МНЕНИЕ Культурка кончилась, настало время культуры
На то, что пробивается через тридцатилетние слои бетона – робкое и пугливое, – либералы, как помойные псы, кидаются стаями. Они не выносят ничего, что не по методичке. Они до сих пор убеждены, что если люди не восхищаются рубкой икон как художественным жестом, то это не население, а быдло.
Игорь Мальцев писатель, журналист, публицист
Культура – мусор. Битые горшки, обглоданные кости животных и пепелища, наслаиваемые друг на друга сотни тысяч лет. Об этом вам любой археолог расскажет. Максимум культуры, которая нужна народу, – это воскресная проповедь. Это вам расскажет любой Сальвадор Дали. А про все остальное расскажет Лотман, да кто его будет слушать.
Проблема в том, что понятие «культура» в миллионы раз шире того, что предстает в массовом сознании, но оно разбивается на такое количество мелких секторов, что уже и непонятно, что из этого культура, что антикультура, что из этого не-культура, а что сверхкультура. И что самое страшное – каждый считает себя специалистом в области культуры. И подает заявление на выплату своей доли.
Чтобы было понятно, как мы пришли к этому, достаточно вспомнить, что когда в стране еще были настоящие газеты, то самые ленивые и самые бездарные мечтали работать в отделе культуры. Ну и блатные – то есть пришедшие по блату. Потому что, казалось бы, жизнь сладка: тебя везде приглашают на халяву, а ты пишешь бессмысленные рецензии.
Собственно, ничего особо и не изменилось, кроме того, что из партийной культура сначала превратилась в субкультуру мешочников, а потом плавно переформатировалась в культуру фиги в кармане с потугами на глобализм. С глобализмом не вышло. Помните, у нас был «креативный класс»? Это они сами себя так называли, хотя было понятно, что это просто маскировочная сетка для «интеллектуального сопротивления» государству, причем на государственные же деньги. И все было бы ничего, только с креативом беда. Не было никакого креатива.
За 30 лет все эти люди, которые больше заботились о температуре своего латте, чем о развитии искусства и культуры, не создали ничего. Ну вот просто ничего, при этом пафосно объявляя любой свой fart произведением искусства. Они не придумали ничего уровня «Тетриса» и не осуществили ни одного прорыва, аналогичного мировому успеху группы «Тату», хоть и по новым законам их клип, стыренный из фильма Fuckin Amal, будет засчитан как педерастический выпад. Зато песни их до сих пор гоняют на европейских дискотеках. А чего достигли вы?
Ничего – нарисовали парочку логотипов (тоже, впрочем, стыренных), поставили парочку спектаклей в «Гоголь-центре», выдавая это за новое слово в русском театре, дождались смерти Балабанова, чтобы не отсвечивал и не мешал новым режиссеркам называть себя гениальными. Ну и, конечно, мощнейший прорыв в области современного искусства – получить срок за то, что ходишь и везде на стенках рисуешь вагину в знак поддержки прав девушек и женщин. Потом перешли на ценники в магазинах. Всех до сих пор колбасит по поводу кучи навоза у ТЭЦ в центре столицы – и это тоже финальные спазмы креативного класса с лицом Миши Зыгаря или Марины Давыдовой. Про Кирилла Серебренникова мы уже и не говорим. И если вы забыли – смешной прикол «Хй в плену у ФСБ» на Литейном мосту в 2010 году был номинирован Калининградским филиалом Государственного центра современного искусства на премию министерства культуры Российской Федерации в IV всероссийском конкурсе в области современного искусства «Инновация». И что самое интересное – победил. Кстати, они же говорят, что у нас теперь диктатура, так нельзя ли в рамках этой самой диктатуры, прости господи, весь филиал калининградский по сумме заслуг теперь закопать где-нибудь на Колыме по решению тройки? Ретроспективно. Если Харви Вайнштейна можно, то почему этих-то нельзя? Верзилову денег дали? Дали. Верзилов воюет в ВСУ? Воюет. Значит вы поддержали ВСУ. Поехали на Колыму.
Вот это тот уровень культуры, который пытались нам навязать люди типа Пети Верзилова, который теперь – так логично – воюет против русни на стороне украинцев, а баба его Надя ворует благотворительные деньги, чтобы передать их ВСУ. Логично? Логично. Собственно, вот в этом и есть квинтэссенция местного «креативного класса». Спасибо всем этим людям – они сделали жизнь в этой стране реально невыносимой для человека со вкусом.
Не Путин, заметьте, это сделал, не Мишустин и даже не Захар Прилепин. Нет – вот этот «креативный класс», который как один вдруг оказался коллективным навальнистом, а после 24 февраля коллективным пацифистом, а после 7 октября коллективным милитаристом и расистом. Трансляторы карго-культа оказались мелкими насекомыми различных пород. Грустно, девушки.
Мы далеки уже от марксизма-ленинизма, но некоторые еще помнят, что Гегель был тоже не дурак. И поэтому мы вполне можем оценить влияние на культуру того факта, что Россия не так давно вступила в фазу безудержного потребления. И самое обидное для марксистов-ленинцев, что за это невозможно никого винить – никогда еще обычные люди в России не жили так сыто, как в последние годы. Ну может уже наконец после всего этого – от революции 1905 года до ельцинских реформ – русский человек иметь сосиски на выбор и телевизор в полстены, хотя бы и в кредит? И нормальную одежду? И не протекающую удобную обувь?
Кто может кинуть камень в человека, который шел по пустыне и теперь наконец по уши окунул лицо в колодец? Другое дело, что безудержное потребление всегда сопровождается деградацией высокой культуры и восхождением на царство культуры низкой и доступной. Причем культуры в том самом смысле, который вкладывают в это понятие археологи – см. «культурный слой» – с золой от печи, битыми черепушками, окаменелым навозом домашних животных и «певцом» Моргенштерном.
Вписываясь в глобальную структуру потребления, рано или поздно ты встраиваешь все остальные части культур в ту же самую структуру, где все слушают только то, что ему подсовывает коллективный Spotify, а интеллектуалы думают, что они на острие культуры – только потому, что им в «Гараж» привезли очередное пластмассовое говно. Пардон за слово «Гараж».
Но русский человек не был бы русским, если бы не думал еще о чем-то, например, о судьбах мира, и не сбросил бы морок метакультурного пузыря. Числа эдак 24 февраля.
Ну не может русский человек сидеть и тупо жевать сосиску, испытывая счастье от наличия Levi’s на заднице. Про это – вся великая русская культура прошлого. Она рвет сердце, но она не дает ожиреть мозгам. И поэтому побежали наши насекомые от культурки куда подальше с проклятиями и пожеланиями сдохнуть всему этому народу. Им вполне хватало сосиски и государственных грантов. Заодно и определились, где у кого была припасена родинка. Отлично.
Но встает вопрос – что дальше? Есть вариант сидеть на скамейке ровно и продолжать заунывно копировать антивокал Билли Айлиш и транслировать по радио «Монте-Карло» музыку уже не потенциального, а вполне натурального противника – в чем нет ничего особо плохого, но как-то странно. Можно всеми правдами и неправдами издавать для подростков педерастические книжки и делать круглые глаза – «а что такова?» В конце концов, можно нарисовать еще парочку вагин на стене и считать себя активисткой, хотя мужиков за такое почему-то судят по хулиганству 20.1 КоАП РФ.
Но это уже всё – вчерашний день, огрызки прошлой жизни. Февраль 2022-го все обнулил. Оказалось, что жизнь не состоит из жорева, кирева, ширева и порева. Что есть и Божий суд, наперсники разврата, далее по тексту. Нет, это не рэп.
На то, что пробивается через тридцатилетние слои бетона – робкое и пугливое, – либералы, как помойные псы, кидаются стаями. Они не выносят ничего, что не по методичке. Они до сих пор убеждены, что если люди не восхищаются прибитыми к Красной площади тестикулами или рубкой икон как художественным жестом, то это не население, а быдло, и что еще хуже, скорее всего – путинский электорат. Для них это самое кошмарное – что приходится жить в такой стране, населенной такими страшными людьми. Слава богу, для многих все это в прошлом. Теперь они могут гельманизировать в Черногории и до сих пор чувствовать себя «деятелями искусства». Но стране уже наплевать. Холодное презрение. И как результат – скорое и полное забвение. Чай, не Набоковы.
Я смотрю на то, что делают молодые художники. Первый положительный тренд – с самого начала СВО они не купились на антирусскую истерику, даже если и были обескуражены новыми обстоятельствами. Это пусть тамошние рисуют марочки про русский военный корабль. Художник существо нервное и тонкое – его легко расстроить и сбить с толку. Я вижу, что многие ушли в себя и пытаются понять сами, каково место русского человека в предлагаемых обстоятельствах. И совершают первые подходы к христианству, например, возникли проекты «Русский стиль» и «После иконы». Сами возникли, в отличие от всяких коллективных зыгарей, без государственных миллионов.
Многие погружаются в визуальную литературу, создают миры. Цифровым художникам всегда было легче – они люди мира, поэтому особо и не поймешь, сидит москвич в Ереване у монитора потому, что удобно, или потому, что испугался мобилизации. Но к чести наших дигитальных авторов, они хоть не вписываются в заукраинство.
Но вот, что любопытно: погрузившись в рамках проекта «Арт-проп.рф» в запасники наших музеев, мы открыли для себя, как в эпохи великих перемен выдающиеся русские художники вставали за свою страну: Билибин, Клуцис, Моор, Дени, Малевич…, кто только не. И на них последние 30 лет вешали ярлык «советская пропаганда» и боялись даже вытаскивать из пыльных хранилищ. А ведь это крутейший пример того, как надо поступать художнику. А мы пока думаем про нынешних – «не вякнул ничего дурного про русского солдата, уже хорошо, спасибо огромное». Но это же фальшивая ситуация. Пора создавать центр визуальной пропаганды. Ведь «пропаганда» – ругательное слово только в устах коллективного «Дождя» и прочих отщепенцев. Не до эскапизма, если честно. За окном и даже за диваном – совершенно иное время, даже если вы пока не поняли. Шанс для художника любого жанра – вплоть до лаковой миниатюры и поэзии с терриконами и дронами – сделать реально выдающееся, то, что повлияет не только на сегодня, но и на завтра.
Сообщение отредактировал: IP - Пн, 12.02.2024, 20:33
Новая колонка для деловой газеты «ВЗГЛЯД»: СКАЗКИ КАК ЭЛЕМЕНТ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Сартр однажды заметил, что мы живем «в окружении историй», рассматривая все, что с нами случается, в терминах этих самых историй. И это, действительно, так. Психологи знают, что основа личности — повествование. В возрасте примерно трех лет ребенок знакомится с первыми историями, а вместе с ними получает и первый набросок жизненного сценария. Лишенный в ранние годы слова и текста, он будет кем-то вроде ребенка-маугли, воспитанного животными. Можно сказать, что через истории общество готовит детей к определенному поведению и превращает их в полноценных людей, ведь именно благодаря сюжетам маленький ребенок «записывается» и «программируется». Подросток испытывает интерес ко все более сложным формам сюжетного программирования (как говорил Эрик Берн, «он не просто хочет сценария, он жаждет его»), однако основой личности по-прежнему является сюжет, полученный в раннем детстве.
Что же это за священная формула? Из каких сюжетов, из каких нарративных ресурсов культуры строится личность?
Исторически первый сценарий и первый эскиз своей личности дети получали в волшебной сказке. Это были старинные, проверенные веками сюжеты. Все герои волшебных сказок и героических мифов — от Персея и Беовульфа до Ивана-царевича — чем-то похожи. Герой отправляется в путешествие, проходит испытания, побеждает чудовище, женится. Пропп доказал, что именно эта история лежит в основе волшебных сказок и рыцарских романов. Во времена родового строя этот сюжет был стержнем обряда инициации. Именно эту историю рассказывали своим внукам бабушки и дедушки в последующие эпохи. Именно она сформировала литературу приключений. В СССР этот сюжет, конечно, дополнялся особенной советской программой, но и «Мальчиш-Кибальчиш», и «Неуловимые мстители», и даже «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона», в сущности, были вариантами той же самой вечной истории. Через усвоение древних и современных, но укладывающихся в вечный канон сюжетов, создавалась личная идентичность человека. Или нарративная идентичность, как сказал бы французский философ Рикер. А что сейчас?
Во-первых, нужно признать, что в эпоху интернета потребление историй многократно возросло. Теперь нас просто захлестывает этим потоком. Во-вторых, — и это тоже заметно не вооруженным глазом, — качество историй сильно упало. В-третьих, появилась чья-то осознанная игра на понижение.
Эрик Берн однажды заметил, что «все люди рождаются принцами и принцессами, но родители превращают их в лягушек». Сейчас штамповка под лягушек идет полным ходом, причем родители, как правило, не при чем — многие из них даже не знают, какими историями программируются их дети через планшеты и телефоны. Наше общество еще не осознало опасность специально сконструированных ложных историй, рассчитанных на то, чтобы дети так и не созрели психологически, так и не развились в полноценных взрослых людей. Между тем на наших глазах осуществляется грандиозная перепрошивка сознания. И она приносит плоды. Психологи говорят, что современные дети легко ассоциируют себя с вампирами и всякой нечистью. Если раньше в играх и спектаклях никто не хотел оказаться на темной стороне, то сейчас уже очень многие готовы изображать зло. По-видимому, нормальную нарративную идентичность им уже поломали. И это неудивительно. Если канонические сюжеты культуры учили мужеству и терпению, готовили к семейной жизни и деятельному труду, то истории, которые сейчас лезут изо всех щелей интернета, учат детей быть несдержанными, несерьезными, самовлюбленными, слабыми, болезненно впечатлительными, странными. Наше общество переживает своего рода революцию гнусных историй, главные лозунги которой — «Не стоит сопротивляться своим хотелкам!» и «Ты — особенный, тебе можно все!» Конечно, эта революция затрагивает не только детей, но больше всего, — именно в силу своей чувствительности к сценарному программированию, — от нее страдают именно дети. Итогом такой обработки становится эгоистичное инфантильное существо, готовое действовать по команде извне, аморальное и глупое.
Происходящее сейчас в сфере историй беспрецедентно. Никакие диктаторы прошлого не имели возможности влезть в каждую семью и навязывать детям патологические жизненные сценарии. Да у них и не могло быть такой цели, потому что все диктаторские режимы нуждались в здоровых и полноценных людях, воинах и тружениках. Сейчас же на фоне завываний об опасности тоталитаризма совершается невиданная атака на человека, на саму сущность его внутреннего устройства. Вместо сакральных формул взросления детям подсовывают схемы самоуничтожения. Героический миф подменяется угодливой пошлостью. На смену суровой правде жизни пришла сладкая ложь распада и смерти.
В этих условиях мантры о том, что «от запретов толку не будет», и что «рынок сам все управит» выглядят чудовищным анахронизмом. Так можно было рассуждать в девятнадцатом веке. Но теперь мы знаем, что те же мультфильмы — не только развлечение, но и конструирование личности. Поэтому отдавать рынку распространение историй (а вместе с этим и программирование будущих поколений) нельзя. Иначе рыночными механизмами воспользуются наши враги. Собственно, они уже давно это делают.
Вы можете сказать, что не все так плохо, и у нас до сих пор много замечательных молодых людей. Да, все верно, но это личная победа их родителей и заслуга золотого фонда историй нашей культуры. Фонда, который активно размывается и постепенно уходит на задний план. Поэтому полагаться на то, что хорошее само пробьет себе дорогу, мы больше не можем. В значительной степени наше поле историй уже завоевано. Завоевано теми, кто не испытывает симпатии ни к нашей стране, ни к нашему прошлому, ни к нашей вере. Чтобы вернуть это поле, нам нужны новые истории с вечными смыслами — истории, попадающие в вечный канон, но рассказанные на современном материале, при помощи современных средств (в том числе образно-визуальных). И, конечно, нужна цензура, нужна защита детей от вредных расчеловечивающих сюжетов.
Сейчас это стало вопросом национальной безопасности. Несколько лет назад у нас стало рождаться представление о цифровой гигиене. Почему бы не задуматься о гигиене историй? Если государство ограничивает вещества, которыми нельзя торговать под видом лекарств или еды, то тем более это надо делать для информационных продуктов, целью которых является массовое отравление душ.
