В советское время на страницах журналов о путешественниках и детских книжек существовала легенда об умирающем на могиле Седова Фраме. Будто бы был такой пёс, который не захотел уходить с Линником и Пустошным после похорон, а захотел остаться со своим капитаном. Легенда красивая, однако совсем не лишена смысла в своем прототипе, ибо многие желали быть похожими тогда на Нансена и Пири, мечтали быть первооткрывателями подобно Берингу и Беллинсгаузену. Об одной из экспедиций, на которую равнялись молодые капитаны северных земель и пойдет здесь речь.
Сообщение отредактировал: Пиркс - Вс, 13.03.2016, 22:19
Нансен уже тогда был известен как выдающийся спортсмен, лыжник, сумевший пересечь ледяную Гренландию на лыжах и, благодаря лыжам, нашедшим в сугробе свою жену. Едва покончив с обработкой и публикацией результатов первой экспедиции, Нансен принялся за новую работу: подготовку еще более смелой и грандиозной экспедиции в область Северного полюса. Свой план Нансен основывал на существовании течения, направляющегося от Берингова пролива и Новосибирских островов к Северному полюсу и затем сворачивающего на юг или юго-запад между Шпицбергеном и Гренландией. Это предположение Нансена базировалось на факте находки на юго- западном берегу Гренландии предметов экспедиции Д. Де-Лонга, судно которого «Жаннетта» было раздавлено льдами в 1881 году северо-восточнее Новосибирских островов. Дополнительным доказательством существования такого течения было обнаружение у берегов Гренландии стволов сибирских лиственниц, частиц грунта, диатомей, приплывших со льдом из района мыса Ванкарем в Беринговом проливе. Нансен рассчитывал, поднявшись на корабле по возможности выше к северу от Новосибирских островов, дать ему обмерзнуть в плавучих льдах и дрейфовать затем вместе со льдами по течению, которое должно будет привести их к Северному полюсу или в точку, близкую к нему. Для того чтобы судно не было раздавлено напором льдов, оно должно иметь конструкцию, при которой льды будут выдавливать его наверх невредимым. Нансен сам разработал проект такого судна, постройку которого он доверил замечательному норвежскому корабельному мастеру Колину Арчеру. Судно, получившее название «Фрам», имело сильно покатые и округленные бока, небольшую длину при значительной ширине.
Нансен уже тогда был известен как выдающийся спортсмен, лыжник, сумевший пересечь ледяную Гренландию на лыжах и, благодаря лыжам, нашедшим в сугробе свою жену.
Как- то на лыжной прогулке он помог девушке выбраться из сугроба. Очаровательную лыжницу звали Евой; она оказалась дочерью знаменитого норвежского зоолога Михаэля Сарса и одной из лучших певиц Норвегии. Молодые люди начали встречаться, взаимная симпатия постепенно переросла в любовь. Перед свадьбой Фритьоф предупредил невесту, что скоро отправится на Северный полюс, но Ева не испугалась. Их брак оказался очень счастливым. Уже через год, перед самым отъездом Фритьофа на Север у супругов родилась дочь Лив; позже появилось еще четверо детей — девочка и 3 мальчика.
Нансен родился 10 октября 1861 г. в родительском имении Стуре-Фреен неподалеку от Христиании (Осло). Обстановка в старинной интеллигентной семье способствовала развитию у ребенка характера твердого, правдивого и мужественного. Его отца, Бальдура Фритьофа Нансена, скромного секретаря окружного суда, отличали настойчивость, прилежание, педантичность и порядочность. Еще большее влияние на мальчика оказала мать, Аделаида Нансен, обладавшая недюжинным умом, энергичностью, работоспособностью и спортивными наклонностями. В семье особенно чтили память одного из предков, Ханса Нансена — ученого, мореплавателя и образцового гражданина.С детства Фритьоф увлекался охотой, ходьбой на лыжах и бегал на коньках. В последнем виде спорта он достиг выдающихся результатов: в 17 лет стал чемпионом Норвегии, а через год — чемпионом мира в скоростном беге. 12 лет подряд он побеждал в соревнованиях по длительным лыжным переходам, во время которых ему не раз приходилось преодолевать значительные трудности, в том числе и нехватку продуктов питания.С раннего возраста мальчик отличался замкнутостью, именно с этим были связаны охотничьи наклонности: он стремился не столько к обретению трофеев, сколько к уединению. В отрочестве, по его собственным словам, Фритьоф часто пропадал в лесу целыми неделями, питаясь хлебом и «рыбой, сваренной на углях».По окончании школы Нансен долго колебался в выборе пути: вначале хотел записаться в военную школу, потом решил заняться медициной, но остановился на зоологии и поступил в университет в Христиании (Осло). Примерно в это же время юноша всерьез заинтересовался литографией и достиг в этом искусстве большого совершенства — позже он сам иллюстрировал свои труды.Еще студентом молодой человек принял участие в исследовательской экспедиции. По совету одного из профессоров 11 марта 1883 г. он отправился на промысловом зверобойном судне «Викинг» в Арктику для изучения тюленей и побывал в районе о. Ян-Майен, у берегов Исландии и Гренландии. Во льдах Нансен чувствовал себя как дома, он с увлечением охотился на тюленей и медведей, поражая своими способностями даже бывалых промысловиков. Мало кто из них отважился бы, как Нансен, в погоне за медведем прыгнуть в ледяную воду, а потом еще час в мокрой одежде преследовать зверя.Но не только охотой занимался ученый на «Викинге». Помимо изучения тюленей, он крайне заинтересовался направлением движения льдов и понял, что оно зависит от морских течений, а не от направления ветра. В будущем это сослужило ему хорошую службу.Арктика произвела на Нансена неизгладимое впечатление. «Я чувствовал, что стою на пороге нового мира», — записал он в дневнике. Молодой человек любовался северным сиянием, бескрайними ледяными просторами, слушал шорох льдов — странный звук, который нигде, кроме приполярных областей, невозможно услышать. Особенно увлекла его Гренландия. «Викинг», зажатый льдами, 24 дня дрейфовал вдоль ее побережья. Нансен рвался на берег, но капитан категорически запретил идти к земле по дрейфующему льду. Пришлось подчиниться, однако сердце Фритьофа загорелось неудержимым стремлением исследовать огромный таинственный остров, о внутренних районах которого в то время практически ничего не было известно.Нансен решил совершить небывалое — пересечь Гренландию с востока на запад и побывать на ее ледяном куполе.
Нансен был живым человеком, со всеми достоинствами и недостатками. О романах красавца-полярника ходили десятки легенд. В последние годы жизни политические взгляды Нансена были довольно жесткими: он с большим скепсисом относился к парламентской демократии.Многого о Нансене мы просто не знаем — или забыли. Мы почти не помним, что Нансен был выдающимся ученым-биологом, политическим деятелем, много сделавшим для получения Норвегией независимости в 1905 году и «переговорщиком», сумевшим «добыть» для своей страны короля. Кстати, королевскую «должность» предлагали и самому Нансену, но он отказался, сказав, что он «слишком большой эгоист и предпочитает сохранить полную свободу действий и быть свободным человеком»
А еще Фритьоф Нансен был прекрасным художником, после него осталось много картин и набросков. Почти все свои книги он иллюстрировал сам, а в экспедициях никогда не расставался с карандашом и альбомом.
Если человек сделал тебе больно, не отвечай ему тем же, сделай добро. Ты другой человек. Ты лучше.
Сообщение отредактировал: Melodia - Вс, 13.03.2016, 22:37
А еще Фритьоф Нансен был прекрасным художником, после него осталось много картин и набросков. Почти все свои книги он иллюстрировал сам, а в экспедициях никогда не расставался с карандашом и альбомом.
А я не знала), спасибо.
Нашла шарж) - в книге Тура Хейердала Мне исполнилось всего восемь лет, когда Нансен получил Нобелевскую премию за помощь беженцам — жертвам Первой мировой войны. Больше всего мы восхищались им за то, что он сознательно позволил своему судну «Фрам» вмерзнуть в дрейфующие льды и вместе с ними подошел к Северному полюсу ближе, чем кто-либо в истории (за исключением его спутника Йохансона). Все мы слышали, что в 1888 году он пересек на лыжах Гренландию. Тогда, в годы моего детства, никто другой не забирался так далеко во льды Гренландии, чтобы сообщить географам, что же на самом деле представляет собой этот огромный полярный остров — нагромождение диких горных хребтов или плоскую ледяную равнину. Затем произошло событие, сыгравшее важную роль в моей собственной судьбе. В 1931 году два отважных студента из Норвегии пересекли на собачьих упряжках самую неизведанную часть Гренландии и написали книгу о своем путешествии. Один из них, Мартин Мерен, привез в Осло несколько собак из той упряжки.
Моя мать обожала собак и в годы первого замужества держала двадцать белых лаек — близких, хотя и несколько более изнеженных родичей могучих псов гренландских эскимосов. Начиная с того времени, когда я пил молоко нашей козы в Ларвике, я привык к спокойным животным, помогавшим скрасить одиночество единственного ребенка стареющих родителей. Затем школьные годы закончились, и мы с мамой переехали в Осло. Одиночество продолжалось в стенах большой квартиры на верхнем этаже дома на улице Камиллы Коле. Для маминой обширной коллекции антиквариата требовалась именно такая — с просторной гостиной во всю ширину здания и с узкими балконами по обеим сторонам. Сюда, в приобретенную для нас отцом квартиру в центре города, она и принесла с победоносным видом щенка гренландской лайки, которого купила у самого Мартина Мерена. Трудно описать охвативший меня восторг. Но едва она закрыла за собой дверь и опустила щенка на пол, как наш новый жилец стрелой бросился в гостиную и принялся прыгать, словно леопард, по столам и диванам. Затем он заметался с одного балкона на другой, вскочил на перила и опомнился, только увидев под собой многометровую пропасть. С появлением Казана — так назвали собаку — моя жизнь совершенно изменилась. Три следующих дня я никуда не выходил из дома, даже в университет, а занимался воспитанием щенка. По команде «лежать» я силой укладывал его на коврик и удерживал его в таком положении, пока не следовала команда «встать». В оправдание пса мама говорила, что в нем, по словам Мерена, половина волчьей крови. Однако случилось чудо — Казан со временем превратился в послушную и умную собаку. Я даже брал его с собой в университет, а когда я изредка выбирался куда-нибудь в ресторан, он молча лежал под столом, не привлекая ничьего внимания. Зимой он без труда тащил груженые сани весом в пятьдесят килограммов, а летом Мог нести такой же вес на спине. Мы не расставались ни миг ни в городе, ни во время загородных прогулок. Ничто не доставляло нам обоим больше радости, чем забраться как можно дальше от Осло и как можно выше в горы. Пес так далеко зашел в своей привязанности ко мне, что не позволял больше никому дотрагиваться до моего рюкзака и горных ботинок. А если рычание не помогало, в ход шли клыки. Эрик чаще других сопровождал меня в моих вылазках в горы; старые друзья всегда были мне особенно дороги. В те времена ночевки под открытым зимним небом еще не пользовались большой популярностью, но мы с Эриком находились под влиянием Нансена и Мерена и никогда не заботились о том, чтобы найти на ночь крышу над головой. Мы научились отыскивать хорошие, плотные сугробы и выкапывали в них нечто вроде берлоги. Мои товарищи по походам считали, что я готовлюсь к полярным экспедициям. Никого, кроме Эрика и Арнольда, я не посвящал в свои крепнущие с каждым днем планы отправиться в дальние страны. Репортажи в газетах о моих предыдущих путешествиях, снабженные фотографиями и рисунками, позволяли мне скопить деньги на следующие поездки. В тридцатые годы ночевки под открытым небом, да еще в снегу, были в новинку в Норвегии. Людям нравилось читать о том, как построить ледяной дом-иглу из блоков льда. http://www.e-reading.club/bookrea....ma.html
Именно во время плавания на зверобойном промысле Нансен начинает изучать арктические льды, задумываться над их появлением и движением на просторах Ледовитого океана. Его научный подход позволил, на основе полученных со льда образцов "грязи", определить что эта почва принесена к Шпицбергену от берегов Сибири. Фритьоф Нансен, будущий великий полярный исследователь и путешественник 28 апреля 1888 года, за 4 дня до отправления лыжной экспедиции в Гренландию, защитил докторскую диссертацию «Нервные элементы, их структура и взаимосвязь в центральной нервной системе асцидий и миксин». По поводу его защиты было много разговоров, но мне понравились слова самого Нансена: "Пусть лучше будет плохая защита, чем плохое снаряжение." Несмотря на вот такие объявления в газетах Норвегии: "ВНИМАНИЕ! В июне сего года препаратор Нансен демонстрирует бег и прыжки на лыжах в центральной области Гренландии. Постоянные сидячие места в ледниковых трещинах. Обратного билета не требуется." Фритьоф, его будущий соратник в экспедиции на "Фраме" Отто Свердруп и 4 их товарища совершают беспрецендентный лыжный переход поперек всей Гренландии. Морозы достигали −40 °C, шерстяная одежда плохо защищала от холодов, а в рационе почти не оказалось жиров (Свердруп даже просил у Нансена выдать в пищу сапожную мазь на основе льняного масла). Маршрут составил 470 км.
И так далее.. Совсем, совсем другой подход у подготовке экспедиций , и подготовка другая. На этом фоне три капитана производят впечатление суицидников, как выражается Дореми..
да, там еще есть об увековечивании ,,Фрама" музее в Норвегии. - Чёрт! Я берёг этот бекон! ))) ладно, для кого-то ,,и так далее", а кто-то пойдёт со мной дальше.
Обычно кораблям дают имена знаменитых людей, городов, исторических событий или географических объектов. В Норвегии есть шхуна, с которой все наоборот — в честь нее назвали и называют острова, проливы, футбольные клубы, книги, города (один такой есть в Парагвае), литературные произведения. Даже на Марсе есть кратер, носящий имя этого корабля.
Знаменитая шхуна за свою жизнь участвовала лишь в трех походах. В 2016 году исполнится 80 лет с тех пор, как она окончательно “поселилась” на берегу полуострова Бюгдёй, став одним из самых популярных музеев Осло. Речь идёт о шхуне “Фрам” (по-норвежски “вперед”) - корабле, на котором были совершены одни из самых знаменитых экспедиций к обоим полюсам нашей планеты.
Как писал сам Нансен в своей книге “Фрам”, чтобы “напирающие на него льды не получали точки опоры и не могли его раздавить”. Корабль должен быть небольшим и легким, иначе силы сжатия не хватит, чтобы вытолкнуть его на поверхность ледяного поля. И, конечно, судно должно быть как можно более прочным. Интересно, что норвежскому исследователю, как это часто бывало в истории цивилизации, пришлось повторно “изобретать” форму судна, некогда хорошо известную восточным соседям норвежцев - поморам. Именно по такой технологии жители русского севера строили свои лодьи и кочи для хождения во льдах. Безкилевые суда, напоминавшие формой половинку грецкого ореха, выталкивались льдами на поверхность замерзшего моря в ситуациях, когда корабли, построенные по принятым в более умеренных широтах технологиям, были бы раздавлены. В конце XVII века в процессе “европеизации” России царь Петр приказал сжечь все существовавшие на тот момент поморские безкилевые суда и запретил строить новые. Взамен их сначала на архангельских, а затем и санкт-петербуржских верфях стали закладывать корабли по европейским чертежам. Царя-реформатора не интересовало покорение Арктики, он “рубил окно в Европу” и сражался за контроль над Балтикой. Спустя почти два века после уничтожения последнего безкилевого поморского судна, конструировать очень похожий на него корабль на основании рекомендаций Нансена взялся самый известный в то время норвежский судостроитель Колин Арчер (Colin Archer). http://scandinews.fi/society....-vpered
Нансен уделял огромное внимание тому, что сегодня называется “психологический комфорт экипажа”. Он понимал, как сложно будет выдержать несколько лет жизни в тесных помещениях в полной изоляции от остального человечества. Чтобы не допустить нервных срывов среди команды, Нансен постарался воссоздать на “Фраме” уютную домашнюю атмосферу. Каюты были окрашены в норвежские национальные цвета — белый, красный и синий, на стенах висели картины известных художников. Система отопления позволяла даже в разгар арктической зимы поддерживать в помещениях комфортную температуру +22 градуса по Цельсию. Каюты освещались электрическими лампочками, питавшимися от динамо-машины, которая в свою очередь работала от парового двигателя или ветряного генератора. В конце XIX века очень немногие дома могли похвастаться таким уровнем комфорта! На шхуне была большая библиотека. Нансен, несмотря на дефицит пространства, поставил в кают-компании механический орган. Помимо традиционных для дальних путешествий консервов, на борту имелись большие запасы варенья и сушенных фруктов. Благодаря им в экспедиции не было ни одного случая заболевания цингой. “Фрам” вышел в море 24 июня 1893 года с пятилетним запасом провианта и топлива. Капитаном назначили Отто Свердрупа (Otto Sverdrup), руководил экспедицией сам Нансен. Всего на борту было 12 человек. Нансен рассчитывал до начала арктической зимы обогнуть самую северную точку материковой Евразии - мыс Челюскина и выйти в море Лаптевых. Там шхуну должен был подхватить ледовый поток и понести ее к Северному полюсу. Очень скоро выяснилось, что “Фрам” плохо подходит для плавания по свободному ото льда морю. Из-за малой осадки и округлых бортов судно так сильно раскачивалось, что даже опытные моряки страдали от морской болезни. Надо сказать, что суда поморов чувствовали себя в открытом море гораздо увереннее. В качку они вели себя, как кукла-”неваляшка” - как бы сильно не заваливала волна судно на бок, оно все равно возвращалось в вертикальное положение. О том, как ведут себя поморские суда в море, мы знаем не только по “запискам современников”. В 80-90-е годы прошлого века группа энтузиастов из Петрозаводска смогла по сохранившимся чертежам построить сначала поморский коч, а потом и поморскую лодью - точные копии кораблей поморов. Мореходные качества обоих судов поразили самих строителей. До того, как податься “ в поморы”, они долгие годы работали на местном судостроительном заводе, так что, о том, что такое “хорошо и , что такое “плохо”, применительно к поведению корабля на море, представление имели.
Но вернемся к “Фраму”. Норвежцам не удалось воспроизвести поморскую технологию “корабля-неваляшки”. Однако, как только шхуна ушла с открытой воды в ледяные поля Баренцева моря, ее мореходные ( или “ледоходные”) качества оказались выше всяких похвал. “Фрам” легко маневрировала между торосами и проходил через извилистые трещины между замерзшими глыбами. Качка полностью прекратилась. 27 июля 1893 года Нансен писал в своем дневнике: “Уже при этой первой схватке со льдами поняли мы, какое превосходное ледовое судно «Фрам». Вести его сквозь тяжёлые льды — истинное наслаждение. Его можно вертеть и поворачивать, как «колобок на блюдце». Не было такого извилистого и тесного прохода, через который нельзя было бы провести «Фрам»”. Согласно первоначальному плану, экспедиция должна была дойти до 80-го градуса северной широты северо-восточнее мыса Челюскина, но шхуна попала в сплошное ледяное поле уже на 78 градусе. 5 октября “Фрам” был окружен льдами и Нансен объявил начало дрейфа. Теперь шхуна не могла идти самостоятельно, она двигалось только вместе со льдом. Как и предполагалось, “Фрам” выдержал сжатие, давление льда вытолкнуло его целым и невредимым на поверхность ледяного поля. 25 октября началась полярная ночь. Главным врагом путешественников стала скука и безделье. Во время плавания экипаж был занят управлением судном, но теперь “Фрам” вмерз в лед и морякам оставалось только ждать, куда их вынесет течение. Чтобы хоть чем-то занять людей, Нансен стал устраивать турниры по игре в карты, музыкальные фестивали и даже пытался издавать рукописную стенгазету. Дрейф проходил очень медленно, К маю 1894 года судно пересекло только 81 градус северной широты. Изучив направление и скорость течения, Нансен рассчитал, что “Фрам” в начале 1895 года пройдет более чем в 700 километрах от Северного полюса. Дальше корабль начнет удаляться от него. Нансен решил вместе с еще одним человеком покинуть шхуну и на собачьих упряжках попытаться добраться до полюса. Поход начался 14 марта 1895 года. Нансена сопровождал кочегар и метеоролог “Фрама” Ялмар Йохансен (Hjalmar Johansen). Шхуну от полюса в этот момент отделяло 780 километров. Поход был очень тяжелым. Постоянно дул сильный встречный ветер, температура не поднималась выше минус 30 градусов Цельсия. Нансен и Йохансен несколько раз проваливались под лед, обморозили пальцы, на метеоролога однажды напал белый медведь. Зверь едва не убил Йохансена, но его спутник сумел застрелить хищника. Наконец, Нансен понял, что до полюса им не добраться и 8 апреля решил повернуть обратно. До цели оставалось 400 километров. Нансен не знал, насколько далеко течение унесло “Фрам” за месяц. Найти шхуну наугад было невозможно, поэтому он решил идти на острова Земли Франца-Иосифа. Там Нансен и Йохансен провели зиму 1895\96 годов. Холода путешественники пережили в землянке, обложенной камнями и плотным снегом. 21 мая 1896 года они направились в сторону архипелага Шпицберген, где были норвежские поселения. 17 июня Нансен и Йохансен встретились с английским полярником Фредериком Джексоном, который со своей экспедицией исследовал Землю Франца-Иосифа. Неприятной новостью для норвежцев стало то, что уже два года не поступало никаких известий о “Фраме”. Нансен считал, что корабль уже должен был выйти на открытую воду и вернуться своим ходом в Норвегию. Джексон был уверен, что “Фрам” погиб во льдах.
На родину они вернулись 30 мая 1889 года как триумфаторы, здоровые и в полном составе. Для большинства толпившихся на пристани людей Нансен был викингом, являлся для них олицетворением национального типа. Впереди Фритьофа Нансена ждали любовь и новые свершения во имя знаний, Норвегии и всего человечества.
Свадьба состоялась 6 сентября 1889 года. Нансен не хотел венчаться и к тому времени официально вышел из государственной лютеранской церкви. Ева была дочерью священника, и Нансен в последний момент уступил. На следующий день после свадьбы чета отправилась в Ньюкасл на географический съезд, а после его окончания — в Стокгольм на награждение Нансена. Очень оригинально был отпразднован первый совместный Новый год — лыжным походом на гору Норефьель. (с)
На «Фраме» в 1893—1912 годах были совершены три экспедиции к Северному и Южному полюсам:
Норвежская полярная экспедиция (1893—1896) под началом Фритьофа Нансена, Норвежская арктическая экспедиция (1898—1902) под руководством Отто Свердрупа, Норвежская антарктическая экспедиция (1910—1912), возглавляемая Руалем Амундсеном.
в экспедиции Амундсена был единственный иностранец - Александр Кучин, впоследствии ставший капитаном Русанвского Геркулеса.
По рекомендации Нансена и Хелланда-Хансена Кучин был принят в экспедицию Руаля Амундсена, отправлявшуюся на корабле «Фрам» в Антарктиду, в качестве штурмана и океанографа. Кучин был единственным иностранцем в составе экспедиции и был зачислен в неё вопреки рекомендации стортинга, что экспедиция должна состоять лишь из граждан Норвегии. Для приёма иностранца в экспедицию требовалось поручительство, в качестве поручителя выступил Хелланд-Хансен. После отплытия «Фрама» из Осло Амундсен сообщил экипажу, что реальной целью экспедиции является не просто исследование южных морей и побережья Антарктиды, а покорение Южного полюса. Пройдя мимо острова Кергелен, «Фрам» подошёл к побережью Антарктиды в районе ледника Росса, где Александр Кучин стал первым русским, высадившимся на материк Антарктида. После трёхнедельной стоянки «Фрам» за 62 дня прибыл в Буэнос-Айрес, а затем, проведя исследования антарктических морей, снова вернулся в Буэнос-Айрес в сентябре 1911 года. У Кучина в этот момент заканчивалась отсрочка от военной службы, и он вынужден был прервать плавание и на пассажирском лайнере вернуться в Осло, взяв с собой часть материалов экспедиции для передачи Хелланду-Хансену. 10 декабря 1911 года в Осло состоялась помолвка Кучина с Аслауг Поульсон. Но их свадьба так и не состоялась, она так и не вышла замуж и умерла в возрасте 93 лет. Зимой 1912 года Александр Кучин вернулся в Россию. В Архангельске он познакомился с Владимиром Русановым, который предложил ему стать капитаном на шхуны «Геркулес», отправлявшейся в июне 1912 года из Архангельска через Александровск-на-Мурмане и Шпицберген в экспедицию в Карское море. 18 августа 1912 года экспедиция прошла пролив Маточкин Шар на Новой Земле, после чего её судьба неизвестна. По всей видимости, она погибла у западного побережья Таймыра. http://www.peoples.ru/science/travellers/alexander_kuchin/
родился в 1888 году, долго я считала, как он был молод в этих экспедициях. Взрослели куда раньше , чем сейчас..
да, о Ричарде Паркере, то есть о том, как человек в тяжелых невыносимых условиях, когда на арене борьбы только он и природа, принимает условия этой борьбы, потому что по-другому не выжить... ,,. К концу дня надорвался Желтыш. Силы его, по- видимому, окончательно истощились, он не в состоянии идти дальше, это, пожалуй, полное изнеможение. Сегодня пес не смог больше держаться на ногах, он зашатался и упал навзничь. Мы положили его поверх груза на нарты, и он так и остался лежать, не шевелясь. Решено его в тот же день убить. Несчастный пес! Он верой и правдой служил нам, налегая на постромки, пока хватало сил. И в благодарность за всю его службу, вымотав из него все силы, мы отдаем его на съедение. Он настоящее дитя Арктики, родился на «Фраме» 13 декабря 1893 г., и не суждено ему было увидеть ничего, кроме льда и снега. Добрый, верный пес». Еще помню Волк Ларсен об этом говорил в их многочисленных беседах с Климом Самгиным.)
Однако, закон ,,ричарда паркера" будет преследовать нас так...лейт-мотивом. Будем выуживать и другие крохи. Во всём мире экспедиция ,,Фрама" не получила серьезной моральной поддержки... В России проект Фритьофа Нансена получил самую благожелательную оценку и поддержку. По просьбе правительства Норвегии Министерство иностранных дел России снабдило Нансена «рекомендательным листом» наподобие того, который был выдан барону Нильсу Адольфу Эрику Норденшельду при плавании вдоль северных российских берегов, а российское Министерство внутренних дел оповестило прибрежные власти Архангельской и всех сибирских губерний об этой экспедиции и распорядилось оказывать ей всевозможную помощь. Главное Гидрографическое управление Морского министерства по просьбе Русского географического общества выслало Фритьофу Нансену все изданные в России карты северных морей. Секретарь общества А. В. Григорьев направил ему записку о населенных пунктах на северном побережье Сибири. Контр-адмирал С. О. Макаров – в то время младший флагман Балтийского моря– дал сведения о температуре воды в Беринговом проливе и прилегающей части Северного Ледовитого океана. Барон Э. В. Толль – кандидат зоологии и уже известный полярный исследователь, посоветовавший Нансену войти в арктические льды к северо- западу от Новосибирских островов, совершил труднейший поход на эти острова (острова Котельный, Большой и Малый Ляховские) для устройства там трех продовольственных складов на случай крушения экспедиционного судна.
В 1889 Э. Толль в Вене на IX Международной географической конференции он познакомился и подружился с Фритьофом Нансеном.
В 1893 году, Толль возглавил новую экспедицию. На берегу Восточно-Сибирского моря в районе мыса Святой Нос производил раскопки мамонта, на Восточно-Сибирских островах, выполняя просьбу Нансена, устраивал продовольственные склады на случай зимовки готовившегося к трёхлетнему плаванию нансеновского «Фрама». На севере Сибири описывал Хараулахский, Чекановского и Прончищева хребты, нанёс на карту Анабарскую губу, изучил Хатангинскую губу и низовья реки Анабар. Производя маршрутные съёмки, исправлял и уточнял географические карты того времени. Основной же задачей экспедиции было найти останки мамонтов на реке Анабар, произвести там геологическое исследование. ---
"От всего сердца желаю Вам всего доброго и прекрасного в Вашем долгом и важном путешествии, – писал в эти дни Фритьоф Нансен, с которым Э.В.Толля связывала многолетняя дружба. – …Мне нет надобности говорить Вам, что, за исключением Вашей превосходной жены и Вашей семьи, мало кто будет с таким интересом следить за Вами, как я, преданный Вам друг – Фритьоф Нансен… На прощание мы скажем, как эскимосы на восточном берегу Гренландии: "Чтобы Вам всегда плыть по свободной от льда воде!" ( пожелание Толлю, уже в следующей экспедиции, о ней в тему "Арктика" положу, хотя там тоже пошла путаница по временам экспедиций)
Пожелание знаменитого норвежца не сбылось. "Заря" зазимовала у западного побережья Таймыра и лишь осенью следующего года оказалась в районе Новосибирских островов – там, где следовало искать возлюбленную Землю Санникова. 10 сентября при драгировании было установлено, что морской грунт – песок. Это свидетельствовало о близости островов. "Малые глубины, – пишет Толль, – говорят о близости земли, но до настоящего времени ее не видно". Капитан "Зари" Федор Андреевич Матисен в тот же день в вахтенном журнале пишет: "Во время сильного ветра горизонт был довольно ясен, но никаких признаков земли не было замечено".
Ну, а ваобче, Фритьоф Нансен стал большим другом русского народа, и не делил нас на русских и советских, помогая с одной стороны голодающим крестьянам Поволжья, а с другой, пристраиваяя наших ,,белых"..беженцев за границей. Он человек, положивший свои личные интересы к подножию Мира, лауреат Ноббелевской премии за усилия в помощи беженцам.
," и не делил нас на русских и советских" похож на Максимилана Волошина..
В 1922 году в Женеве прошла конференция, на которой по инициативе Фритьофа Нансена (1861–1930) был принят текст сертификата для беженцев, получивший название Нансеновского паспорта.
Этот документ заменял эмигрантам национальные или международные паспорта и признавался государствами-участниками Женевских соглашений вплоть до момента приобретения беженцем нового гражданства. В 1942 году этот паспорт признали правительства 52 государств. В настоящее время нансеновский паспорт признаётся только несколькими странами: Буркина-Фасо, Эквадор, Мавритания, Того, Замбия.
Сегодня немного странным выглядит голод вокруг великой реки Волги – где и сейчас достаточно рыбы, а уж 90 лет назад – и подавно. Хотелось бы понять....и речь не только о Волге, просто к слову. Человеческий фактор?
С появлением Казана — так назвали собаку — моя жизнь совершенно изменилась. Три следующих дня я никуда не выходил из дома, даже в университет, а занимался воспитанием щенка. По команде «лежать» я силой укладывал его на коврик и удерживал его в таком положении, пока не следовала команда «встать». В оправдание пса мама говорила, что в нем, по словам Мерена, половина волчьей крови. Однако случилось чудо — Казан со временем превратился в послушную и умную собаку. Я даже брал его с собой в университет, а когда я изредка выбирался куда-нибудь в ресторан, он молча лежал под столом, не привлекая ничьего внимания. Зимой он без труда тащил груженые сани весом в пятьдесят килограммов, а летом Мог нести такой же вес на спине. Мы не расставались ни миг ни в городе, ни во время загородных прогулок.
