взялась такая, откуда эта фантазия и все прочее?
Она говорит: о, это очень понятно, это очень легко объяснить. Я выросла в тени великой любви. Мой отец, когда ему было семнадцать лет, на ярмарке увидел девочку. Четырнадцатилетнюю девочку в синем платье с синим бантом. И влюбился. Ждал, пока ей исполнится восемнадцать лет, попросил ее в жены и получил ее в жены. Он ее обожал. Мы были довольно бедные фермеры, у нас был один работник и одна работница, мама доила коров, делала всю работу.
Но каждое утро начиналось с молитвы отца - он благословлял Бога за то, что ему послали эту чудо-жену, эту чудо-любовь, это чудо-чувство. И вот мы в тени этой великой любви, обожания выросли, и это, очевидно, сделало нас такими, с братом.
Я говорю: а мама? - "Мама умерла десять лет назад". Я говорю: Господи, а отец? - "Отец жив". - "Как же он пережил, ужасно, наверное, смерть матери?" Она говорит: "Что ты! Он благословляет каждый день Бога, что боль разлуки выпала ему, а не ей".
17 ноября 1790 года родился Август Фердинанд Мёбиус (нем. August Ferdinand Mobius), немецкий математик и астроном-теоретик
Август Фердинанд Мёбиус. интернет Детское увлечение математикой и звёздным небом продолжилось в гимназии-интернате Шульпфорта, затем в университетах в Лейпциге, Гёттингене и Галле изучал математику и астрономию, защитил диссертации и стал профессором кафедры астрономии Лейпцигского университета и директором Лейпцигской обсерватории.
1829 г. - член-корреспондент Берлинской и потом Французской академий наук
1828 г. - работу «Барицентрическое исчисление» (или «Расчеты центров тяжести») назвали революционным открытием в истории математики
1837 г. - одна из самых значимых монографий I пол. XIX века, посвященных статике, - двухтомное «Руководство по статике» дало представление о силах, которые воздействуют на монументальные неподвижные конструкции: здания, мосты и дамбы; в том же году выходит работа «Принципы астрономии»
1840 г. - сформулирована задача, показывающая первичный интерес ученого к разделу математики - топология, науке изучающей явление непрерывности, как одного из свойств поверхностей и пространство пяти смежных границах, (причем намного раньше, чем появилась проблема четырех красок): «Жил король, у которого было 5 сыновей. Он приказал, чтобы после его смерти дети поделили государство так, чтобы участок каждого имел смежные границы с прочими четырьмя. Возможно ли это?» ; ответ отрицательный, как и следует из решения Мёбиуса
1843 г. - опубликованы «Элементы небесной механики»
В 1858 году почти одновременно с немецкий математиком и физиком Иоганном Бенедиктом Листингом учёный установил существование односторонних поверхностей и стал знаменит как изобретатель листа Мёбиуса (ленты Мёбиуса) — простейшей неориентируемой двумерной поверхности с краем, допускающей вложение в трёхмерное евклидово пространство. Некоторые биографы утверждали, что открытию свойств трехмерной поверхности, у которой имеется лишь одна сторона и одна граница, помогла служанка ученого, которая то ли неправильно сшила ленту, то ли слишком тщательно обматывала горло шарфом. Но, тем не менее, в 1858 г. Мёбиус отправил во Французскую академию наук работу, в которой показал возможность существования поверхности лишь с одной стороной. Ответа от Академии при жизни он так и не дождался, вот почему Листинг успел опубликовать свое решение раньше – в 1861 году. Своё название лента получила в честь Августа Фердинанда Мёбиуса. Однако работа Августа Мёбиуса увидела свет только в составе четырехтомного собрания в 1885-1887 годах, после смерти учёного.
Модель ленты Мёбиуса может легко быть сделана: для этого надо взять достаточно длинную бумажную полоску и склеить противоположные концы полоски, предварительно перевернув один из них на 180°. Есть мнение, что лента Мёбиуса является прародителем символа бесконечности.
Особенности ленты Мёбиуса: - её нельзя покрасить ее в два цвета; - если вести карандаш вдоль полоски, не отрывая грифель от поверхности, то он вернется в исходную точку; - если разрезать ленту ровно посередине полосы, то получится уже обычная двусторонняя лента, но вдвое длиннее, чем исходная; - если отрезать лишь треть полосы, то получатся два кольца: одно большое, а другое – маленькое; - если склеить перекрученную дважды полоску, а затем полученную ленту разрезать посередине полосы, то получатся два соединенных кольца, причем каждое из них тоже будет перекрученным
Лента Мёбиуса интернет Умнейший человек Мёбиус был довольно рассеянным. Немецкий историк математики Мориц Кантор упоминает, что каждый раз, выходя на улицу, ученый произносил известную мнемоническую формулу «3S und Gut», которая представляет собой перечисление вещей, которые он обязательно должен был взять с собой на прогулку: schlüssel (ключи), schirm (зонтик), sacktuch (носовой платок), geld (деньги), uhr (часы), taschenbuch (записную книжку).
Грейл протянул руку к шкафу и нащупал большой лист бумаги, лежащий сверху. Брейлдон молча ждал; старик снова заговорил: – Как часто мы слышим суждения о протяженности вселенной, есть ли у нее границы! Космос представляется нам бесконечным, однако наша мысль восстает против представления о бесконечности. Некоторые философы предположили, что космос ограничен кривизной в некоем высшем измерении. Ты, конечно, слышал об этой догадке. Она верна, быть может для других вселенных, если они существуют, для нас же ответ более прост. Вдоль линии, обозначенной Стеной, Брейлдон, наш мир кончается и не кончается. Пока не воздвигли Стену, не было рубежа, не было ничего, что мешало бы идти вперед. Стена – барьер, созданный человеком и наделенный свойствами среды, в которой он расположен. Эти свойства всегда существовали, Стена не внесла ничего нового. Он поднял листок бумаги и медленно повернул его. – Вот… – сказал он Брейлдону, – плоский лист. У него разумеется две стороны. Можешь ты представить себе лист без двух сторон? Брейлдон удивленно воззрился на него. – Это невозможно… смехотворно! – Так ли? – мягко сказал Грейл. Он еще раз протянул руку к шкафу, взял из ящика длинную полоску бумаги и обратил взгляд на молчаливо ожидающего Брейлдона. – Мы не можем сравниться умом с людьми Первой Династии, но что они понимали прямо, мы можем постичь сопоставлением. Простой фокус, по видимости такой ненаучный, поможет приблизиться тебе к пониманию. Он провел пальцами вдоль бумажной полоски, затем соединил ее концы так, что получилось замкнутое кольцо. Ты видишь нечто очень знакомое тебе – часть цилиндра. Я провожу пальцем с внутренней стороны… вот так. Теперь с наружной стороны. Две раздельные поверхности, перейти с одной стороны на другую можно только через толщину полоски. Согласен? – Разумеется, – сказал Брейлдон, все еще озадаченный. – Но что это доказывает? – Ничего, – ответил Грейл. – Однако, смотри теперь… Шерван сказал себе, что новое солнце – двойник Трилорна. Мрак совершенно рассеялся, и у него уже не было необъяснимого ощущения, что он идет по бесконечной плоскости. Шерван пошел медленнее, ему вовсе не хотелось вдруг очутиться на краю головокружительного обрыва. А затем на горизонте показались низкие холмы, такие же голые и бесплодные, как те, которые он оставил позади. Это его не обескуражило: ведь первое впечатление от собственной страны было бы не более отрадным. И Шерван продолжал идти. Вдруг словно ледяная рука сжала его сердце, но он не остановился, как поступил бы на его месте менее храбрый человек. Полный прежней решимости, он смотрел на потрясающе знакомый ландшафт впереди… Вот и равнина, откуда он начал свое восхождение, вот огромная лестница, и вот, наконец, озабоченное лицо ожидающего его Брейлдона. Грейлснова соединил вместе концы бумажной полоски, но сперва один раз перекрутил ее. – Проведи теперь пальцем, – тихо сказал Грейл. Брейлдон не стал этого делать, он и без того понял, что подразумевает старый мудрец. – Я понимаю, – произнес он. – Больше нет двух раздельных плоскостей. Теперь – одна сплошная поверхность, односторонняя плоскость, хотя на первый взгляд это кажется совершенно невозможным. – Да, – мягко ответил Грейл. – Я так и думал, что ты поймешь. Односторонняя плоскость. Может быть, тебе теперь ясно, почему в древних религиях так распространен символ перекрученой петли, хотя смысл ее был совершенно утрачен. Разумеется, это всего-навсего грубая, упрощенная аналогия, пример в двух измерениях того, что существует в трех. Но это наибольшее приближение к истине, на какое способен наш разум. Долго стояла задумчивая тишина. Грейл глубоко вздохнул и повернулся к Брейлдону, будто все еще мог видеть его лицо. – Почему ты возвратился прежде Шервана? – спросил он, хотя отлично знал ответ. – Мы вынуждены были сделать это, – печально произнес Брейлдон, – но я не мог смотреть, как разрушают мое творение… Грейл сочувственно кивнул. – Понимаю… Шерван скользнул взглядом вдоль длинной череды ступеней, по которым не суждено было больше ступать никому. Ему не в чем упрекнуть себя: он сделал все, никто на его месте бы не добился большего. Он победил, насколько тут вообще можно говорить о победе. Он медленно поднял руку, подавая знак. Стена поглотила взрыв, как поглощала все звуки, но Шерван на всю жизнь запомнил неспешную грацию, с какой длинные пролеты кладки надломились и рухнули вниз. На миг ему с мучительной отчетливостью представилось странное видение: другая лестница на глазах у другого Шервана распадается на такие же обломки по ту сторону Стены. Но он сам понимал, сколь нелепа эта мысль: ибо кто лучше его мог знать, что у Стены нет другой стороны.
В книге «Черты будущего» (в оригинале «Profiles of the Future», 1962) Артур Кларк сформулировал так называемые «законы Кларка», в соответствии с которыми развивается современная наука. Первый Закон: Если заслуженный, но престарелый учёный говорит, что нечто возможно, он почти наверняка прав. Если же он говорит, что нечто невозможно, он почти определённо ошибается. Второй Закон: Единственный путь обнаружить пределы возможного — уйти за эти пределы, в невозможное. Третий Закон: Любая достаточно развитая технология неотличима от магии. (С)
Кларка я читала только "Лунную пыль"- по сути роман-катастрофа - луноход с туристами попадает в пыльную бурю, н а Луне, естественно, не очень впечатлилась тогда и решила дальше свое время не тратить)), ну да нахально, знаю. Смотрю сейчас - Солнечный ветер, Одиссея времени, надо найти. После сценария к Космической одиссее Кубрика написал целый цикл космических одиссей:
На следующий вечер сборища вокруг кристалла не было – он все еще анализировал свою ошибку. Стая протрусила мимо него в надвигавшихся сумерках, даже не поглядев в его сторону. Но прошли еще сутки, и кристалл был вновь готов к встрече с ними.
Я так смутно подозреваю, что и сейчас мы находимся на неком витке развития. Ничего себе открытие? Ага. Некоторые промежуточные моменты можно у нас вычленить и процедить сквозь сито эволюции.
