"Что натворил!": как советский спортсмен оказался единственным человеком, отказавшимся склонить флаг своей страны перед императором Японии. Дело было на церемонии открытия Зимней Олимпиады 1972 года в японском городе Саппоро. Знаменосцем советской команды был лыжник Вячеслав Веденин.
Страна возлагала на него большие надежды: он был двукратным чемпионом мира, а на прошлой Олимпиаде из всей мужской сборной стал единственным призером Игр.
Согласно протоколу церемонии открытия Игр, каждый знаменосец должен был склонить флаг перед ложей императора Хирохито — того самого, что правил Японией еще во время Великой Отечественной войны.
Перед выходом на стадион инструктор из ЦК напомнил Веденину о его обязанностях, но наши хоккеисты отговорили знаменосца преклонять флаг страны:
"Слава, ты перед кем наше знамя будешь преклонять?! Поднял на вытянутых руках – и строевым шагом! Понял?!" (Из интервью В.П. Веденина газете "Спорт-Экспресс").
Веденин так и поступил. Из всех знаменосцев только советский лыжник отказался склонять флаг своей страны перед японским монархом. Зарубежная пресса раскритиковала жест нашего спортсмена, разразился скандал.
"Что натворил?! Дома ответишь!" — грозили чиновники из Спорткомитета Вячеславу Петровичу, но он не жалел о своем поступке. А своим выступлением на Олимпиаде заткнул всех критиков и недоброжелателей.
Советский лыжник считался фаворитом индивидуальной гонки на 30 километров с раздельным стартом. Веденин должен был выйти на дистанцию одним из последних.
Уже стартовала добрая половина лыжников, как вдруг погода резко испортилась: повалил густой и липкий снег, трассу замело, а значит и подготовка лыж пошла насмарку.
В те времена на Олимпиадах еще не существовало микст-зон и журналисты сновали среди спортсменов прямо в стартовом городке. Веденин старательно перемазывал лыжи, когда к нему подошел японский корреспондент и на ломаном русском спросил: "Неужели вы думаете, что это поможет? Такой снег же валит".
Вячеслав Петрович бранным словцом отмахнулся от журналиста и через несколько минут вышел на старт.
Японец запомнил удивительное выражение, и на следующий день одна из местных газет вышла примерно с таким заголовком: "Советский лыжник Веденин перед стартом сказал волшебное слово "дахусим" и выиграл олимпийское золото".
Веденин стал первым советским лыжником, завоевавшим олимпийское золото в личных гонках. Но но этом его исторические достижения не закончились. С 1956 года сборная СССР оставалась без золота в мужской эстафете. В Саппоро казалось, что победа вновь уплывает: перед заключительным этапом идущие первыми норвежцы опережали нашу команду на минуту с лишним.
Отставание советской сборной казалось бесконечным. Разочарованные журналисты и болельщики покидали стадион.
Разозлившийся Веденин был финишером эстафеты и решил спасти безнадежную гонку хитростью: он досрочно поздравлял своего норвежского оппонента Харвикена с победой и сделал вид, что "перемазывает" лыжи.
Норвежец купился на этот трюк и принялся спешно менять смазку, чем только навредил себе. За первые три километра "Удав", как называли Веденина за неуступчивый характер, отыграл у Харвикена 20 секунд. Норвежец нервничал, постоянно оглядывался и в итоге упустил огромное преимущество.
Нечеловеческих усилий стоило Вячеславу Петровичу отыграть 1 минуту у лидирующих норвежцев. Финишную черту он пересек уже олимпийским чемпионом, едва не потеряв сознание.
Так вошел в историю великий лыжник Вячеслав Веденин. Он не только отказался склонять флаг нашей страны, но и дважды "поднимал" его ввысь своими победами.
Батька Белоруссии З0 лет назад Александр Григорьевич Лукашенко возглавил Белоруссию.
Олесь Бузина незадолго до своей гибели от пуль украинских нацистов написал о роли личности в истории:
«Если бы на месте Януковича мы представили Лукашенко, у нас не было бы противостояния и гражданской войны, потому что Лукашенко, в отличие от Януковича, лидер, который может брать ответственность на себя и делать все по закону. И огромное количество украинцев сейчас были бы живы и здоровы».
Александр Лукашенко – наглядный пример того, как много в судьбе государства и народа может зависеть от пассионарной и талантливой личности.
Именно Лукашенко, который вот уже тридцать лет возглавляет Белоруссию, спас её от уже запущенного при Шушкевиче «украинского сценария».
Именно Лукашенко не допустил разграбления Белоруссии кучкой доморощенных и российских «прихватизаторов».
Именно Лукашенко обеспечил «белорусское чудо»
Создатель Союзного государства
Лукашенко и в России и в Белоруссии, да и на Украине, в 90-е гг. по праву считался «последним паладином» общерусского единства. Он был инициатором и мотором российско-белорусской интеграции, подлинным создателем Союзного государства.
Это сейчас Союзное государство для многих всего лишь одна из интеграционных структур. Тогда же в условиях тотального развала всего и вся оно воспринималось как символ надежды, как глоток свежего воздуха.
Отсюда и фантастическая популярность Лукашенко тех времен по всей России. Отсюда и ненависть к нему прозападной российской элиты и в то время практически стопроцентно русофобских российских федеральных СМИ.
Противники Лукашенко постоянно твердят о том, что он пробивал российско-белорусскую интеграцию не бескорыстно, что им двигала мечта о «шапке Мономаха» в объединенном государстве.
Допустим, это так. Ну и что? Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Почему некой Собчак или некоему Прохорову, ничего не сделавшим хорошего для страны, позволительно было претендовать на пост Президента России, а Лукашенко и думать было нельзя о лидерстве в создаваемом по его инициативе государстве?
Если бы Лукашенко двигали исключительно «шкурные» интересы, то вместо того, чтобы бороться за президентство в Союзном государстве, которое почти невероятно было создать, ему следовало бы пойти по пути Кучмы - «забыть» о всех обещаниях про равные права русского и белорусского языка, о курсе на сближение с Россией, написать книгу «Белоруссия не Россия», провозгласить целью вступление в НАТО и Евросоюз.
Тогда он бы никогда не оказался в положении изгоя и «последнего диктатора Европы». Сразу же стал бы «своим» как для Запада, так и российской элиты 90-х.
Белорусское чудо
Александр Лукашенко создал в Белоруссии уникальную социально-экономическую и политическую систему, не имеющую аналогов среди постсоветских государств. В этой системе нет разделения общества на людей первого и второго сорта по имущественному, этническому или языковому признаку.
Всего несколько цифр. В 2013 г. ВВП Белоруссии превысил показатель 1990 г. на 100%. На Украине он в том же году был на 30% ниже 1990 г. (и это до потери Крыма и войны в Донбассе). Кстати, российский ВВП в 2013 г. превысил ВВП 1990 г. лишь на 17%.
В 1990 г. ВВП Белоруссии на душу населения превышал соответствующий показатель на Украине всего на 5,7%, а в 2016 г. уже на астрономические 240%.
Или еще один факт о «неэффективности» белорусской экономической модели. По данным российской Высшей школы экономики, которую в симпатиях к Лукашенко заподозрить никак невозможно, в 2017 г. реальные зарплаты в Белоруссии превышали реальные зарплаты в России.
Значит ли это, что у созданной Лукашенко белорусской социально-политической и экономической модели нет проблем? Конечно же, они есть и очень серьезные. Но дело не в наличии проблем. Главное в том, что уникальная белорусская модель жизнеспособна. А проблемы есть у всех. Они есть и ничуть не менее серьезные и опасные (правда другие) и у России, и у Евросоюза и у Америки.
Пять лет назад мне пришлось писать о том, что эти проблемы, постепенно накапливаясь, неизбежно поставят Александра Лукашенко перед выбором между созданной им в Белоруссии уникальной социально-политической и экономической моделью, и взятым в десятые годы курсом на построение нейтрального, пусть и дружественного России, государства.
«В «одном флаконе» они долго сосуществовать не смогут. Какой выбор он сделает и кем войдет в историю Белоруссии и России увидим в самое ближайшее время».
Ждать пришлось недолго. Рвануло в 2020 году. Антибелорусские, они же и антироссийские силы, попытались устроить государственный переворот в Белоруссии.
Август 2020 года еще раз подтвердил правоту слов Олеся Бузины.
Лукашенко вновь проявил себя во всей своей силе и, опираясь на руку помощи, протянутую Путиным, вновь спас Белоруссию от катастрофы.
Как говорил Доренко, современная Россия стоит на трёх китах:
Православие Ордынство Пруссачество
(Я б добавила ещё византийство как способ вести дела, но это факультативно, а эти три первых - база).
Этот ПОП - как Камень-Ножницы-Бумага: нет среди них хорошего или плохого. Нет более сильного, выигрышного и более слабого, проигрыша. Все зависит от обстоятельств применения. Надо сказать, Россия - филигранно «оперирует закусками».
Надо? Облетим с иконой Богоматери вокруг Москвы. Надо - будет мунстр, налоги, а вора - протащат под килем боевого эсминца. Орда? (Тут западные дискурсмонгеры удивительно угадали, вложив в хохлов нарратив про орков, но вызвав в России не планируемую растерянность, а восторг: «Орда, родная, злобная, твоя!», ибо - база. Тг канал «иной» вон приуныл со своим «мокша». То, что Западу - оскорбление, презрение и татаро-монгольские орды и дикость - русским Память. Память о том, как остановили, перемололи, всосали в себя и победили грандиозную Золотую Орду, и по сей день напоминающую о себе монголовидным разрезом глаз и высокими скулами, то там, то тут вдруг являющимися у русских. А вы, уважаемые, под гунами пали - влёт, а теперь пытаетесь брезгливо морщить носы).
Вот представьте себе, прилетели вы на незнакомую экзопланету. Облетаете её сверху и видите множество континентов и стран на них. Разных стран: больших и маленьких. И среди них лежит на карте лапоть размером с 1/6 всей суши. Какая мысль посетит вас, любезнейшие? Лично я бы подумала: «Воля ваша, а что-то опасное есть в этом лапте». А спустившись вниз и пообщавшись с аборигенами, я бы возможно узнала о русской модели управления «неэффективность и результативность»: это когда каждое отдельное движение кажущееся крайне неэффективным, на выходе дает феноменальную результативность.
Вот вам 1941 год. Доклад наркома черной металлургии Тевосяна о ходе эвакуации и в конце вывод:
„По важнейшим металлургическим, коксохимическим, огнеупорным заводам Сталинской области фактически эвакуация сорвана“. (Кстати, к вопросу кто там чего боялся доложить наверх. «Ошибаться - можно, врать нельзя»)
И следом, тот же 1941:
- киевский завод «Транссигнал» был демонтирован и погружен в вагоны за четверо суток.
- Для демонтажа завода «Арсенал» весь персонал завода был разбит на семь бригад и переведен на казарменное положение, пока большая часть оборудования не была отправлена. Эвакуация шла уже под огнём.
- Демонтаж «Запорожстали» с противоположного берега завод обстреливался, были раненые и убитые. Тем не менее ежедневно уходило до 900 вагонов. 3 октября, когда Запорожье было оставлено, по словам участника, «оставалось только подмести цехи металлургических заводов. Больше там было нечего делать».
- 15 октября после первой смены Московский автозавод прекратил работу, и в ночь на 16 октября начался срочный демонтаж оборудования. Часть персонала перешла на казарменное положение до окончания эвакуации, и ежедневно на восток уходило до 500 вагонов с оборудованием
Как бы то ни было, «во второй половине 1941 г. на восток было вывезено оборудование 2593 промышленных предприятий» За два периода эвакуации удалось эвакуировать 25 млн человек. В наиболее важных отраслях промышленности были перебазированы на восток основные мощности» (М.Прохоров «Русская модель управления»)
Этот лапоть на 1/6 суши не может быть управляем как швейцарские кантоны или американские штаты. Территории не те, климат не тот, география не та, люди - тоже не те. Народ тут - соответствующий: спокойный, расслабленный, медленный, долготерпимый. Но в случае реальной угрозы лапоть мгновенно пересобирается в мощную военную машину - трансформеры ваши героические отдыхают.
Этого фактора никогда не учитывал и не учитывает Запад. (Не учитывают и наглеющие мигранты; басмачи, кстати, тем более). Да мы и сами - не учитываем, чо уж. Нам всегда хочется немецкой дисциплины, американской целеустремленности, японской точности, ещё чего-нибудь. Мы чертыхаемся на бесконечные как нам кажется просчеты и ошибки. Не вполне отдавая даже сами себе отчет, что в конечном итоге - все будет как надо.
И крайне интересно в этой связи почитать мнение врага. Людендорф, автор самого успешного наступления немцев в Первой Мировой. Посмотрите на себя его глазами. Так легче понять, кто есть ты. Без лести, без прикрас. Враг тем и хорош, что не врет. Ему - незачем.
Сообщение отредактировал: IP - Пт, 12.07.2024, 13:41
Игорь, спасибо за публикации! Вот бы их на 5минутках на переменах "крутили" бы школьникам... Ну просто для развлечения... Когда-то у меня в школе была учительница пения, она на переменах открывала актовый зал, садилась за рояль и играла и пела самые популярные тогда песни, вперемешку с разными гимнами других стран и народными хитами. К ней сбегались все кто хотел и пели радостно, или слушали. С тех пор я наизусть помню марсельезу, "а бела чао...", "гренада, гренада, гренада моя .." и массу других)))))
Мы застали пластинки и бобины, перекручивали на карандаше кассеты и сидели под стационарным телефоном в ожидании звонка; ещё помним дискеты и диафильмы, но наравне с сегодняшними тинейджерами свободно осваиваем все новинки техники.
Мы ещё любим Высоцкого и Магомаева, но и не впадаем в эпилепсию от современных ритмов. Более того, у нас и здесь нашлись «любимчики».
Мы точно знаем, что в этом мире больше никогда не будет таких как Майкл Джексон, Queen и Led Zeppelin, и никому до сих пор так и не удалось заменить нам утраченных Белоусова, Талькова и Цоя.
Это мы в детстве часами выглаживали колючую советскую школьную форму и красный галстук, а сегодня также трепетно заботимся о замшевой обуви.
Нам никогда не понять, как на улице может быть скучно, ведь каждый из нас может сходу насчитать сотни забав «без ничего», десяток игр с мячом, штук семь развлечений с обычной палкой и консервной банкой, не говоря уж о наличии мелков и прочего «богатства».
Это мы разговариваем цитатами из книг, мультфильмов и кино, а в глубине души сочувственно смотрим на тех, кто спрашивает: «А откуда это?»..
Это для нас работала целая индустрия детских киностудий, и лучшие актёры изощрялись в умении петь, танцевать и изображать наших любимых героев – лишь бы мы росли нормальными людьми!
Мы ещё умеем дружить и не прощаем предательства. Мы ещё помним, что любить человека – отнюдь не синоним слова «спать» с ним.
Мы пережили развал страны, 90-е, парочку мировых кризисов и несколько воин (особенно внутренних).
До нас, наконец, дошло, что наши родители делали для нас всё, что могли. Даже если не делали ничего.
Мы теперь уже точно осознали, что «круто» – это не клубы каждые выходные, не градусы в стакане, а здоровый цвет лица, крепкий сон и дорогие люди рядом.
Мы вручную рисовали «поля» в тетрадях, дрались исключительно «до первой крови» и уже многих похоронили.
Мы – самое закаленное и, не в обиду другим, самое прогрессивное поколение. Нам повезло родиться ещё до того, как у детей отобрали свободу и право выбора. Мы привыкли никого не слушать, ни на кого не надеяться и ни от кого ничего не ждать.
Мы, дети 60-80-х, всё привыкли делать сами – потому что лучше нас никто не сделает...
Но иногда я думаю, как хорошо, что многие мои родственники, пережившие ужасы войны, замечательные и всегда веселые, хлебомольные мои родственники, не дожили до наших времен и не увидели и не услышали всей этой творчщейся в мире бесовщины.
А помните, ведь не так давно почти у всех нас " в друзьях" была Танечка Перцева. Как она любила Алма-Ату своей юности. Как живописала ее. Да я даже представить не могу, как бы она сейчас реагировала на это все... Вот просто попалась ее публикация. Захотелось помянуть ее таким образом. Танечка, мы тебя помним. У нас снова Казанская. И снова, как и полагается в этот день льет дождь и бабахает гром.
. ***
Таня Перцева
Посвящается Косте Лисицину, единственному в мире человеку, верящему, что я разбираюсь в музыке. Спасибо, Костя, вы настоящий друг.
ЦВЕТОК В ПУСТЫНЕ
Споры о жестокости советской цензуры и запрете на творчество продолжаются до сих пор. Цензура действительно была жестокой. Но как-то странно-жестокой. При таких строгостях непонятно, как это, скажем, Марк Захаров мог снимать, а главное, показывать свои фильмы. С множеством аллегорий и сплошным эзоповым языком. «Дракон», например. По Шварцу, произведения которого, кстати, тоже свободно издавались, мало того, снимались по его сценариям…
Особенно ярка жестокость цензуры на примере, песни про понедельники… Я такой легальной антисоветчины еще не видела.
Должна сказать, что критики считали почему-то своим долгом громить даже вполне официальные песни. Причем по принципу «на кого Бог пошлет».
Скажем, написал наш прославленный композитор Оскар Фельцман песенку «Ландыши». На слова Ольги Фадеевой, той самой, что написала арию мистера Икс для Георга Отса. Милая, лирическая, абсолютно безыдейная песенка. В этом же году Фельцман написал песню «Мой Вася», на мой взгляд, пошлость порядочная, (имею в виду текст) меня всегда передергивало, когда я ее слышала в исполнении Нины Дорды.
И что? «Ландыши» не полоскал только ленивый. На них обрушилась вся сила советской критики. Невзирая на это, песня звучала из каждого утюга, по радио, на пластинках… «Васю» словом не упоминали. Парадокс, однако.
Последнее время упорно утверждается, что всякие, выходившие за границу официоза песни запрещали. Десятками.
Речь идет о таких, как те, о которых я хочу написать. Были песни «официальные», а были — нет. Среди тех, о которых я рассказываю, имелись и те, и другие.
Для себя я бы их разделила на две группы: одесские и экзотические. При этом я утверждаю, что даже самые неофициальные одесские песни не запрещал никто. Правда, большая их часть с большой эстрады не исполнялась. Зато широко исполнялась в ресторанах и на всяческих увеселительных мероприятиях. Но никак не запрещалась.
Я чуть не с пеленок знала и распевала «Бублики» и «Ужасно шумно в доме Шнеерзона»: наследство маминой одесской юности.
Вообще в то время было принято петь. Просто так. Пели в детских и школьных компаниях, собирались и пели взрослые. И не только за столом. По вдохновению. Помню себя лет в шесть. Сидим мы с еще одной девочкой на крыльце чужого дома (очень солидное крыльцо было) и тянем: «Мы тооооже людииии… мы тооооже люююбим»..
У нас в доме пела вся женская часть. Поодиночке и хором. Я в детстве распевала оперные арии. Наряду с «Бубликами». Что слышала о взрослых, то и пела. До сих пор очень люблю «Шнеерзона». Потому что это своеобразное отражение той эпохи. Написал текст Мирон Ямпольский, человек интеллигентный и образованный, заведующий карточным бюро в двадцатых годах. Он еще много чего написал, а вот обессмертил себя Шнеерзоном.
Ужасно шумно в доме Шнеерзона, Такой гевалт, что прямо дым идет, Там женят сына Соломона, Который служит в «Губтрамот». Его невеста Сонька с финотдела Вся разодета и в пух и прах: Фату мешковую одела, И деревяшки на ногах. Сам преддомком Абраша Дер-Молочник Вошел со свитою — ну прямо — таки царь! За ним Вайншток — его помощник — И Хаим Качкес — секретарь.
В детстве я всегда считала, что «Губтрамот» как -то связан с трамваями. И была почти права: это «губернский транспортный отдел». В современной версии «капремонт», что уж совсем никуда не лезет. Какой капремонт в Одессе двадцатых? Да, «деревяшки» - тоже срез той жизни. В двадцатых в Одессе наблюдался крайний дефицит обуви. Деревянные подошвы, что-то вроде вьетнамок, и вся Одесса звонко щелкала по булыжникам.
И да, мама пела «Невеста Сонечка, курьерша финотдела». Модернизировали текст. «Бублики» написал Я. Ядов. Опять же, из многочисленных песен помнят именно эту. Жалостливую.
И автора песни «Школа Соломона Пляра (Кляра)» никто не сажал, никто не запрещал. Помню, как в классе шестом прибежал ко мне закадычный друг Леня Миронов, страшно взбудораженный, и объявил, что услышал новую песню. И напел мне «Школу» В общем, второй раз мы пели дуэтом. Песня распространилась по всему Ташкенту. «Две шаги налево, две шаги направо, шаг вперед и две назад»… Запретов не было. Автора, Ивана Сергеевича Руденкова, не сажали.
Про «Шаланды» уж не говорю. Песня не рекомендовалась к исполнению, но кто только ее не пел, где только не пели. Да что там… впервые она прозвучала в фильме «Два бойца», вместе с «Темной ночью». Богословский точно поставил себе памятник. А вот автора текстов Владимира Агатова посадили. Это правда. Почему-неясно. В лагере он сидел с Окуневской и был руководителем лагерного театра.
Авторская песня «Ай, Одесса, жемчужина у моря», с совершенно ресторанным ритмом написана известнейшим советским композитором Модестом Табачниковым, (музыка и слова), была очень популярна, Табачников вообще очень любил Одессу и написал, в частности, «Ты одессит, Мишка», и «У Черного моря», благополучно дожил до старости, очень уважаемый властями.
Патриотов родного города я очень даже понимаю. Особенно, одесских. Их любовь просто переливается через край.
Но никак не могу понять, почему советские композиторы в давние времена просто помешались на экзотике? Чем их так влекли дальние страны? Япония, Сингапур, Франция, южноамериканские дебри, Австралия и даже Мадагаскар… удивительно. И никакая цензура, никакие запреты этих песен не коснулись. Эти песни без преувеличения пела вся страна. Конечно, это не блатная музыка. Ни в коем случае. Но и не городской романс. Скорее, это так называемые, дворовые песни, что тоже весьма условно.
Я вдруг пустилась в изыскания, и в процессе получила несколько сюрпризов. Когда мы пели эти песни, никому в голову не приходило узнавать, кто их написал. Да и негде было. И кто в десять-одиннадцать лет вдруг ни с того, ни с сего, будет расспрашивать, кто ставил фильм, кто написал текст песни..
Когда я писала рассказ о жизни в Ницце и упомянула о песне «Шумит ночной Марсель», вдруг подумала: а что, если это не народная, хотя была уверена, что авторов нет. Но полезла во всезнающий гугл и поперхнулась. Авторами оказались Юрий Милютин и Николай Эрдман. Вот вам! Милютин, между прочим, лауреат Сталинской премии… автор известных оперетт и в числе прочих песен, одна с говорящим названием «Наши песни будут петь при коммунизме»… Ну, Эрдмана знают все, но сам факт очень-очень интересен. Я была потрясена. В точности, как в тот момент, когда узнала, что автором текста песни «Девушка из Нагасаки» стала Вера Инбер, между прочим, довольно близкая родственница Троцкого, правоверная коммунистка, пережившая блокаду, ( дневник «Почти три года»), человек жесткий, несгибаемый и довольно узколобый. И подите же… Музыку написал популярный композитор Поль Марсель, псевдоним (Леопольда Иоселевича, написал еще «Веселья час и боль разлуки»). Вот его арестовали, но не за песни. А за участие в троцкистской организации. Парадокс. Двоюродную сестру Троцкого оставили на свободе., Марселя замели. Говорю же, на кого Бог пошлет...
На своем концерте Андрей Миронов спел в свое время широко исполняемые «Таити-трот» и «Джон Грей». Слова «Таити-трот были написаны К. Подревским на очень-очень популярный в то время фокстрот англичанина В. Юманса «Чай для двоих». Там на Таити, вдали от событий, от мира, где Сити, туман»…
И вот этот легкомысленный фокстрот имеет две советских оркестровки. Одна Б. Фомина. По-моему, это был вставной номер в какой-то оперетте. Вторую сделал ни больше, ни меньше,, как Дмитрий Шостакович(!!!) Вот так. « Джон Грей» - тоже немалый сюрприз. Авторы — Матвей Блантер. Слова — В. Масса. Блантер позже написал «Враги сожгли родную хату»… А начинал с таких фокстротов и танго. Как выяснилось. Владимир Масс, драматург и автор множества эстрадных реприз, один из зачинателей театра Сатиры…
Интересно… по крайней мере, на мой взгляд.
По непроверенным данным, именно Блантер написал музыку к песенке «Есть в Батавии маленький дом».. Батавия — город в Индонезии. Бывшей голландской колонии.
Есть в Батавии маленький дом На окраине в поле пустом. В этом доме в двенадцать часов Китаец-слуга снимает с дверей засов.
Нужно сказать, в детстве я ужасно боялась этой песни. И мелодия у нее зловещая, уж поверьте.
И, конечно, бессмертная «Жанетта». На музыку тоже бессмертного Шолома Секунды. То-есть Секунда вовсе не собирался писать про Жанетту. Он написал глубоко романтическую песню, без всяких раздираний рубахи на груди, названную «Бай мир бисту шейн», что в переводе означает «Ты для меня самая красивая». Которую с большим успехом исполняли сестры Берри. Но тут вмешался студент военно-медицинской академии Павел Гандельман. Вот он и написал текст песни.
В Кейптаунском порту С какао на борту…
Песню не только не запрещали, но и исполняли во всех ресторанах, а потом и на эстраде…. Потом появились варианты, в которых не вернулись на борт не четырнадцать французских моряков, а англичане. А в детстве мы пели музыку Секунды на совсем другой текст:
Старушка, не спеша, Дорожку перешла, Навстречу ей идет милицанер. Свисток не слушали, Закон нарушили, Платите бабушка Штраф три рубля…
А еще я раскопала песню «Чайный домик», на сюжет «Мадам Баттерфляй». Музыку написал Юлий Хайт, ( тот, который «все выше, и выше, и выше»), а слова — Владимир Агатов, автор «Темной ночи» и «Шаланд».
В детстве мы еще очень любили петь «Мадагаскар» и «У девушки с острова Пасхи», так что география песен все расширялась.
Была одна прекрасная передача, «В нашу гавань заходили корабли», которую вели Э. Успенский и Э. Филина, но потом они поссорились и передача канула. А жаль… Там исполнялись многие песни, которым, вообще-то несть числа. Это я рассказала про ничтожную часть.
Сюда же можно отнести и великолепную стилизацию из «Двенадцати стульев». Я вообще неравнодушна к А. Зацепину, а Л. Дербенев всегда был очень талантливым поэтом-песенником.
Я восхищаюсь абсолютно нелепым текстом, сложившимся в жестокий романс. Который великолепно поет Валерий Золотухин. Нужно быть очень талантливым человеком, чтобы сделать вот это:
Где среди пампасов бегают бизоны, Где над баобабами Закаты, словно кровь,
В дебрях Амазонки Жил пират угрюмый Жил пират, Не верящий в любовь…
Восторг. Ладно, пампасы, бизоны и баобабы — вещи несовместные, но откуда в дебрях Амазонки взялся пират? Вот это вопрос….
Я испытываю радость эстета натолкнувшегося на практически аутентичное сокровище. Причем, заметьте, если сравнивать романс из фильма Швейцера и романс в исполнении А. Миронова из одноименного фильма в постановке Захарова ( композитор Геннадий Гладков, автор текста Юлий Михайлов (Ким), мне куда ближе первый. Он в стилистике романа. Он гораздо более соответствует образу Бендера, а при всем моем уважении к таланту Гладкова и Кима, второй номер кажется вставным. Он резко выделяется из общего течения фильма. И совершенно не подходит ни роману, ни образу Бендера...
Но так или иначе, а я частенько распеваю этот шедевр, на «безумную радость» всех домочадцев.
Было время. Было. Когда люди просто пели вместе. Объединенные неким духовным родством. И росли мы в этом духовном родстве. О котором я сейчас вспоминаю со светлой улыбкой.
84 года назад, 21 июля 1940 года, избранные всеобщим голосованием народные сеймы Литвы и Латвии и Государственная дума Эстонии приняли решение об установлении в своих республиках Советской власти, а также обратились к Верховному Совету СССР с просьбой о принятии новых советских республик в состав СССР. 3–6 августа 1940 года, в соответствии с решениями Верховного Совета СССР, эти республики были приняты в состав Советского Союза.
И ведь что не помнят нынче ни здесь, ни там? Для огромного количества людей – то был праздник. Сотни тысяч людей ликовали!
Да, тысячи антисоветчиков и местных фашистов уехали в лагеря. Но вообще – массовая радость царила в Прибалтике. И о том есть множество свидетельств.
Теперь подумайте, какую мощную работу провели менее чем за сто лет, что реальную картину не помнит практически никто. Она стёрта.
Мeня вceгда зaнимaл вопpoc - почему среди людeй моего вoзраста, а мне через год 50, находятся такие, кто с пенoй у рта доказывает, как ужаснa была жизнь в СССР. В СССР пpoшли мое детство, отpoчество и юность. Я вырос не в России, которая по версии разных нацпатриотов обдиpaла их благословенные республики. Я poс в Алма-Ате, столице Казахстана.
Меня воспитывала мaма и жили мы очень скромно на её небольшую зaрплату. Я ходил в детский caд, где меня кормили по нoрмам, принятым для всего СССР. Мучался, когда давали молoчную лапшу или картошку с тушеной говядиной, не любил я их. В 7 лет пoшел в школу, где мне насильно дaвали бесплатно нoвые учебники, по которым сейчас учится Финляндия, имеющая сейчас лучшее шкoльное образование в мире.
Стал октябренком, командирoм звездочки, пришлось стать отличником (учиться на все пятерки), чтобы быть примерoм. Потом стал пионером. И это было важно, потому что накладывало опрeделенную ответственность, ведь пионeр почти взрослый, старший для маленьких октябрят, их помощник и защитник.
Вместе со свoим пионерским отрядом собирал металлолом и макyлатуру. И однaжды мы собрали больше всех и были очень гoрды этим. А как мы переживали за детей Анголы, собирали макароны и кoнсервы, чтобы отправить их голoдным. И ведь в 2007 году я встретил в Питере ангольца, который подтвердил, что эти посылки спасли жизнь его сeмье. Значит, это былo не зря.
С сeми лет я занимался спортом. Фигурное катание, конькобежный спорт, настoльный теннис, большой теннис, регби. Ни разу я не плaтил ни копейки. Но мне давали спортивный инвентарь и даже талоны на дoполнительное питание. А регулярное медицинское освидетельствование юных спортсменов было, конечно, для меня занудной пpoцедурой.
Когда я был конькобежцем, в 7.00 каждое утро "Икаpyс" вез нас на "Медео" - лучший в мире ледовый стадион. Мне было тогда 9 лет. Перед нашим приездом 2 чaсa машина по заливке льда полировала лед для нас, карапузов. Тренер затачивал нам коньки. А во время тренировки врач внимательно следила за нашим самочувствием.
В 8 классе я поступил в Республиканскую Физико-Математическую школу, где получил, без дураков, блестящее образование. Закончив школу, поступил в Московский Физико-Технический институт, лучшее в мире учебное заведение своего профиля. Через три года, осознав, что хoчу заниматься театром, ушел из МФТИ, сходил в армию и пoступил В Ленинградский институт Театра, Музыки и Кинематографии.
На этом моя жизнь в СССР закoнчилась.
В СССР я не голодал ни одного дня. Я пoлучал всё, что хотел и на что был способен. Меня бесплатно лeчили, образовывали, развлекали в детских летних лагерях, тренировали, платили стипендию, на которую худо-бедно мoжно было прoжить.
Никто никогда не называл меня москалем, кацапом, а я никого не называл чуркой или черножопым, это было за гранью понимания. У меня были абсолютно счастливые детство, отрочество и юность.
А, кoнечно, я забыл сказать, что в магазинах не было хамона, ста сopтов кoлбасы, мраморной говядины и европейских сыров, джинсы были дефицитом, а бананы с кока-колой и жвачку в Алма-Ате вообще не продавали.
Но даже с учетом этих очевидных неудобств, какой же надо быть пакостной скотиной, чтобы чтобы сейчас лгать про свое дeтство.
Однaжды я рассказал про свое детство англичанину. Он внимательно выслушал, а потом достаточно резко сказал, что он не идиот, чтобы я ему вешал лапшу на уши. Пришлось достать фотoальбом и начать рассказ заново. Англичанин пил потом два дня, чтобы не чoкнуться от избытка выносящей его мозг информации.
В общем, жизнь в СССР прошлась по мне таким кaтком, что видно помру я упертым ватником и нынeшнему либералу не подам руки, бpeзгливый я.
Автор - Мaксим Садoвникoв
Сообщение отредактировал: IP - Чт, 25.07.2024, 11:34
Пришлось достать фотoальбом и начать рассказ заново. Англичанин пил потом два дня
Надо больше таких хорошо и ёмко написанных текстов (можно и скартинками из фотоальбомов) переводить и постить везде, где только можно! Пусть сопьются...
А для наших (ну, тех, кто взял независимости, сколько смог хапнуть), переводить не надо! Пусть вспоминают и своим неразумным детям сами пересказывают...
Народ, сегодня у Когнитив Пилот, у меня лично, ну и у страны надеюсь большой праздник.
50 лет великой мировой советской победе в Искусственном Интеллекте. Команда победителей (в ней мой отец) стала наставниками молодой команды Когнитив Пилот и заложила наше чемпионство сегодня в Искусственном Интеллекте в мире.
8 августа 2024 года первому триумфу советского ИИ на международной арене исполняется 50 лет.
В августе 1974 года в Стокгольме состоялся первый чемпионат мира по шахматам среди компьютерных программ (WCCC). Его организатором была Международная федерация по обработке информации (ИФИП). Местом проведения был выбран отель «Birger Jarl» в Стокгольме.
Участниками чемпионата стали 13 программ из 8 стран, включая СССР, США, Канаду, Великобританию.
Победу в нем одержала «Каисса» — шахматная программа, разработанная группой ученых из Института проблем управления АН СССР. 8 августа 2024 года первому триумфу советского ИИ на международной арене исполняется 50 лет.
Непосредственным предшественником «Каиссы» была программа, созданная в Институте теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ) в 1966 году. Ее созданием занимались выдающиеся советские и российские ученые В.Л. Арлазаров, Г. Адельсон-Вельский, А.В. Усков под общим руководством А. С. Кронрода. В 1967 году в матче из четырёх партий программа ИТЭФ обыграла шахматную программу Стэнфордского университета со счётом 3-1.
В начале 1970-х годов на основе исходных текстов программы ИТЭФ началось создание новой шахматной программы,которая и получила название «Каисса». Она была создана в 1971 году учеными Института проблем управления АН СССР. В их числе Георгий Адельсон-Вельский, Владимир Арлазаров, Михаил Донской, Анатолий Усков, Александр Битман, Александр Бараев, Андрей Леман, Марианна Розенфельд. Были еще и другие разработчики, которые не писали «Каиссу» непосредственно, но работали над шахматной программой по периметру, тем самым внося вклад в общее дело.
Учитывая габариты ЭВМ, в зале, где проходил турнир, удалось разместить всего пару «участников», а остальные «играли» у себя дома и передавали свои ходы в зал проведения первенства - оператору по телефону. Турнир проводился пять вечеров в концертном зале отеля «Birger Jarl». Одновременно велось шесть партий. Разрешалось брать 30-минутный перерыв на устранение технических неполадок. Оператором по регламенту выступал автор программы или один из авторов, если их было несколько. Оператором в Стокгольме был Донской, а оператором в Москве — Арлазаров.
Основным конкурентом КАИССы была разработанная сотрудниками Северо-Западная университета программа Chess 4.0. Она считалась крайне мощной по своим временам, и до WCCC 1974 успела несколько раз победить на Северо-Американском чемпионате по шахматам среди компьютерных программ. Многие думали, что победа в чемпионате мира достанется именно Chess 4.0.
«Каисса», выиграв во всех 4 партиях и набрав 4 очка, стала первым чемпионом мира по шахматам среди компьютерных программ. Некоторые организаторы выражали недовольство тем, что «богиня шахмат» и Chess 4.0, лучшие программы турнира, не сыграли друг с другом. Потому после чемпионата был организован дополнительный матч между ними, закончившийся ничьей. «Каиссе» была вручена золотая медаль чемпиона мира среди шахматных программ. Медаль вручали президент ИФИП австралийский учёный Земанек и английский издатель Максвелл, на чьи деньги была сделана из чистого золота 110-граммовая медаль. Земанек официально объявил, что медаль вручена советским учёным навечно.
Успех «Каиссы» может быть объяснён многими заложенными в неё новшествами. В частности, программа имела дебютную книгу на 10000 ходов, использовала новый алгоритм отсечения позиций и впервые использовала побитовое представление доски. Также она могла производить анализ во время хода соперника, использовала эвристику нулевого хода и сложные алгоритмы для управления временем. В дальнейшем все эти новшества стали широко использоваться в шахматных программах.
- Вся стена в фотографиях Гребенщикова! – сказал я, заходя в комнату. - Везде Боб! – констатировал Андрюха. - И там Боб. И там. Ну ваще, Славик! – я посмотрел на Славку и широко улыбнулся. - И там в углу – ма-а-аленький Бобик, – заключил Андрюха, и мы все весело расхохотались друг над другом. Славик, пытаясь сохранить серьезность, насупившись, сказал с напускной обидой: "Это не бобик. Это Борис Борисович!" Мы любили пошутить над Славкой. Он не обижался. И отвечал нам тем же.
Мы пришли к Славику домой. Шел 1989 год. Мы, трое, только поступили в электротехнический институт. И только познакомились. Специальность – физическая электроника. Чистая наука, как говорил мой брат, который закончил этот ВУЗ, точно по этой же специальности. Я спрашивал – почему? А он отвечал: «Потому, что ты никогда не увидишь и не потрогаешь те вещи, которые вы будете изучать. Как там этот электрон летает и вокруг чего он летает? Чистая теория!» Говорил он это, конечно, с иронией.
Мы, все трое, новоиспечённые студенты, почему-то сразу сблизились. Сблизились так, как могут только люди в восемнадцать лет. Без корысти. Без оценок друг друга. Без каких-то характеристик. Мы сразу стали какой-то отдельной троицей на курсе. Андрюха. Славик. И я.
Мы не расставались после лекций. Нам было интересно и весело вместе. Мы всегда находили куда пойти и чем заняться. Вместе. Мы дружили. Как три мушкетёра. И нам это нравилось.
Мы были счастливы. Хоть тогда этого и не знали. И вообще не знали, что можно быть счастливым и несчастливым. То есть нам казалось, что мы знаем. И ко всему готовы. Как могут быть в этом уверены люди только в восемнадцать лет.
Просто в этот раз мы пришли к Славке домой.
Не помню, может это был первый раз, может – нет. Память сохранила именно этот фрагмент. Эту квартиру. Славкину комнату. Стену, увешанную разнообразными фотографиями Гребенщикова. Напечатанными на фотобумаге. Тогда ещё не было всей этой техники для воспроизводства изображений. Поэтому каждая фотография была отпечатана отдельно. С негатива. Так, как будто обладатель фотографировал сам. Они продавались на черных рынках. Не помню уже почем. Но, это был очень прибыльный бизнес.
В углу на кресле стояла Славкина гитара. Он неплохо играл. Писал собственные песни. Стихи. Андрюха тоже умел играть. Не умел один я.
Друзья пытались приобщить меня к этому делу, но я подчеркнуто давал понять, что я безнадежен. Вообще, мы были очень разными. До сих пор не понимаю, почему они выбрали меня? Может потому, что я единственный из нас троих умел профессионально драться. Занимался подпольно Кунг-фу. Может потому, что у меня у единственного из нас троих была девушка. Может потому, что я не был технарем по природе своей, и меня все тянуло поговорить о Достоевском. Да и в математике и физике я сильно отставал от них. Меня интересовало что-то другое. Но я тогда не знал, что именно.
Славик был талантлив во всём. Несмотря на то, что в нем явно присутствовало гуманитарное, творческое начало, он, в отличие от меня, сдавал все экзамены на пять. По абсолютно не гуманитарным наукам. При этом он производил впечатление молодого жизнерадостного разгильдяя. Прогуливал лекции. Не готовился к экзаменам.
Однажды произошел курьезный случай. Сдавая экзамен, Славик доказал теорему не так, как это было принято. Получил два. Единственный раз. Разразился скандал. Потому что оказалось, что доказал он её правильно. Только несколько длиннее, чем было надо. Не готовился. Гуляли мы, накануне.
В институте возник большой спор между серьезными дядьками, какой оценки он достоин. С одной стороны, понятно, что он не учил и не готовился, с другой, он прямо на экзамене, повторил подвиг того великого человека, который её доказал. Практически гений, выходит. Что-то подобное с ним случалось часто.
Его отец был видным ученым и директором крупного питерского радиоэлектронного завода. Он ездил за границу на всяческие научные конференции и симпозиумы. Поэтому у Славки были некоторые вещи, которых не было у нас. Например, видик. И первые фильмы, которые в последствии оказали на меня огромное влияние, мы посмотрели у него.
Вообще мы были умные ребята. И кино смотрели серьезное. Да и всё остальное, понимаю это сейчас только, было важным. Стоящим.
Наверное, мы были последним поколением, которое по-настоящему, от начала до конца, воспитала та, Великая страна. И как венец этого воспитания, мы были наиболее прогрессивными по сравнению с нашими старшими братьями. И наиболее думающими. Думающими свободно. И хорошо воспитанными.
Но… мы всё-таки были дети. Мы всё ещё были дети.
Что-то надвигалось. Что-то происходило. 89, 90, 91 годы. В силу того, что мы были воспитаны в благополучных семьях и благополучной страной, мы воспринимали происходящее - всё к лучшему. Поскольку не знали другого.
Не знаю, что бы было, если бы успели повзрослеть и уже могли бы влиять на ситуацию в стране. Но… этого было не дано.
Нас воспитывали и готовили к одной жизни, а досталась совсем другая. Но тогда мы этого не знали. И были счастливы. Жизнь начиналась. Прекрасная жизнь. Замечательная. ... Первого января 1992 года, раздался звонок. Звонил ещё один наш друг. Он сказал: - «Ты знаешь, что у Славки был пожар? Я ответил: - «Нет» Он повесил трубку. Я не понял ничего. Я только потом понял, что он смалодушничал в этот момент.
Я перезвонил ему и спросил: «Ты ему звонил?» Дальше была пауза… и слова, которые я запомнил навсегда:
«Леша… они умерли. Все». …
Что было дальше, я не помню. Говорят, что я кричал и рыдал. Меня держали. Видимо мой молодой мозг был не в силах воспринять то, с чем ещё не сталкивался никогда.
Потом были похороны. Пышные. Хоронил весь завод. И институт. Ведь отец был очень известным человеком.
История была представлена так: Ну, новый год. Выпили люди. Праздновали. Уснули. И случился пожар. Несчастный случай.
Погибли отец, мать, Славик. Младший брат, по случайности, отмечал с одноклассниками. Остался жив.
Хоронили в закрытых гробах. Море цветов и венков. Мороз градусов двадцать пять.
Мы стояли, как-то сбившись в кучку. В стороне. Взрослые кивали в нашу сторону и о чём-то переговаривались.
Слёзы текли сами и тут же замерзали на щеках. Помню, когда автоматчики дали залп салютом над могилой, я оглох. И как-то совсем перестал что-либо чувствовать.
Тогда я этого не понял. Но это был рубеж.
Жизнь разделилась в моей памяти на «До» и «После».
Что было потом? Я редко об этом пишу. Почти никогда.
Голод. Разруха. Бандиты. Стрелки. Желание выжить. Бабки. Проститутки. Стрельба. Гниение и разложение всего. Смерть. Отчаяние. Абсолютное отчаяние. Отчаяние Ада...
И я, посреди всего этого. Или уже не я?
Смутно. Потому, что не люблю вспоминать.
Через несколько лет, мои родные, признались мне, что в газете, да и везде, была информация о том, что это было первое заказное убийство. Мы и слова то, тогда ещё не знали, такого – «Заказное убийство»
Оказалось, что отец Славика, отказался превращать завод в акционерное общество. Настоящий "красный директор". Вряд ли он думал, что это серьезно, и что из-за этого могут убить. Ещё не настали те времена.
Тогда я понял, почему он не смог открыть входную дверь. И задохнулся прямо возле неё.
Почему Славик висел на раме окна седьмого этажа, пока не сорвался вниз. Дверь невозможно было открыть.
Новогодняя ночь. Наступил 1992 год.
Не рассказали мне всё это мои домашние, потому, что пожалели. Скрыли это всё. И газету ту. Да и всё другое.
Но, к тому моменту, когда рассказали, я уже был другим человеком. Меня уже ничего не задевало. И я не плакал. Я был уже очень жесток. Как была жестока окружающая меня действительность.
Я изменился.
И после 90-х менялся ещё не раз, как любой человек, проживающий жизнь.
Я никогда не писал о них. Об этих годах. О девяностых. Но всю жизнь собираюсь. Мне есть что сказать.
Я считаю, что, по-своему, мы уникальное поколение. Единственное. До сорока лет мне казалось, что вся эта несчастная жизнь бесконечно исковеркана. Но спасло меня моё знание о жизни своих предков. О войне. Про каждого. В деталях. И, сравнивая наши судьбы, я понял, что жизнь не исковеркана. Она просто - жизнь. Такая, какая досталась.
А вот поколение моё … Исковеркано.
Одна моя близкая подруга в соцсетях однажды написала мне на мой извечный вопрос – «Зачем я пишу здесь? И чего хочу добиться? Что изменится от того, что я пишу? И о чём я?», - ответила: «Вы один из немногих, кто «тащит» на себе, Ваше поколение».
Вот так…
Может быть... может быть...
Фраза меня эта поразила. Не знаю. Может это и так.
Но как тащу? Где тащу? Куда тащу?
Не знаю.
Вот и сейчас, пишу это всё... и тащу…
Просто, может, мне было бы легче, если бы нас осталось в живых больше. Во всяком случае, Славик бы мне точно помог.
Ведь он был мой друг. ...
Однажды, лет двадцать спустя, он мне приснился. Единственный раз. Повзрослевший, соответственно возрасту. И сказал, что он жив. А это все была программа защиты свидетелей. Не пожелал бы это пережить никому. Даже во сне.
Я и плакал. И обнимал его. И ненавидел за то, что за столько лет он не дал мне знать, что, жив.
Вот такой, душераздирающий бред был во сне...
В сорок лет...
Я молюсь за него.
Да и за всех, кого потерял. И за тех, кто со мной.
Мой друг. Слава Щукин. Надеюсь ты слышишь меня...
У этого рассказа, у единственного, нет даты. Дата может быть любая из этих тридцати лет. Я мог его написать, когда угодно. Хоть на следующий день после событий, описанных в нём. Хотя… Не мог. Надо было прожить это всё.
20 лет назад всю страну облетели слова Саши Погребова из Беслана, которые он крикнул чеченскому бандиту в лицо: "Христос Воскрес!" и первым выпрыгнул в окно осаждённой боевиками школы. Он вывел почти сотню ребятишек. Потрясению взрослых людей не было предела, когда среди взрывов и выстрелов той страшной бойни, из разбитого окна выскочил окровавленный мальчишка, а за ним вдруг повалили девочки в разодранных окровавленных, грязных платьях, малыши в трусиках, все в крови, своей и чужой, в пыли и пороховой гари.
Там, откуда бежали дети, рвалось и ухало, свистели пули. Боевики не ожидали такого поступка от запуганных насмерть детей, которые, до сих пор, беспрекословно, все сидели по углам, сбившись в хаотичные кучки и трясясь от страха.
И вдруг, рванули, вмиг, как по команде, за одним пацаном! На счастье, в переулке дежурила "Скорая", на которую бежавшие дети налетели. Сашку подхватили на руки, он стал первым пациентом у врачей в этом кошмарном дне.
Дети бежали один за другим, мужчины бросались к своим автомобилям - везти детей в больницы.
А Сашка лежал лицом вниз на носилках и еле слышно, дрожавшим голосом, рассказывал врачам, время от времени переводя дыхание и глотая слезы, что с ним произошло:
- Боевики над нами издевались....били нас...пинали берцами. Воды не было, и мы все пили мочу. Мы все раздетые сидели, они разрывали на нас одежду, даже на девочках, и один террорист увидел у меня крестик на шее...
Он начал тыкать стволом автомата в мою грудь и потребовал: "Молись перед смертью своему Богу, неверный!". И сорвал крестик с шеи. Мне было очень страшно! Я не хотел умирать! Я не знал как молиться! Про Бога я знал только два слова. И я закричал: "Христос Воскрес!" И бросился в открытое окно...не знаю как это получилось.
Позже, мама одной из спасшихся девочек говорила репортерам, что ее дочь в числе сотни других побежала за этим смелым мальчиком, сама не знает почему....какая то Сила подняла с пола и толкала к окну. Услышала этот истошный крик: "Христос воскрес!" и побежала...... Многие остались там...а она побежала....
Диана изрезала все свои ступни битым стеклом, как все бежавшие дети. Но жива! Жива! Не зря она, мама, молилась под стенами школьного здания все время, пока дочь с другими детками была в заложниках..
Не зря! Мать свято верит, что Диану спас Бог! Два слова: "Христос воскрес!", выкрикнутые в отчаянии одним мальчиком, спасли в тот день сотню жизней. Господь умеет спасать тех, кто понадеялся на Него всем своим сердцем!
Сообщение отредактировал: IP - Чт, 29.08.2024, 08:53
Василий Александрович Сухомлинский (1918-1970) — знаменитый советский педагог-гуманист (Украинская ССР). Писатель, кандидат педагогических наук и новатор в образовании, выступавший против наказания детей и за уважение личности ребёнка.
В Китае изучение его идейного наследия входит в программу школ и университетов. Книга Сухомлинского «Сто советов учителю» является культовой в Китае. Прочитав его произведения, многие в этой стране хотят стать учителями. Большинство идей и мыслей Сухомлинского до сих пор актуальны. Педагог был уверен, что со старшеклассниками нужно вести беседы о семье, любви и браке, поэтому в его школе был предмет, где детей учили взаимоотношениям.
Он писал не только для учительского сообщества и детей, но и для семей. В своём произведении «Родительская педагогика» он высказал удивительно новаторскую для того времени мысль о том, что отцы должны ухаживать за детьми в том же объёме, что и матери. Кроме того, Сухомлинский обратил внимание родителей на то, как важно не переставать заниматься своим развитием на протяжении всей жизни: «Самовоспитание — это не что-то вспомогательное в воспитании, а его фундамент. Никто не сможет воспитать человека, если он сам себя не воспитывает».
Система Сухомлинского во многом построена на приобщении к природе. В хорошую погоду он проводил уроки в саду под голубым небом и вместе с учениками сочинял истории о муравейниках, листьях и облаках. С помощью окружающего мира педагог пробуждал в детях поэтическое творчество. В книге «Сердце отдаю детям» он писал: “Чтобы не превратить ребёнка в хранилище знаний, кладовую истин, правил и формул, надо учить его думать. Сама природа детского сознания и детской памяти требует, чтобы перед малышом ни на минуту не закрывался яркий окружающий мир с его закономерностями“.
В своей итоговой статье «Чем лечить мозг — мыслью, трудом, творчеством — или лекарствами?» Сухомлинский рассказал о своей работе с необучаемыми детьми. Они почти не разговаривали, не смеялись и плохо запоминали. На прогулках “под голубым небом“ педагог-гуманист концентрировал их внимание на красоте природы. И спустя время дети начинали сочинять миниатюры о солнце, каплях росы и листьях деревьев. В итоге все 107 детей, которые пришли в Павлышскую школу малоспособными стали умными и образованными людьми. Взгляды и идеи педагога-гуманиста до сих пор можно назвать современными и актуальными. Сухомлинский рассматривал уважение к человеческому достоинству не как порцию доброты, а как умение проникнуть во внутренний мир. Высказанная им мысль: «Всё более глубокое понимание ребёнка — это и есть воспитание» — помогает понять всю подлинность гуманизма его педагогики. Смысл его идей — в безграничной любви и вере в детей.
«Подлинная любовь - великий, священный долг, обязательство на всю жизнь. Если ты хочешь не растерять свои чувства, не опустошиться духовно,- не поддавайся первому влечению. Целовать и ласкать человек может того, кому он даёт какое-то нравственное обязательство: стать мужем, стать отцом её детей. Всякую другую любовь, любовь для острых ощущений, любовь от скуки - я считаю распущенностью. Помни, что любовь - это прежде всего ответственность за того человека, которого ты полюбил, за его судьбу, за его будущее. Развратник и негодяй тот, кто в любви ищет только источник наслаждений. Любить - это значит прежде всего отдавать, отдавать любимому существу силы своей души, творить для него счастье.» / «Письма к сыну».
« Не забывай, что корень наш - трудовой народ, земля, хлеб святой. И проклят будет тот, кто хоть одним помыслом, одним словом, одним поступком своим выразит пренебрежение к хлебу и труду, к народу, давшему всем нам жизнь...Сотни тысяч слов в нашем языке, но на первое место я бы поставил три слова: хлеб, труд, народ. Это три корня, на которых держится наше государство. Это самая сущность нашего строя. И эти корни так прочно переплелись, что ни разорвать их, ни разделить невозможно. Кто не знает, что такое хлеб и труд, перестаёт быть сыном своего народа. Тот теряет лучшие духовные качества народные, становится отщепенцем, безликим существом, недостойным уважения. Кто забывает, что такое труд, пот и усталость, тот перестает дорожить хлебом. Какой бы из этих трех могучих корней ни был поврежден у человека, он перестает быть настоящим человеком, у него появляется внутри гниль, червоточинка.»
«Любовь — это прежде всего взаимная вера друг в друга. Не случайно слово «верность» имеет тот же корень, что и слово «вера». Чем больше верят любящие друг другу, тем сильнее чувство взаимной принадлежности. В этом смысле высоконравственная чистая любовь является настоящей школой воспитания совести, развитием способности давать эмоциональную оценку каждому своему поступку. В любви нельзя проверять — надо только верить. Там, где появляется подозрительность, необходимость проверить правдивость слов, соответствия слов поступкам и тому подобное, там исчезает чистота любви. Юноша, полюбивший девушку и стремящийся каждый свой поступок измерять её взглядами, убеждениями, требованиями, руководствуется, конечно, не логическими суждениями, а прежде всего чувствами... Чем глубже чувство принадлежности друг другу — в том смысле, который мы вкладываем в это понятие, — тем более общечеловеческий характер приобретает для каждого из любящих красота встретившегося на жизненном пути нового человека. Эта красота радует, волнует, восхищает».
«Стыдись пустоты своей души. Пуще всего стыдись того, что у тебя нет своих святынь, своих непреложных, непререкаемых истин, правил, принципов. Стыдись своего слабоволия, беспринципности, «бесхребетности». Стыдись равнодушия, безразличия в своём отношении к гражданской жизни, долгу, обязанностям. Стыдись не только явной подлости, но и малейшей угрозы того, что о тебе могут подумать как о подлом человеке. Помни, что подлость начинается с будто бы очень маленького, животного желания уйти от ответственности, от опасности, спастись от беды, угрожающей другим; переложить на других ответственность за что-то происшедшее по незнанию, оплошности, опрометчивости, недоразумению. Стыдись безответственности, легкомыслия, ветрености своих чувств, привязанностей. В чувствах надо уметь быть верным и долженствующим. Стыдись невежества. Пусть на страже твоей порядочности всегда стоит чувство стыдливости за что-то примитивное, несовершённое в самом себе»
«Патриотизм — чувство самое стыдливое и деликатное... Побереги святые слова, не кричи о любви к Родине на всех перекрестках. Лучше — молча трудись во имя её блага и могущества».
