— Вашу шубу съела моль! Я больше не буду платить по кредиту!
***
…Прошло три месяца.
— Встать! Суд идет!
— Ваша честь! Осенью прошлого года я взяла в кредит на пять лет норковую шубу, сезон в ней отходила, все было хорошо. Но за лето шубу съела моль! Поэтому я перестала платить по кредиту и требую от банка компенсацию за принесенный ущерб, моральный ущерб и судебные издержки.
— Почему вы решили, что банк несет ответственность в случае поедания шубы молью?
— Вот здесь, в кредитном договоре, написано, что до момента полного погашения кредита шуба является собственностью банка. Банк не сохранил свое имущество в должном виде, почему я должна продолжать за него платить?
— Извините, ваша честь, банк возражает. В договоре написано, что вы можете пользоваться шубой. Написано, так в чем же вина банка?
— Ваша честь! По вопросам использования шубы у меня к банку претензий нет. Целый сезон я пользовалась шубой, все было хорошо. Но скажите, кто пользуется шубой летом?
— Раз вы пользовались шубой зимой, значит, вы и должны были сохранить ее до следующего сезона!
— Покажите, пожалуйста, в каком пункте договора это прописано? Или у нас с вами есть отдельный договор на доверительное хранение?
— Но использование шубы предполагает ее хранение между сезонами и обработка от моли.
— Ваша честь, в конце сезона, когда пришло время убирать на хранение зимние вещи, я позвонила в банк, чтобы проконсультироваться по вопросам хранения их имущества. У меня даже есть запись этого разговора:
«— Здравствуйте, это банк? — Да, меня зовут Светлана, чем я могу вам помочь? — Я брала норковую шубу в кредит, через ваш банк, проверьте, пожалуйста, есть ли задолженность. Номер договора 375 дробь 18 тире три нуля 24185 — Одну минуточку… Ольга Павловна? — Да, это я. — На сегодняшний день задолженности нет, платежи поступают вовремя. Чем-то еще могу вам помочь? — Подскажите, пожалуйста, как нужно хранить эту шубу в летний период? — Извините? Я не знаю. Ну, повесьте ее куда-нибудь. — Можно я ее в прихожей, в шкафу оставлю? Или есть какие то дополнительные требования по хранению? — Никаких требований нет, оставьте в шкафу, если вам так удобнее. Что-то еще? — Нет, спасибо».
— Ваша честь! Банк протестует! Клиентка задала оператору вопрос, в котором она не компетентна!
— Ваша честь! Если оператор банка не компетентна в таких вопросах, почему она не перевела меня на специалиста банка, отвечающего за межсезонное хранение шуб?
— У нас в банке нет такого отдела!
— Очень интересно! Шубы у вас есть, а отдела по хранению нет?
— Протест отклонен!
— А как в вашем представлении мы должны были обеспечить сохранность шубы?
— А почему вы меня об этом спрашиваете? Это ваша шуба, вам и думать надо, как ее сохранить для того, чтобы я могла продолжать ей пользоваться! Вы не озаботились сохранностью своего имущества. А теперь пытаетесь меня сделать виноватой? Не выйдет! За побитую молью шубу я платить не буду!
Суд удаляется на совещание.
— Встать! Суд идёт! Иск гражданки N… к банку F… удовлетворить в полном объёме.
Одесса. Молодой человек заходит в магазин головных уборов. Долго выбирает, и, наконец, говорит: — Сделайте мне посмотреть вон ту кепочку. Старый еврей за прилавком поворачивается и даёт кепочку, затем отворачивается от покупателя и продолжает заниматься каким–то своим делом. Покупатель примеряет кепку, смотрится в зеркало. В это время еврей поворачивается опять к прилавку и так испуганно: — А де етот жлоб, шо просил у меня кепочку?! Покупатель, обалдев: — Так это же я... Продавец: — Граф! Ви–ли–тый граф, шоб я так жил!
Живу в достатке: всё достало... * А вы знаете, почему волки не едят бабушек? Они во рту вяжут. * Толстые стриптизерши иногда перегибают палку. * Алкоголь убивает нервные клетки. Остаются только спокойные. * Доходы офтальмологов растут на глазах. * В Москве недорогую квартиру снять можно только на фотоаппарат. * На экзамене по литературе: — Что вы можете сказать о героине? — Героин — мощная вещь. А почему вы спрашиваете? * В порту на Одесской таможне таможенник спрашивает у старого еврея: — Откуда прибыли? — Какие прибыли, что вы? Одни убытки... * Ищу верстальщика, который сможет помочь наверстать упущенное. * К сведению писателей: самый крутой роман в мире — Абрамович. * На ранней стадии брака супружеский долг исполняется, позже — приводится в исполнение... * Менделеев долго доказывал своей жене, что на первом месте должен стоять водород, а не жена и дети. * Жизнь даётся лишь раз, а удаётся ещё реже. * Редкие сволочи встречаются всё чаще... * Всем хочется хорошо провести время... Но время не проведешь! * Меня деньги не волнуют! Они меня успокаивают. * — Сёма, ты уже устроился? — Нет, ещё работаю... * Особенно резко точку зрения меняет удар в глаз. * Само плывёт в руки только то, что не тонет!
Письмо жены из очень дальнего зарубежья в Одессу....
«Лазарь! Мне звонила наша дочь, я все знаю, я оставила тебя с женщиной в нашем доме, чтобы ты ни в чем не нуждался, пока я смотрю за Аликом в Майями, он наш внук, он должен стать гением, а ты, как был свиньей, так и остался ею, хотя ходишь в синагогу в каждый шаббат.... Эта сволочь, уже три недели ходит в моей шубе (люди все видят) и весь двор смеется надо мной, зачем ты мечешь мой бисер перед этой дешевкой из Полтавы, разве её 55, слаще моих пятидесяти с хвостиком, что она такого делает тебе, что я, с двумя дипломами и двумя языками не умею, ты клялся мне, что уже пять лет, твой «Тополь-М» не способен поражать никаких целей кроме унитаза, я пережила это, ты даже не знаешь, чего мне это стоило, я еще была в собственном соку тогда, а ты все манкировал и манкировал, ссылаясь на полную твою невозможность окормлять свою ниву по месту жительства... И что я узнаю, ты лгал мне, ты пренебрегал мною, хотя я была еще, ой как востребована..! Сам Лев Маркович, не раз мне предлагал приехать к нему в Друскненинкай, он даже хотел бросить к моим ногам свою жизнь, полную океанских круизов, частных джетов и ужинов в ресторанах премиум-класса, я уже не говорю, о десятках каратах чистой воды, которые он скрыл еще от ОБХСС в годы советского лихолетья. Ты всё растоптал Лазарь, ты не смог пролезть в игольное ушко, похоть победила твою совесть. Исцелись Лазарь! Иначе я приеду, соберу детей и внуков и мы устроим тебе такой Нюрнберг, что ты сам повесишься, как Герман Геринг. Уймись! Пока еще твоя жена Лара. P.S. Положи деньги на карточку, старый павиан, я хочу купить Бэллочке новый кабриолет, ей уже от людей стыдно»
Письмо Лазаря жене Ларе в дальнее зарубежье....
«Ларочка, китценька моя, во-первых, здравствуй! Мало того, что я здесь несу непосильную ношу разлуки и тоски, пока ты бескорыстно отдаешь себя воспитанию внука Алика гением, что обречено на успех — ведь он твой внук, у него и голова, и сейхл твои, а от меня только плоскостопие и фиммоз. Так ты еще и добиваешь меня такими беспочвенными, обидными, оскорбительными упреками и подозрениями! Мне не в чем оправдываться, но я вынужден дать объяснения, чтобы чужие наветы и досужие домыслы не легли между нами пограничным шлагбаумом! Уезжая, ты велела мне проветривать шубу. Ну подумай сама, мейделе моя, не сам же я буду в ней ходить в синагогу. Она женская, тяжелая, к тому же давит мне подмышками. Но раз я обещал тебе — что делать?! Пришлось позвать эту женщину из Полтавы, Симу. Ей пятьдесят пять, она уже на пенсии, шубу сроду не носила — пусть себя побалует и сделает доброе дело! Сама Сима без твоей шубы мне не интересна и даже противна, а если эта гнида Гуревич с верхнего этажа и написала тебе, что видела, как мы с Симой обнимались, так это потому что в шубе я принял Симу за тебя, моя крейнделе, и не мог пройти мимо. Как только потеплеет и ты выдвинешься домой, Сима на верхнем плацкарте поедет в Полтаву, а шуба — в пронафталиненый чехол. Да, хочу тебя еще обрадовать. В тоске по тебе мой было зачахнувший росток от пролитых по тебе слез ожил, окреп, гордо поднял голову и надеется на твое скорое возвращение. Поэтому я — не исцеленный Лазарь, я — вечный Живаго, ждущий свою Лару! Теперь о Льве Марковиче. Чтоб ты знала, в Друскенинкай едут только с проблемами в опорно-двигательной системе, а ты летаешь, как птичка, между двумя полушариями. А до моего Нюрнберга Лев Маркович может и не дожить, в истории с Львами Марковичами это уже было. Так что пусть этот какер позаботится о себе, а о тебе подумаю я, как исправно делал это последние тридцать два года! И во-вторых. Если ты хочешь для Бэллочки новый кабриолет, это тебе надо пролезть в игольное ушко и прикусить свой язык, а то будешь добираться сюда из Майами на надувном матрасе и единственной твоей карточкой будет фотография на паспорт. Обнимаю и жду встречи. Твой Лазарь»
Базаров не понимает Николая Петровича, а ведь у них был совместный ребенок.
Базаров умер в молодости и сбычи его мечт не было.
Бедная Лиза рвала цветы и кормила мать.
В горах был монастырь и в нём жили мцыри. Потом одна убежала…
В романе «Герой нашего времени» Печорин выполняет сразу две роли, главное действующее лицо и лишний человек.
В своей жизни Обломов имел только одного Захара.
Во время второго акта Софьи и Молчалина у них под лестницей сидел Чацкий.
Во двор въехали 2 лошади, это были дети Тараса Бульбы.
Выбирая имя и отчество для Акакия Акакиевича, Гоголь не пожалел своего героя.
Герасим бросил Татьяну и связался с Муму.
Герасим ел за четверых, а работал одиноко.
Герасим налил Муме щей.
Герасим подошел к Муму и погладил ее лобастый затылок.
Герой брал одеколон и душил своего клиента.
Герой взял нож и застрелился.
Главный герой романа имеет приятную внешностью, но неприятную внутренность.
Грушницкий тщательно целил в лоб, пуля оцарапала колено.
Дантес не стоил выеденного яйца Пушкина.
Двадцать лет боги мешали Одиссею вернуться домой из-под стен Трои. Во всяком случае, так он объяснял жене.
Денис Давыдов повернулся к женщинам задом и выстрелил два раза.
Добрый пес Шариков был вживлен в тело пьяницы.
Достоевский писал роман в минуты глубокого духовного разложения.
Дубровский вел отношения с Машей с помощью дупла.
Здесь он впервые узнал разговорную русскую речь от няни Арины Родионовны.
И тогда Раскольников вопрошает: «Тварь я ходячая или кто?»
Из всех женских прелестей у Марии Болконской были только глаза.
Из произведений Некрасова крестьяне узнали, как им плохо живется.
Кабаниха нащупала у Катерины мягкое место и каждый день давила на него.
Катерина бросилась в реку по личному обстоятельству.
Кащей Бессмертный хранил свою смерть в одном из двух яиц, сбивая с толку Иванушку.
Кирсанов сидел в кустах, но всё, что не надо, видел.
Княгиня ехала в карете с приподнятым вверх задом.
Когда бомбы стали разрываться в гуще солдат, Пьеру неожиданно открылся внутренний мир простых русских людей.
Когда к поэту являлась муза, он прекращал бездельничать и хватался за перо.
Когда не было Онегина, Татьяна посещала его кабинет, где со временем из девушки превращалась в женщину.
Когда туман прошел, то герой увидел татаро-монгольское иго.
Когда Чацкий узнал, что Софья в стане его врагов, он начал бить её метким словом.
Когда я прочитал роман Горького «Мать», то сам захотел стать матерью.
Комнату Раскольникова украсили жёлтыми обоями.
Ленский вышел на дуэль в панталонах. Они разошлись и раздался выстрел.
Лермонтов родился у бабушки в деревне, когда его родители жили в Петербурге.
Лермонтов родился у бабушки, она жила в деревне, а его родители в это время шли в Петербурге.
Любил ли Обломов Ольгу? Да, но как-то по-русски: лежа, вяло и очень недолго…
Макар и Андрей не только сильные и волевые натуры, но и нежные человеческие души, умеющие горячо любить, страдать и переживать за судьбу близких людей.
Матрёна всех посылает на путь истинный.
Машинист поезда и сам не мог толком объяснить, как очутился на Анне Карениной.
Медведи увидели, что постель медвежонка измята, и поняли: здесь была Маша.
Между ног у главного героя висела сабля.
Младший брат женился на лягушке и остался доволен, а у старших братьев были настоящие жабы.
Мне нравится книга это три д’артаньяна.
Мне нравится то, что с таким талантом Пушкин не побоялся стать народным поэтом.
Много повидавшая на своем веку старуха Изергиль делится на три самостоятельные части.
Молчалин колоритнейший представитель того света.
Мушкетёров было сложно обмануть, потому что они соображали на троих.
Мы горды, что у нас на земле повесили декабристов, убили Пушкина, здесь страдала душа Лермонтова и неслась тройка Гоголя.
Наташа Ростова хотела что-то рассказать, но открылась дверь и она закрыла рот.
Наш герой был светским человеком, и поэтому решил мочиться духами.
Наш герой находился в здравом уме и в некоторой памяти.
Некрасов был прикован к постели раком.
Нос Гоголя наполнен глубочайшим содержанием.
Обломов любил лежать на диване всегда один, этого не понять нам, современным читателям
Обломов Ольгу любил, но не испытывал к ней никаких чувств.
Ольга выходила гулять с Ленским, но у них ничего не получилось.
Онегин был богатый человек: по утрам он сидел в уборной, а потом ехал в цирк.
Онегин хороший малый, который ехал к своему дядюшке в надежде увидеть его мертвым.
Онегин хорошо выспался, быстро поднял пистолет и точно выстрелил. Ленский обомлел и сразу умер.
Онегин, как и все помещики, родился не в роддоме, а на брегах Невы.
Онегину нравился Байрон, поэтому он и повесил его над кроватью.
Отелло ревновал свою Дездемону ещё тогда, когда ревность не была пережитком прошлого.
Отель рассвирепело и задушило Дездемону.
Отец Чацкого умер еще в детстве.
Папа Карло взял и вырубил Буратино.
Печорин отвернул свою голову в бок и пошёл домой.
Печорин похитил Бэлу в порыве чувств и хотел через ее любовь приблизиться к народу. Hо ему это не удалось. Hе удалось ему это и с Максимом Максимычем.
Плюшкин навалил целую кучу в углу, и каждый день ещё подкладывал.
Плюшкин ходит в обтремканых одеждах, не ест ничего, кроме воды, и предлагает Чичикову водку с мухами. Но, согласитесь, неприятно распивать с насекомыми.
По дороге в Богучарово Андрей Болконский, как старый дуб, расцвел и зазеленел.
По тогдашней моде Коробочка чесала мужу пятки, а себе пудрила мозги.
Поэты XIX века были легкоранимыми людьми: их часто убивали на дуэлях.
Проблема романа «Преступление и наказание» основана практически в одной фразе, сказанной Раскольниковым: «Тля я или право имею?»
Пугачев пожаловал шубу и лошадь со своего плеча.
Пугачев помогал другу Гриневу и в службе, и в любви к Маше.
Пушкин был чувствительный в разных местах.
Пушкин вращался в высшем свете, там же вращалась его жена.
Раздавленный нуждой чиновник Мармеладов погиб под колёсами лошадей.
Раскольников кокнул старушку и боялся, что его заберёт полиция.
Раскольников проснулся и сладко потянулся за топором. Hа полу лежал и еле дышал труп, рядом сидела жена трупа, а брат трупа лежал в другой комнате без сознания.
Рахметов был дворянином, но при этом интеллигентным человеком.
Родители у Ильи Муромца были просто колхозниками.
Савельич просил прощения за Гринёва на коленях у Пугачёва.
Семь гномов очень любили Белоснежку, потому что она была добрая, чистоплотная и никому не отказывала.
Серая шейка с грустью опустила свой зад в ледяную воду.
Собака шла и благодарно виляла хвостом, не многие люди могут так сделать.
Соня Мармеладова изо всех сил занималась проституцией.
Старый князь Болконский не хотел свадьбы сына с Наташей Ростовой и дал ему год условно.
Стихотворение было написано быстрым ритмом и сплошным текстом.
Стихотворение написано в рифму, что нередко наблюдается у поэта.
Судьба Онегина резко отличается от судьбы человека, хотя и очень похожа.
Сыновья Тараса Бульбы приехали к нему и стали с ним знакомиться.
Так, М. Нагульнов, отдавая грязный, искомканный в кармане платочек Луше, говорит: «На, возьми! Теперь он больше мне уже не нужен!»
Такие девушки, как Ольга, уже давно надоели Онегину, да и Пушкину тоже.
Такие люди, как Наташа Ростова, нужны в нашей жизни. Они нужны везде: и на суше, и на море, и в пустыне.
Таким образом, Печорин овладел Бэлой, а Казбич – Каракезом.
Тарас сел на коня. Конь согнулся, а потом засмеялся.
Татьяну, как ненужный хлам, свозят на ярмарку невест. Там она и узнала свою истинную цену.
Творчеству Гоголя была характерна тройственность. Одной ногой он стоял в прошлом, другой вступал в будущее, а между ног у него была жуткая действительность.
Толстой изображает возвращение Болконского на старом могучем дубе.
Толстой сделал Наташе четверых детей.
Троекуров был хотя не глуп, но немного с приветом.
Тургенева не удовлетворяют ни отцы, ни дети.
У Обломова ничего не получилось с Ольгой, потому что он не смог перевернуть себя.
У Онегина было тяжело внутри, и он пришел к Татьяне облегчиться.
У Ростовых было три дочери: Hаташа, Соня и Hиколай.
У Чичикова много положительных черт: он всегда выбрит и пахнет.
Умер М.Ю.Лермонтов на Кавказе, но любил он его не поэтому!
Успехи Безухова в любви были не очень хорошие, и он сразу женился.
Фамусов осуждает свою дочь за то, что Софья с самого утра и уже с мужчиной.
Фамусов, этот старорежимный дворянин, воспитывал Софью как и всех общественных девиц.
Хлестаков сел в бричку и крикнул: «Гони, голубчик, в аэропорт!»
Хмельницкий решил отправить русскому царю телеграмму.
Чацкий был самодостаточен. Об том говорит, хотя бы, отсутствие у него детей.
Чацкий вышел через задний проход и подпёрнул дверь палкой.
Швабрин посвятил свечой на стены в комнате, и увидел морды клопов.
Сообщение отредактировал: IP - Вт, 08.10.2024, 22:48
На даче у Бабеля жило много народу: сам Бабель, его тихая и строгая мать, рыжеволосая красавица жена Евгения Борисовна, сестра Бабеля Мери и, наконец, теща со своим маленьким внуком. Все это общество Бабель шутливо и непочтительно называл «кодлом».
И вот в один из июльских дней в семье Бабеля произошло удивительное событие.
Для того чтобы понять всю, как говорят, «соль» этого происшествия, нужно сказать несколько слов о женитьбе Бабеля.
Отец Бабеля, суетливый старик, держал в Одессе небольшой склад сельскохозяйственных машин. Старик иногда посылал сына Исаака в Киев для закупки этих машин на заводе у киевского промышленника Гронфайна.
В доме Гронфайна Бабель познакомился с дочерью Гронфайна, гимназисткой последнего класса Женей, и вскоре началась их взаимная любовь.
О женитьбе не могло быть и речи: Бабель, студент, голодранец, сын среднего одесского купца, явно не годился в мужья богатой наследнице Гронфайна.
При первом же упоминании о замужестве Жени Гронфайн расстегнул сюртук, засунул руки за вырезы жилета и, покачиваясь на каблуках, испустил пренебрежительный и всем понятный звук: «П-с-с!» Он даже не дал себе труда выразить свое презрение словами: слишком много чести для этого невзрачного студента!
Влюбленным оставался только один выход — бежать в Одессу.
Так они и сделали.
А дальше все разыгралось по ветхозаветному шаблону: старик Гронфайн проклял весь род Бабеля до десятого колена и лишил дочь наследства. Случилось как в знаменитых стихах Саши Черного «Любовь — не картошка». Там при подобных же обстоятельствах папаша Фарфурник с досады раскокал семейный сервиз, рыдающая мадам Фарфурник иссморкала десятый платок, а студент-соблазнитель был изгнан из дома и витиевато назван «провокатором невиннейшей девушки, чистой, как мак».
Но время шло. Свершилась революция. Большевики отобрали у Гронфайна завод. Старый промышленник дошел до того, что позволял себе выходить на улицу небритым и без воротничка, с одной только золотой запонкой на рубахе.
Но вот однажды до дома Гронфайна дошел ошеломляющий слух, что «этот мальчишка» Бабель стал большим писателем, что его высоко ценит (и дружит с ним) сам Максим Горький — «Вы только подумайте, сам Максим Горький!»,— что Бабель получает большие гонорары и что все, кто читал его сочинения, почтительно произносят слова: «Большой талант!» А иные добавляют, что завидуют Женечке, которая сделала такую хорошую партию.
Очевидно, старики просчитались, и настало время мириться. Как ни страдала их гордость, они первые протянули Бабелю, выражаясь фигурально, руки примирения. Это обстоятельство выразилось в том, что в один прекрасный день у нас на 9-й станции неожиданно появилась приехавшая для примирения из Киева преувеличенно любезная теща Бабеля — старуха Гронфайн.
Она была, должно быть, не очень уверена в успехе своей щекотливой задачи и потому захватила с собой из Киева, для разрядки, внука — восьмилетнего мальчика Люсю. Лучше было этого не делать.
В семье Бабеля тещу встретили приветливо. Но, конечно, в глубине души у Бабеля осталась неприязнь к ней и к заносчивому старику Гронфайну. А теща, пытаясь загладить прошлую вину, даже заискивала перед Бабелем и на каждом шагу старалась подчеркнуть свое родственное расположение к нему.
Мы с Изей Лившицем часто завтракали по утрам у Бабеля, и несколько раз при этом повторялась одна и та же сцена.
На стол подавали вареные яйца. Старуха Гронфайн зорко следила за Бабелем и, если он не ел яиц, огорченно спрашивала:
— Бабель (она называла его не по имени, а по фамилии), почему вы не кушаете яички? Они вам не нравятся?
— Благодарю вас, я не хочу.
— Значит, вы не любите свою тещу? — игриво говорила старуха и закатывала глаза.— А я их варила исключительно для вас.
Бабель, давясь, быстро доедал завтрак и выскакивал из-за стола.
Мальчика Люсю Изя Лившиц прозвал «тот» мальчик. Что скрывалось под этим южным термином, объяснить было почти невозможно. Но каждый из нас в первый же день появления Люси испытал на собственной шкуре, что это действительно был «тот» мальчик.
У Люси с утра до вечера нестерпимо горели от любопытства тонкие уши, будто кто-то долго и с наслаждением их драл. Люся хотел знать все, что его не касалось. Он шпионил за Бабелем и нами с дьявольской зоркостью. Скрыться от него было немыслимо. Где бы мы ни были, через минуту мы замечали в листве тамарисков или за береговой скалой насквозь просвеченные солнцем Люсины уши.
Очевидно, от снедавшего его любопытства Люся был невероятно худ и костляв. У него с неестественной быстротой шныряли во все стороны черные, похожие на маслины глаза. При этом Люся задавал до тридцати вопросов в минуту, но никогда не дожидался ответа.
То был чудовищно утомительный мальчик с каким-то скачущим характером. Он успокаивался только во сне. Днем он все время дергался, прыгал, вертелся, гримасничал, ронял и разбивал вещи, носился с хищными воплями по саду, падал, катался на дверях, театрально хохотал, дразнил собаку, мяукал, вырывал себе от злости волосы, обидевшись на кого-нибудь, противно выл всухую, без слез, носил в кармане полудохлых ящериц с оторванными хвостами и крабов и выпускал их во время завтрака на стол, попрошайничал, грубил, таскал у меня лески и крючки и в довершение всех этих качеств говорил сиплым голосом.
— А это что? — спрашивал он.— А это для чего? А из этого одеяла можно сделать динамит? А что будет, если выпить стакан чаю с морским песком? А кто вам придумал такую фамилию — Паустовский, что моя бабушка может ее правильно выговаривать только после обеда? Вы могли бы схватить конку сзади за крюк, остановить на полном ходу и потащить ее обратно? А что, если из крабов сварить варенье?
Легко представить себе, как мы «любили» этого мальчика. «Исчадие ада!» — говорил о нем Бабель, и в глазах его вспыхивал синий огонь.
Самое присутствие Люси приводило Бабеля в такое нервическое состояние, что он не мог писать. Он отдыхал от Люси у нас на даче и стонал от изнеможения. Он говорил Люсе «деточка» таким голосом, что у этого лопоухого мальчика, если бы он хоть что-нибудь соображал, волосы должны были бы зашевелиться на голове от страха.
Жаркие дни сменяли друг друга, но не было заметно даже отдаленных признаков отъезда тещи.
— Все погибло! — стонал Бабель и хватался за голову. — Все пропало! Череп гудит, как медный котел. Как будто это исчадие ада с утра до вечера лупит по мне палкой!
Все мы ломали голову над тем, как избавить Бабеля от Люси и его медоточивой бабушки. Но, как это часто бывает, Бабеля спас счастливый случай.
Однажды ранним утром я зашел к Бабелю, чтобы, как мы условились с вечера, вместе идти купаться.
Бабель писал за небольшим столом. У него был затравленный вид. Когда я вошел, он вздрогнул и, не оглядываясь, судорожно начал запихивать рукопись в ящик стола и чуть не порвал ее.
— Фу-у! — вздохнул он с облегчением, увидев меня.— А я думал, что это Люська. Я могу работать, только пока это чудовище не проснется.
Бабель писал химическим карандашом. Я никогда не мог понять, как можно писать этим бледным и твердым, как железный гвоздь, карандашом. По-моему, все написанное химическим карандашом получалось много хуже, чем написанное чернилами.
Я сказал об этом Бабелю. Мы заспорили и прозевали те несколько секунд, безусловно спасительных для нас, когда Люся еще не подкрался по коридору. Если бы мы не спорили, то могли бы вовремя скрыться.
Мы поняли, что пропали, когда Люся победоносно ворвался в комнату. Он тут же кинулся к письменному столу Бабеля, чтобы открыть ящик (там, как он предполагал, были спрятаны самые интересные вещи), но Бабель ловко извернулся, успел закрыть ящик на ключ, выхватить ключ из замка и спрятать его в карман.
После этого Люся начал хватать по очереди все вещи со стола и спрашивать, что это такое. Наконец он начал вырывать у Бабеля химический карандаш. После недолгой борьбы это ему удалось.
— А-а! — закричал Люся.— Я знаю, что это такое! «Карандаш-барабаш, все, что хочешь, то и мажь!»
Бабель задрожал от отвращения, а я сказал Люсе:
— Это химический карандаш. Отдай его сейчас же Исааку Эммануиловичу! Слышишь!
— Химический, технический, драматический, кавыческий! — запел Люся и запрыгал на одной ноге, не обратив на меня никакого внимания.
— О боже! — простонал Бабель. — Пойдемте скорее на берег. Я больше не могу.
— И я с вами,— крикнул Люся. — Бабушка мне позволила. Даю слово зверобоя. Хотите, дядя Изя, я приведу ее сюда и она сама вам скажет?
Мы пошли на пляж. Люся нырял у берега, фыркал и пускал пузыри. Бабель пристально следил за ним, потом схватил меня за руку и сказал свистящим шепотом заговорщика:
— Вы знаете, что я заметил еще там, у себя в комнате?
— Что вы заметили?
— Он отломил кончик от химического карандаша и засунул себе в ухо.
— Ну и что же? — спросил я. — Ничего особенного не будет.
— Не будет так не будет! — уныло согласился Бабель. — Черт с ним. Пусть ныряет.
Мы заговорили о Герцене,— Бабель в то лето перечитывал Герцена. Он начал уверять меня, что Герцен писал лучше, чем Лев Толстой.
Когда мы, выкупавшись, шли домой и продолжали вяло спорить о Герцене, Люся забежал вперед, повернулся к нам, начал приплясывать, кривляться и петь:
Герцен-Мерцен сжарен с перцем! Сжарен с перцем Герцен-Мерцен!
— Я вас умоляю,— сказал мне Бабель измученным голосом,— дайте этому байстрюку по шее. Иначе я за себя не отвечаю.
Но Люся, очевидно, услышал эти слова Бабеля. Он отбежал от нас на безопасное расстояние и снова закричал, паясничая.
— У-у-у, зараза! — стиснув зубы, проодептал Бабель. Никогда до этого я не слышал такой ненависти в его голосе. — Еще один день, и я или сойду с ума, или повешусь.
Но вешаться не пришлось. Когда все сидели за завтраком и старуха Гронфайн готовилась к своему очередному номеру с «яичком» («Бабель, так вы, значит, не любите свою тещу»), Люся сполз со стула, схватился за ухо, начал кататься по полу, испускать душераздирающие вопли и бить ногами обо что попало.
Все вскочили. Из уха у Люси текла мерзкая и темная жижа.
Люся кричал без перерыва на одной ужасающей ноте, а около него метались, вскрикивая, женщины.
Паника охватила весь дом. Бабель сидел, как бы оцепенев, и испуганно смотрел на Люсю. А Люся вертелся винтом по полу и кричал:
— Больно, ой, больно, ой, больно!!
Я хотел вмешаться и сказать, что Люся врет, что никакой боли нет и быть не может, потому что Люся нырял, набрал себе в уши воды, а перед этим засунул себе в ухо...
Бабель схватил под столом мою руку и стиснул ее.
— Ни слова! — прошипел он. — Молчите про химический карандаш. Вы погубите всех.
Теща рыдала. Мери вытирала ватой фиолетовую жидкость, сочившуюся из уха. Мать Бабеля требовала, чтобы Люсю тотчас везли в Одессу к профессору по уху, горлу и носу.
Тогда Бабель вскочил, швырнул на стол салфетку, опрокинул чашку с недопитым чаем и закричал, весь красный от возмущения на невежественных и бестолковых женщин:
— Мамаша, вы сошли с ума! Вы же зарежете без ножа этого мальчика. Разве в Одессе врачи? Шарлатаны! Все до одного! Вы же сами прекрасно знаете. Коновалы! Невежды! Они начинают лечить бронхит и делают из него крупозное воспаление легких. Они вынимают из уха какого-нибудь комара и устраивают прободение барабанной перепонки.
— Что же мне делать, о господи! — закричала мадам Гронфайн, упала на колени, подняла руки к небу и зарыдала.— О господи, открой мне глаза, что же мне делать!
Люся бил ногами по полу и выл на разные голоса. Он заметно охрип.
— И вы не знаете, что делать? — гневно спросил Бабель.— Вы? Природная киевлянка? У вас же в Киеве живет мировое светило по уху, горлу и носу. Профессор Гринблат. Только ему можно довериться. Мой совет: везите ребенка в Киев. Немедленно!
Бабель посмотрел на часы.
— Поезд через три часа. Мери, перевяжи Люсе ухо. Потуже. Одевайте его. Я вас провожу на вокзал и посажу в поезд. Не волнуйтесь.
Теща с Люсей и Бабелем уехала стремительно. Тотчас же после их отъезда Евгения Борисовна начала без всякой причины хохотать и дохохоталась до слез. Тогда меня осенило, и я понял, что история с киевским светилом была чистой импровизацией. Бабель разыграл ее, как первоклассный актер.
С тех пор тишина и мир снизошли на 9-ю станцию Фонтана. Все мы снова почувствовали себя разумными существами. И снова вернулось потерянное ощущение крепко настоянного на жаре и запахе водорослей одесского лета.
А через неделю пришло из Киева письмо от тещи.
«Как вы думаете? — писала она возмущенно.— Что установил профессор Гринблат? Профессор Гринблат установил, что этот негодяй засунул себе в ухо кусок химического карандаша. И ничего больше. Ничего больше, ни единой соринки. Как это вам нравится?»
– Семейное положение? – строго спросила рыбка у старика. – Вдовец. – ответил старик – уже года два как. – Уфф! – с облегчением вздохнула рыбка – Полная медицинская страховка, пенсии штукарь и постоянный клёв на удочку? – Хорошо бы... – почесал затылок старик, но тут же спохватился – А почему вы решили, что старому человеку для счастья надо так мало? Я жизнь отжил и всё? Ничего мне не надо? Радостей всего-то – денег на лекарства и рыбку половить? – А чего тебе еще, старче? – съехидничала рыбка – Группу поддержки бразильской сборной по баскетболу? 20 мулаточек? - А хоть бы и так! – кипятился старик – Хочу двадцать мулаток.
– Гыыы. И возвращения эрекции? – Тьфу на тебя! Такие слова старому человеку! А теперь доставай блокнот. Пиши. Хочу, значит вот чего. Пишешь? Всемирную известность! Всенепременно! И чтоб без подвохов там типа "Объявлен в розыск человек, выпустивший на свободу птичий грипп!" Чтоб хорошая известность! – Пенсионер отверг сексуальные приставания Дженифер Лопез! – кивнула рыбка. – Кого? – подозрительно переспросил старик – Какая лопасть? – Самоочищающиеся от пробок уши. – вписала в блокнот рыбка – Не обращай внимания! Скажи спасибо, что не "Ещё один эпизод в деле Майкла Джексона.". Дальше чего? – Хочу быть президентом Боливии! – выпалил старик. – Ого как! – удивилась рыбка – Дженифер Лопез, наверное вычеркивать тогда? А зачем тебе Боливия? – Я там не был никогда. Зеленые горы, 500 лет без войны. Шоколад вкусный. На могилку пастора Шлага схожу... – Понятно. Швейцария подразумевалась. – кивнула рыбка – Вписываю ещё знание географии и истории. – А еще хочу, чтобы я такой выхожу на улицу, а все вокруг – "Уау!!! Старче вышел!!!" или нет.. Не так... "Старичищще вышел!!!" и девчонки ко мне – тыгыдым, тыгыдым – бегом бегут. "Дайте автограф! Я так давно мечтаю о вашем автографе!!!". И троллейбус останавливается, а водитель оттуда: – "А ну-ка все вон отсюда! Старика подвезу куда надо! Забесплатно! Потому что заслужил он!" – Русский язык в Швейцарии, троллейбусы там же... – не успевала записывать рыбка – Не части! – Да, да! Чтоб никто не частил желаю! А ещё чтобы годков тридцать скинуть! И чтобы чернобров, черноглаз, черноус, черноног... А нет. Черноног не надо. – Лицо кавказской национальности – писала рыбка. – И чтоб рост не менее метр-восемьдесят. И бугрящиеся бицепсы по всему телу. И на плече пушечка такая! Как у Хищника со Шварцнеггером! И черный пояс по таеквондо! Голой ладонью по рельсу – хрясь-пополам! И чтобы Биллгейц ежедневно ко мне на ковер – дневную выручку сдавать. А я ему по плечу хлоп-хлоп-хлоп. И пальчиком пригрозил "Работай, шельмец! И не дай бог! Хоть копейку! Сразу вон отсюда!". А он улыбается, очечки протирает, от страха потеет и орёт: "Да ни в жисть!". – Постой, постой... – Тиха ты, водоплавающее! И чтобы я иду, а у меня ангелы с ладошки крошки склёвывают! Подобострастно чтобы. И обязательно! Слышишь ты, вобла в потенциале, обязательно чтобы я язык зверей и птиц понимал, а они мне повиновались. И чтобы у меня гипноз был и способности к внушению! Чтобы я подошёл, в глазки зыркнул и: "Бабло отдай и забудь меня прям сразу!" и чтоб так и было. И по фотографии чтобы. И без фотографии чтобы. Только чтобы подумал "Буш сейчас во время официального визита с Жакшираком падеспань слабали!" – включил чтобы телевизор, а они пляшут уже. И чтобы я мог годами не есть, не спать, не пить, не дышать - и хоть бы хны мне. Ещё чтобы годами не мыться, а носки не воняют и фиалками прёт от них. Летать уметь желаю. Включая космос и со сверхсветовой. К далёким планетам, по бабам инопланетным! Мгновенная чтобы транспортация ещё в любое место по желанию! И чтобы каша без комков! И лицензия на отстрел кого пожелаю! И мгновенная смерть на месте в случае неповиновения или слова кривого! И деревянную лошадку в натуральный рост! – Совсем в детство впал! – закричала рыбка – Офигел совсем? Где я тебе такую лошадку найду?! Пошёл ты! – выругалась рыбка и превратилась в воблу. – Мнда. Перебор вышел... – сказал старик и пошёл за пивом.
Я спросил у сакуры, Где та гейша, которая разбила мне сердце. Сакура не ответила. И это хорошо. В нашем роду и так полно психов, Которые говорят с деревьями и травой. *** Маленькая ель родилась в лесу. В лесу и росла, укутанная снежком. Приехал самурай, рубит ее мечом Никак. Двое их в лесу тупых – он и меч. *** Спрятались ромашки, поникли лютики. От горьких слов застыла вода в реке. Почему гейши любят только красивых? Почему остальные должны платить и платить? *** Мохнатый шмель на душистую ветку сакуры. Серая цапля на крышу дома в Киото. Самурайская дочь – на бюллетень. Не стоит находиться рядом, Когда отец тренируется с бамбуковой палкой. *** Вот кто-то спускается с горы Фудзи. Наверно, это тот, кто мне мил. На нем зеленое кимоно. На мне белое, И рукава завязаны сзади. *** Неуклюжие пешеходы бегут по лужам. Вода рекой течет по асфальту. В префектуре Исемидзу дождь и полная тишина. Там не разрешают петь на улицах крокодилам. ******** /Интернет/
- У меня сейчас была ученица, она в детстве училась в военной школе! В СССР были военные школы для девочек! – рассказывал Роберт по скайпу своей матери. - О, Бобби, - сказала моя свекровь (она так зовет своего сына). – Осторожнее там! Олга, наверное, тоже училась в военной школе? Она может тебя побить.
В скайпе появился мой свекр, отчим Роберта. - Мусульманки часто бывают солдатами, - сказал он. – Я видел по телевизору. - О, Боб, - сказал моя свекровь (свекра тоже зовут Роберт, то есть Боб), но ведь Олга – не мусульманка, сколько раз тебе повторять! - Русские – мусульмане, - продолжал выступать в скайпе старший Боб. – Это сказали по телевизору! - Окей, - сказал младший Бобби. – Приятно было с вами поговорить. Приятного вечера! И отключил скайп.
После этого Роберт долго думал, а потом обратился ко мне с вопросом: - Скажи мне, Олга, в СССР всем мужчинам нужно было служить в армии? Узнав, что всем, Роберт закивал, так как в принципе поддерживал воинскую доблесть. - Когда у нас родится сын, мы отдадим его в армию, - сказал Роберт. Я позволила себе заметить, что это произойдет не столь стремительно. Во всяком случае, после рождения надо подождать несколько лет.
Но тут наш разговор прервался, так как пришли новые ученики. Это были довольно взрослые ученики, менеджеры среднего звена. Они просвещали Роберта по поводу жизни в СССР. К сожалению, с английским у них было не очень хорошо, поэтому они не все поняли про планы Роберта относительно отправки нашего малолетнего сына в армию.
- Съын полка! – воскликнул Роберт после их ухода. – Ты читала эту книгу? Как мальчиков в СССР отдавали в армию и называли «съын полка». Мальчики росли настоящими воинами! Поэтому русские и победили французов. Но французы еще сами ненормальные. Только идиоты могут воевать с Россией. Они не понимают, что здесь есть зима!
Он довольно рассмеялся – убогое мышление французов забавляло его. Однажды он был в Русском музее вместе с Кристианом, мужем моей лучшей подруги. Кристиан – француз. На чужбине, пообщавшись с русской тещей и мамой тещи, он был готов обнять любого европейца и даже англичанина. Чтобы развивать наших мужей, мы повели их в Русский музей. Через некоторое время просмотра экспозиции Кристиан сказал Роберту, что не понимает, отчего среди портретов «Герои 1812 года» нет ни одного француза. Роберт долго и радостно это вспоминал.
Но тут позвонил Морис, и Роберт вернулся к теме девочки из военной школы. - Понимаешь, Морис, они выполняли задание на тему: «Неловкая ситуация, в которую я попадал в школе». И она рассказал мне, что не могла собрать автомат, а все ее одноклассники собрали! И она была абсолютно фрустрирована! Я думаю, можно написать роман, как меняется взгляд военной девочки на мир. Ее сверстницы фрустрированы от того, что мальчики не уделяют им достаточно внимания, а она фрустрирована от того, что не может собрать автомат! Здесь есть экзистенциализм! Понимаешь, что я имею в виду, Морис? - О да, - сказал шотландец Морис. – Моя бабушка умела стрелять из ружья. Это полезный навык. И ее у нее был топор. Понимаешь, она одна жила, а в Шотландии на севере было тогда довольно опасно.
Они обсудили бабушку, топор, фрустрацию военной девочки и погоду в России и Шотландии.
После этого Роберт спросил меня, видела ли я автомат. - Да, сказала я. - А ты его держала в руках? – с недоверием спросил Роберт. - Ну да, в школе, - ответила я. - Ты никогда не говорила мне, что училась в военной школе! – занервничал Роберт, очевидно, вспоминая совет моей свекрови быть осторожнее с женой. - Это была обычная школа. Мы учились собирать и разбирать автомат, - с гордостью сказала я. - И ты можешь сейчас собрать автомат? – все еще находясь в стадии отрицания по Элизабет Кублер-Росс, спросил Роберт. - Нет, - честно сказал я. – Но у меня есть военный билет. И я показала ему военный билет. - Это тебе тоже в школе дали? – спросил Роберт, следуя философскому принципу «ничему не удивляйся». - Нет, вместе с дипломом врача, - гордо сказала я и спрятала билет. Потом решила, что это не вся истина, и добавила: - Но моя сестра Валера умеет очень хорошо собирать автомат. Хотя она не сразу научилась. У нее сначала застрял в нем палец. Прямо на уроке. И даже посинел. Она старше на три года, их лучше учили, чем нас. - Боже, - сказал Роберт. – Кстати, у вас скоро в России мужской праздник. Что ты мне подаришь?
Пока я раздумывала, он отправился на кухню. От волнения из его рук упала чашка и разбилась. Он взял веник и стал убирать осколки, тяжело сокрушаясь. Но внезапно он замолчал. Молча вынес ведро. Молча сел на диван и закурил. - Я снова начал курить, - сказал он, стараясь держаться молодцом.
Он смог продержаться молодцом до вечера, а потом спросил: - Олга. Зачем у вас в доме холодное оружие? - У нас нет оружия, ты что? – ответила я. - Я видел. Пойдем, покажу.
Он повел меня на кухню и осторожно указал под стол. Там, в глубине, виднелся топор. Мы уже и забыли, что он там лежит. - А, это, - махнула я рукой. – Это бабушкин.… Больше недели после этого Роберт был очень вежлив со мной.
Сообщение отредактировал: IP - Пн, 23.12.2024, 20:08
Константин Паустовский
